Новая игра, новые правила.

      Пожимаю руку доктору и закрываю за ним дверь. Уже глубокая ночь. Я так измотан. Чувствую себя крайне паршиво. — Я вам еще нужен? — спрашивает Роберт, вставая с дивана. Поднимаю на него глаза. Он выглядит уставшим и помятым. — Нет, — мотаю головой. — Думаю, нам всем необходим отдых.       Мужчина подходит ко мне и кладет руку на плечо. — Мы успели. С ней все будет хорошо.       Я морщусь, как от пощечины. Всего этого вообще не должно было быть. Сжимаю зубы, чтобы не наговорить лишнего. Вины Роберта в этом нет, а вот моя… — Да, будет… — тру лицо и киваю. — Джейми, — он сильнее сжимает мое плечо, но я не хочу ничего слышать. — Уже поздно.       Роберт понимает и не произносит больше ничего, просто выходит из квартиры, и наступает звенящая тишина. Я закрываю глаза и ощущаю это давление. Мысли пронзают голову, и никуда от них не денешься.       Подхожу к дивану и сажусь, голова падает на руки, и я еле держусь, чтобы не закричать. Вспоминаю окровавленное лицо этого ублюдка. Я же знал. Знал, что он ненормальный, но все равно позволял ему находиться рядом с Дакотой. Позволял, твою мать! Руки сильно сжимают голову, и я сдавленно рычу. Это невыносимо.       Вдруг из спальни слышу кашель. Дакота. Подскакиваю на ноги и несусь туда. Она задыхается. Подлетаю к ней, сажусь рядом, слегка приподнимая корпус. — Дыши, малышка, дыши, — взволнованно шепчу. Дакота морщится от боли и жадно глотает воздух. — Так, хорошо.       Чувствую, как её тело расслабляется, и опускаю обратно на кровать. Она глубоко вздыхает, не открывая глаз. Сажусь удобнее, смотря на ее измученное лицо. Под глазами синяки, губы опухли, а в уголках трещины — неприятная картина, но я не могу перестать смотреть. Мне нужно осознать, что она здесь, жива и со мной. Мне необходимо почувствовать ее кожу. Протягиваю руку и аккуратно кончиками пальцев касаюсь щеки. Дакота вздрагивает и тут же распахивает испуганные глаза. Фокусируется на мне и выдыхает. — Это всего лишь я, — нежно шепчу, не в силах оторваться от ее небесных глаз. Таких чистых, невинных, измученных, доверчивых… Больше не могу терпеть кровоточащую рану в груди. — Тебе нужно выпить болеутоляющее, — вспомнив указания врача, тянусь за стаканом и таблеткой на тумбочке.       Слышу приглушенный стон. Это Дакота хочет подняться, но ложится обратно. — Тише, не вставай, — испуганно шепчу. Она резко вдыхает, морщится и медленно выдыхает. Я знаю, что ее беспокоит боль в животе. После осмотра врач заключил, что был удар в живот. Но, слава богу, внутренние органы не пострадали. Сжимаю зубы от мысли, что эта сволочь посмела… Нет, не сейчас. Дакоте нужна поддержка, а не слепая ярость. Делаю вздох и изо всех сил стараюсь улыбнуться. — Скажите «Ааа», — прошу Дакоту. Она открывает глаза, и ее губ так же касается призрачная улыбка. — Ааа, — хрипло произносит Дакота, послушно открывая рот. Моя забавная девочка. Улыбаюсь и кладу таблетку ей на язык. Аккуратно приподнимаю голову и подношу к ее губам стакан. Дакота делает два небольших глотка и морщится. — Умничка, — хвалю, целую в лоб и опускаю на подушку.       Убираю стакан и удобно сажусь на край кровати, поджав под себя ногу. Смотрю на Дакоту. Она не отводит от меня глаз. Она так беззащитна. Моя наивная девочка. Не могу удержаться, пальцами снова касаюсь ее щеки. Дакота закрывает глаза и льнет к моей ладошке. Маленькая моя. Пальцами нежно ласкаю кожу. В груди щемит со страшной силой. Как я посмел допустить… Дакота открывает глаза полные слез. О, нет. — Прошу, не плачь, — может быть, ей больно? Она негромко всхлипывает, но так искренне смотрит на меня. Смахиваю слезинку с ее глаз. — Все хорошо, я рядом.       Но мои слова действуют точно наоборот. Она закрывает лицо ладошками и всхлипывает. Белые бинты на запястьях пробуждают воспоминания о страшных ранах. Я не могу больше сдерживаться. Ложусь рядом и как можно аккуратнее обнимаю. Знаю, что ей больно, но мне необходимо чувствовать ее рядом. Дакота переворачивается и утыкается мне в грудь. Ее тело вздрагивает. Нет, прошу, не плачь. Меня разрывает чувство вины. Невыносимо больно в груди. Глажу Дакоту по спине, чувствуя, как она перестает вздрагивать. Вот так, малышка. Я рядом. — Обними меня, — вдруг приглушенно говорит Дакота, пряча лицо у меня на шее. — Я обнимаю, — растерянно говорю и продолжаю гладить по спине, по волосам. Она мотает головой и прижимается ближе. Догадываюсь, чего она хочет, но мне страшно просто прикасаться к ней. — Малышка, не хочу сделать тебе больно, — но она только всхлипывает и льнет ко мне. — Пожалуйста.       