Вода в решете

Когда-то давно солнце сверкало ярче его улыбки, но это неточно. Германика постепенно забывает это "когда-то". Небо сияет разными красками, и весь мир открыт, распахнут, как дверь в ее сердце, и море под ее ногам волнуется, шумит, и хочется летать и петь, и хочется, хочется, хочется... Марко смотрит на Эдну, и в душе Германики что-то обрывается. Марко смотрит на Эдну так, как никогда не посмотрит на нее, и от этого полет оказывается грубо прерванным, будто птицу подстрелили. Девушка смотрит на синеглазую соперницу, и какая-то ноющая боль рождается под ребрами. Боль, которой не суждено утихнуть. *** Когда-то давно Марко казался ей почти солнцем, но это неточно. Это "когда-то" постепенно отходит на второй план. Германика живет. Просто живет: борется со злом, веселится и пьет, добросовестно выполняет свой долг и думает, что, конечно же, забыла ощущение полета. ...А потом он появляется вновь, с улыбкой, затмевающей солнце, и крылья вырастают опять. Да, он выглядит иначе, да, они долго не виделись, но этот голос - несомненно его, но этот веселый, молодой взгляд - несомненно тот самый. Германика держит маску, лелея в душе обиду, но все-таки ей кажется, совершенно глупо и безосновательно кажется, что, наверное, Марко мог бы когда-нибудь влюбиться в нее... Да вот только глаза у нее серые, а не синие.