Выход из тумана

      Дженнифер Рокслей обожала проводить все время во дворце. Дома с супругом ей было скучно и пресно, а вот в обществе других придворных дам Её Величества она всегда находила, чем заняться. К тому же во дворце было так много изысканных кавалеров, от юношей, едва окончивших Лаик и до поседевших, но все еще бодрых генералов. И, забеременев, Дженнифер продолжала исправно находиться рядом с Катари. Благо, беременность проходила легко – никто и не догадывался об «интересном положении» придворной дамы, пока животик не начал расти. Да и его можно было долгое время скрывать под свободными платьями. Так что Дженнифер вела обычный образ жизни, лишь на праздниках отказывалась от вина, впрочем, не объясняя свое нежелание даже пригубить бокал «Девичьих Слёз», которые ранее весьма любила.       Генри переживал за супругу, носящую под сердцем наследника. Он уговаривал ее поберечься, но Дженнифер со смехом отмахивалась от него. - Вот еще. Я прекрасно себя чувствую. Поверь, дома у меня разболится голова, мне будет скучно и в результате придется лежать в постели. Беременность – это не болезнь, мой милый. И, чмокнув в щеку, уходила. Какое-то время ей все же пришлось провести в стенах особняка Рокслеев. - Всего лишь легкая простуда, - говорил лекарь, но надо поберечься, тем более, весной. Но через две недели ей так опостылело видеть ежедневно одно, и то же, что она стала раздражительной и плаксивой. Срывала свое раздражение от монотонности жизни на супруге и на слугах. Так что известие о том, что Её Величество будет рада видеть свою фрейлину, доставило ей немало радости. Дженнифер кружилась по комнате, весело напевая модную песенку о том, как весной все оживает. И действительно, сырость и холодный ветер Весенних Ветров ушли, а на смену им пришло тепло и солнце Весенних Молний. Животик Дженнифер уже было не скрыть никакими нарядами, но ее это не волновало. Катари в курсе «интересного положения» фрейлины, а остальные пускай болтают, что хотят. Саму Дженнифер это абсолютно не интересовало. Так что она надела платье свободного покроя, отказавшись от всяких корсетов, набросила поверх него легкую накидку и села в поджидавшую ее карету с гербами Рокслеев на дверцах. Пока карета ехала по Олларии, Дженнифер дремала, убаюканная перестуком колес по булыжной мостовой. Но вот она почувствовала, что экипаж остановился. Открыв глаза, она села , потянулась. Затем поправила прическу и вышла, не дожидаясь, пока кучер соскочит и откроет дверцу. Дженнифер пошла прямо по дороге, слегка удивившись тому, что ее привезли не к парадному подъезду. Почему-то вокруг стоял плотный туман. А в тумане очертания предметов, знакомых и привычных были совершенно другими. «Откуда взялся туман? – размышляла женщина, - ведь утро было солнечным и погожим». Но она пошла прямо по тропинке, будучи уверенной, что идет правильно, и сейчас подойдет к северному входу во дворец. Но отчего-то дорога тянулась все дальше и дальше. «Наверное, я заплутала, пока бродила тут, в тумане» - подумала она, - и свернула в парк. Хорошо было бы выйти к Источнику или еще в какое-нибудь знакомое место». Вокруг не было ни души. Это удивляло еще больше – обычно мимо проходили гвардейцы Лионеля, сменившиеся с дежурства, пробегали служанки и камеристки, проходили слуги, нагруженные поклажей. Порой слышался звон шпаг – юнцы обожали разминаться в учебных поединках на тропинках парка. А сейчас туман не только скрыл в себе всё вокруг, но и поглотил все звуки. «Ну, хоть бы кто-нибудь вышел, чтобы спросить дорогу» - подумала Дженнифер. Ребенок беспокойно зашевелился. Вдруг показалось, что туман стал осязаемым. Мало того – он стал живым и настроен был весьма недружелюбно. Она встала, беспомощно обхватив живот руками, и огляделась. «Это все глупые страхи, - подумала она, поглаживая его, словно успокаивая еще не родившегося малыша, - сейчас я выйду к дворцу, и они покажутся такими придуманными». - Сударыня, могу ли я вам помочь? – раздался