Так ты попробуешь моё печенье?

Я сладко потянулась и открыла глаза. Как же я привыкла просыпаться в нашей комнате. «А это хорошо звучит: наша комната», — подумала я и улыбнулась. Я часто просыпалась раньше моего парня, потому что любила смотреть, как на его лице появляется первый лучик солнца. Обычно Макс смешно морщится и пытается закрыться рукой от надоедливого света, но через несколько минут он устаёт бороться с солнцем и открывает глаза. К этому времени я уже лежу и делаю вид, что сплю. Потому, что люблю, как он приподнимается на локте, целует меня и говорит: — Доброе утро, красавица. Я знаю, что не услышу этих слов ни в какое другое время дня и от того ценю их ещё больше. Я сонно открываю глаза и, улыбаясь, смотрю на Макса. Мне кажется, что это мгновение длится вечно, но всё когда-нибудь кончается. Закончится и этот момент. Я поднимаюсь и иду готовить завтрак. Но сегодня всё по-другому. Его нет рядом со мной. Дверь плотно закрыта, но до меня доносятся звуки бьющихся тарелок на кухне. Пока я решала, что мне делать, послышался грохот в коридоре. «Эх, это была моя любимая ваза», — успеваю подумать я. Тут дверь распахивается и пропускает счастливого Макса внутрь: — Уже не спишь? — спросил он. Я кивнула и вдруг заметила красную бархатную коробочку в его руке. «Неужели…» Я выжидающе смотрела на парня. — Ты… — он сделал паузу и приоткрыл коробочку. — Ты не желаешь отведать приготовленного мной печенья? Я заглянула в его глаза, а потом в коробочку. Там действительно лежало ещё тёплое печенье. А в изумрудных глазах моего парня, смеясь, бегали озорные искорки. Не отвечая, я кинула в него подушкой. Нет, я не злилась, потому что знала, что будет дальше. Когда Макс увидел моё (мягко говоря) несчастное лицо, улыбка сразу же сползла с его лица. — Лиз, солнышко, ну прости меня. Я действительно хотел сказать тебе кое-что важное, — он как-будто задумался о чём-то, а я затаила дыхание. — Я люблю тебя, — уверенно произнёс мой парень. — Ихочучтобтысталамоейженой. — Что? — не поняла я. — Ты выйдешь за меня? — спросил Макс. — Ты сердишься? Хотелось бы, но нет. Я не сержусь. Ну скажите мне, как на него можно злиться? Но для того, чтобы помучить его ещё чуть-чуть, я отворачиваюсь к стене. Тогда он валится на кровать, щекочет меня до полусмерти - и вот красивое кольцо с бриллиантом уже на моей руке. — А теперь сердишься? Мы лежим, обнявшись. —Нет, — беззаботно отвечаю я. — Не умею я долго злиться на тебя. Потом я очень нежно целую его. Он отвечает. И когда мы отрываемся друг от друга, Макс шепчет мне на ухо: — Я люблю тебя, Лиза Морозова. — А я тебя, — доверительно сообщаю ему в ответ, прижимаясь к нему ещё сильнее. И так мы лежим ещё долго, мне даже кажется, что Макс задремал, но он вдруг вскакивает, хватает меня на руки и кружит по всей комнате. А потом, заглядывая в глаза, осведомляется: — Так ты попробуешь моё печенье?