— Ты идёшь, Фред?
Такой привычный за многие годы жизни голос. Без него уже и самой этой жизни помыслить нельзя. Ведь как существовать без того, с кем был рядом с самого рождения?
— Поднимусь позже.
— Ждать не буду, — кинул близнец, поднимаясь в спальню.
— Как и жизнь, — прошептал скорее самому себе Уизли.
Он не мог сказать, что было причиной этой меланхолии. Может тот факт, что завтра они с братом навсегда покинут Хогвартс, может отсутствие свидетелей позволяло снять с себя маску клоуна, а может просто в нём слишком много огневиски.
Всё вместе? Возможно.
Фреду было тошно. И виноват в этом был совсем не дрянной напиток. Причина его страдания была скорее наоборот до одури правильной. Определение «дрянная» не подойдёт ей даже с очень большой натяжкой.
Парень бросил взгляд на плывущее и двоящееся пламя. Нужно заканчивать пить. Завтра важное дело.
Но всегда есть протрезвляющее и антипохмельное.
Фред потянулся к бутылке, пропадающей куда-то в тёмные пятна. Наконец ему удалось схватить ускользающее горлышко. Крепко зажмурившись, парень наощупь подвёл бутылку к стакану и вылил «остатки роскоши». Почти до края.
Открыв глаза, рыжий довольно откинулся обратно на диван, чуть не расплескав драгоценный напиток.
— Ваше здоровье, мисс Амбридж. Ваше, и всех лягушек вашего болота! — отсалютовал он, чуть пригубив виски.
Приятный шум в голове глушил большинство эмоций, заставляя смеяться над своей в общем-то не смешной шуткой.
Тихий задорный смех, разлетавшийся по гостиной всего миг назад, превратился в грустный, судорожный всхлип. Отвратительное состояние.
Фред зло навёл палочку на уже троящуюся бутылку. Впрочем, палочек, как и рук, было тоже три, так что прицелу это совершенно не мешало. А вот заклинания не вспоминались. Хотелось разбить теперь уже бесполезную бутылку. Но даже его нетрезвый разум понимал, что это глупая идея. Хотелось сделать что-то смешное. В духе Уизли. А в голову шла только стеклянная роза цвета шоколада. Почему роза? Наверное, потому что девушки любят именно этот цветок. Почему шоколад? Потому что та, о ком он столько времени тайно думает, борясь сам с собой, запрещая себе любые мысли, вся шоколадного оттенка. Вот только не пахнет им.
Парень зло хмыкнул, бессильно злясь на себя и свои мысли, и залпом допил алкоголь.
Отворился портрет, и в гостиную зашло Золотое Трио.
Как вовремя.
Фред фривольно закинул ноги на журнальный столик и широко улыбнулся.
Клоун не должен смывать свой грим.
— Так-с, так-с, так-с, кто тут у нас, — лениво протянул он с явной насмешкой над вздрогнувшими подростками. — Нарушаем, господа старосты? Мистер Поттер?
Вытянувшиеся лица троицы надо было видеть. Фред даже пожалел, что у него нет под рукой колдоаппарата или Криви.
— И где же вы были в столь поздний час? — продолжая изображать сурового профессора, спросил Фред. — Ах, мисс Грейнджер, от вас я такого не ожидал. В высшей мере разочарован.
Девушка стремительно покраснела. Наверное, их маленькое похождение было действительно важным, раз Гермиона молча слушает этот бред, а парни глупо хлопают глазами.
Впрочем, какое ему дело? Разогнать их и предаваться самокопанию дальше.
— Минус десять баллов с каждого. А теперь марш в спальню, — строого кинул парень, вновь поворачиваясь к камину. Золотое Трио в кубе — слишком жуткое зрелище для его глаз.
Попрощавшись с Гермионой, мальчишки поспешили скрыться в спальнях. А Грейнджер, кажется, пришла в себя и уходить не торопилась.
— Какого черта, Фредерик Уизли? Ты не староста! — гневно прошипела девушка, приближаясь.
Фред же не счёл нужным поворачиваться. Три Гермионы — это тоже много.
— И слава Мерлину. Мое бедное сердце не выдержало бы такого позора. Что бы мне сказал Джордж? Что бы обо мне подумала Анжелина? Нет, мисс Заучка, оставьте эту почетную должность себе.
Парень с грустью повертел в руках пустой бокал и со вздохом поставил его на журнальный столик. К бутылке, так и не ставшей розой. Досадно.
— Ты что, пьян?