голос за спиной. От неожиданности Дженнифер вздрогнула. Туман и впрямь поглощал все звуки. Она не слышала шагов незнакомца, и не обратила бы внимания на него, если бы он не подошел и не заговорил с ней. - Да, пожалуйста, я заблудилась в этом тумане, - она облегченно вздохнула, обернувшись и увидев своего собеседника. Это был юный маркиз Сабве, оруженосец цивильного коменданта Оларии. Сын герцогини Колиньяр, что тоже была в свите королевы. Юноша смотрел на женщину без улыбки. Он был бледен, и даже природная смуглость не помогала. На шее был небрежно повязан алый шейный платок. А камзол был удивительный – если спина и рукава цвета аквамарин, то впереди была ткань буровато-бордового цвета. Все это Дженнифер отметил мимоходом. - Как вы вовремя, - сказала она, - надеюсь, вы поможете мне выйти из этого парка. - Это не парк, - ответил маркиз и подал ей руку. Дженнифер оперлась на нее и удивилась еще больше – рука юноши была холодна, как лёд. - Идемте, я провожу вас. Более он не сказал ни слова, уверенно ведя ее сквозь туман. Дженнифер едва поспевала за ним. Малыш снова заворочался в чреве, быстрая ходьба утомила беременную. Мелькнула мысль попросить юношу идти помедленнее, но отчего-то она не сделала этого, продолжая идти, уверенная в том, что маркиз знает дорогу. По обеим сторонам от тропинки был все тот же густой туман. Сквозь него не было видно ни скамеек, ни статуй парка. Дженнифер поежилась – почему-то теперь она поверила словам Эстебана о том, что это не парк. Но что тогда? Вдруг юноша остановился. - Дальше не могу, мне нельзя. Идите, тут близко. Он улыбнулся устало, как человек, что очень долго скитался. - Благодарю вас, маркиз. Вы спасли меня. - И вашу дочку, - он показал на ее округлившийся живот, - передайте матушке... Впрочем, не нужно. И резко развернувшись, пропал из виду. Дженнифер могла поклясться, что он не ушел, не убежал – попросту исчез, будто растворился в тумане. Дженнифер сделала еще несколько шагов. Туман вдруг рассеялся, солнце резануло по глазам, она зажмурилась. Стоять стало очень тяжело, ноги налились свинцом, и женщина, все еще поддерживая живот, опустилась прямо на дорожку. Она не слышала, как кто-то встревожено кричал «Лекаря!». Как появившийся королевский врач велел перенести ее на носилках в покои, так как начались преждевременные роды. Супругу генерала Рокслея словно хранили Абвении – выжили и она, и ее дочка, родившаяся на месяц раньше срока. Женщина долго не могла выздороветь после родов, и лишь к концу лета вновь появилась во дворце. Крошке Лизе-Анне было тогда уже почти три месяца. Увидев герцогиню Колиньяр, Дженнифер подошла к ней. - Я хочу поблагодарить вашего сына. Он помог мне выйти из тумана тогда, я заблудилаьс в парке, еще весной. Если бы не он… Урсула побледнела и тихо спросила: - Когда это было? - В конце Весенних Молний. Я удивилась, что был такой туман, ведь уже почти лето. - Вы ошиблись. Это не мог быть Эстебан. Он погиб на дуэли в конце Весенних Ветров. - Но я точно помню, это был ваш сын. На нем был алый шейный платок и колет странного цвета – спереди бордовый, удивительно, что такая ткань. - Это не ткань. Это была кровь. Его привезли таким, каким вы видели его. Видно было, как нелегко дается герцогине этот разговор. - И тумана не было ни разу за весь месяц Весенних Молний. В этом году удивительно теплая весна. Несмотря на летнее тепло, Дженнифер почувствовала, как дрожь пробирает её с головы до ног. Будто снова подбирался холодный туман. - Простите… Мои соболезнования. - Ничего. Я слышала, вам тяжело дались роды. Но на ваше счастье, родилась девочка. Дженнифер ничего не ответила и отошла. Она поняла, о чем говорила Урсула Колиньяр. В Олларианском храме царил полумрак, пахло воском и миртом. Дженнифер поставила свечку у иконы святой Октавии. И отошла – туда, где ставили свечи за упокой души усопших. - Благодарю вас, маркиз, - прошептала она одними губами, но ей показалось, что он оттуда, из другого мира, слышит её.