И как вы прикажете сопротивляться? Просовываю одну руку под ее голову, а второй обхватываю за талию и крепко прижимаю к себе. Прислушиваюсь к малейшему звуку. Ощущаю, как Дакота задерживает дыхание и медленно выдыхает. Борюсь с противоречивыми чувствами в груди, но ощущение ее тепла приносит призрачный покой. Она здесь! Рядом. Целую ее волосы и втягиваю носом любимый запах. Он пропитывает меня изнутри и приходит умиротворение. Закрываю глаза, утыкаюсь носом в шелковистые волосы и чувствую, как засыпаю.       Громкий звонок телефона бесцеремонно пробуждает. Ох, черт. Сколько времени? Дакота шевелится в моих объятиях, и я ослабляю руки. Телефон продолжает разрываться на тумбочке, но меня больше беспокоит Дакота. Она сонно морщится, откатываясь на подушку. Выглядит вполне нормально. Даже синяки почти пропали. Наклоняюсь и целую ее в лоб. — Это Стив. Нужно взять, — объясняю и встаю с кровати. Голова болезненно реагирует на резкие движения.       Беру телефон и выхожу из комнаты. На дисплее на самом деле высвечивается «Стив». Вспоминаю, что вчера ночью, пока Дакоту осматривал врач, написал ему сообщение о том, что она серьезно заболела. Попросил узнать об отмене съемок на сегодня. — Слушаю, — голос хрипит в трубке. Подхожу к окну. Еще очень рано. Город пустой, только несколько человек вышли выгуливать собак. — Что случилось? — тоже сонно спрашивает он. Похоже, только проснулся. — Дакота заболела, — я тру глаза, не хочется придумывать что-то ужасное, поэтому просто продолжаю. — Вчера вызывали врача, он велел соблюдать постельный режим. Прописал кучу лекарств. — Вот черт, — говорит агент. — Да, мы не сможем сегодня быть на студии.       Мне нужен хотя бы день, чтобы привести мысли в порядок. — Это дерьмово, — констатирует Стив. Я бы хуже сказал. — Хорошо, я попробую все уладить. — Спасибо.       Жму на отбой и глубоко вздыхаю. Знаю, что один день ничего не изменит. Дакоте минимум неделю необходим постельный режим. Но это только на счет физического состояния, и я боюсь подумать о моральном. Этот фильм послужил поводом к сложившейся ситуации. Именно из-за него этот псих стал охотиться на Дакоту. — Джейми, — хрипло зовет малышка, и я тут же иду в комнату. Она сонно смотрит на меня, но взгляд напряженный. — Что хотел Стив?       Сажусь на кровать, глубоко вздохнув. — Я просил его отменить сегодня съемки.       Она хмурится, но тут же испуганно отводит глаза. — О, Господи, съемки. — Дакота, — я ложусь рядом, обнимая за плечи. Вижу панику в глазах. Да она вся дрожит. — Тише, — нежно поглаживаю и целую в макушку, упустив возможность получить дозу успокаивающего аромата. Она тоже глубоко вздыхает и перестает дрожать. — Сегодня у нас есть время подумать и решить, что будем делать. — В каком смысле? — подняв голову, напряженно смотрит на меня. — Ты как себя чувствуешь? — перевожу тему. Меня это на самом деле беспокоит. — Джейми, что ты имеешь ввиду? — ее брови хмурятся. Черт, не хочу еще больше ее расстраивать. Ей необходим покой. — Малышка, прошу, не переживай, — успокаивающе глажу ее и нежно целую в лоб. — Тебе нужно выпить таблетку, — отстраняюсь, протягивая ей лекарство.       Дакота не перестает хмуриться, отводит взгляд и замирает. Что случилось? Сжавшись, прослеживаю ее взгляд. Она смотрит на руки и медленно вытягивает их перед собой. Ее запястья обрамляют белоснежные бинты, а еще вчера на этом месте были кровавые раны. Поежившись, отвожу взгляд. Беру таблетку и стакан с водой, борясь с внутренними демонами. — Скажешь еще раз «Ааа»? — придаю голосу игривости, но получается ужасно. Дакота переводит на меня полные боли глаза. О, нет, малышка!       Ставлю обратно стакан и таблетку на тумбочку, беру ее руки и подношу к губам. В нос бьет лекарственный запах, но мне плевать. Аккуратно целую поверх бинтов одну, потом другую руку. Дакота смотрит на меня, а в глазах набухают слезы. Девочка моя. Грудь сжимается со страшной силой. Ложусь на кровать и прижимаю ее к себе. — Все прошло, маленькая моя, — бормочу слегка укачивая. — Все позади. Но вот верю ли я сам этим словам? Нет, абсолютно нет.