Гермиона с каким-то непонятным упорством пыталась заглянуть в его глаза, а Фреду было слишком лень крутить головой. Поэтому он резко повернулся и, закинув ноги на спинку дивана, улёгся на узкий матрас, с наигранным интересом разглядывая потолок.
— У тебя с этим какие-то проблемы? — с губ не слетала лёгкая насмешливая улыбка. А так хотелось искривить лицо в гримасе грусти и презрения к себе.
— Ты помнишь, какой завтра день? Амбридж живьём тебя съест, если увидит твоё состояние!
— О, так это забота обо мне? Мило. Но не стоит.
Маска трескалась, грим сползал. Клоун не мог быть клоуном дольше.
— Ты редкостный дурак, Уизли, — фыркнула Гермиона и, взмахом палочки открыв окно, направилась в сторону спален.
— Грейнджер, — тихо окликнул Фред, не зная, зачем он это сделал, — Останься.
Девушка недоуменно приподняла брови, смотря на семикурсника. Усталый, потерянный. Фред Уизли не был самим собой.
И ей бы развернуться, уйти. Вот только она слишком гриффиндорка.
Тихо вздохнув, девушка присела в рядом стоящее кресло, устраиваясь поудобнее.
— Что-то случилось?
Столько заботы, участия. Фреду хотелось верить, что всё это неподдельное. Хотя, кто знает, может всё происходящее и вовсе фантазия его пьяного разума.
— Ты случилась, Грейнджер, — простонал парень, хватаясь за волосы и чуть дергая их. К чему этот разговор? Ведь уже завтра его здесь не будет. Неужели нельзя было потерпеть? Всего несколько часов…
— Прости?
Фред нехотя повернул голову, смотря на растерянную девчонку. Тонкие ноги, излишне мешковатая мантия, старомодные гольфы, глупые ботинки, испачканные в чернилах пальчики рук, воронье гнездо на голове, заменяющее ей волосы, огромные, на пол лица, глаза. Обычная, не самая красивая. Даже с Лавандой, этой глупой блондинкой, не сравнится. Так какого чёрта, Уизли?
— Почему бы тебе не стать моей девушкой, Грейнджер? — в лоб спрашивает он, зло усмехаясь недоумению Гермионы.
— Что ты говоришь?
А в голосе испуг. Маленькое, милое, невинное дитя.
Перед Крамом наверняка не ломалась.
— Почему нет, Грейнджер? Недостаточно умён? — взмах палочкой, и в воздухе появились рунные письмена. — Переводится как «принадлежи мне». А может я не в той форме? Ты же любишь спортсменов, — резкий рывок.
Дьявол знает, как ему удалось совершить его в подобном состоянии. Кофта откинута на соседнее кресло, а парень улёгся обратно. Огненные буквы осветили спортивно сложенное тело.
— Не галантен? — бутылка всё же стала розой. Стеклянной.
Гермиона невольно приняла подарок, боясь такого Фреда. Кто знает, что он мог?
— Все ещё нет, Грейнджер? — с сарказмом спросил Фред, зло размахивая палочкой. В воздухе зависали, но через мгновение исчезали картины битв, приключений, гуляний.
— Нет, — тихо повторила Гермиона, аккуратно кладя розу на столик.
— Почему?
— Потому что уже люблю?
Вопросом на вопрос. Фред неловко сел, смотря на девушку. Любит? Это шутка?
— Ты же не веришь в любовь? — с подозрением спрашивает он. Когда-то, курсе на четвёртом, ещё до Крама, Гермиона яро спорила с близнецами, доказывая, что любви не существует. Что это лишь какие-то там биохимические процессы.
— Есть саркастичные, порою злые люди,
Что искренне кричат: «любви не существует!
Поймите это наконец, глупцы!»
У них же сердце рвётся от любви, — процитировала девушка, отводя взгляд.
Неожиданно парень рассмеялся. Весело, задорно, заразительно, как умели смеяться только близнецы.
— Я никогда бы не подумал, Грейнджер. И ждал отказа по другой причине.
— Что ж, жаль тебя разочаровать, — сухо кинула девушка, поднимаясь. — Тебе стоит проспаться.
Фред лишь хмыкнул, бросая взгляд на оставленную розу.
— От любви, говоришь?
***
Гермиона неспешно понималась в Выручай-комнату обходными путями. Во всех остальных коридорах дежурили слизеринцы. Но близнецы перед своим уходом предусмотрели и этот вариант: несколько болот, что оставлены на этажах, открывали проход в нужные коридоры, стоило лишь произнести секретную фразу.
Погружённая в свои мысли, Гермиона не сразу поняла, что тёмный коридор освещён ярче, чем обычно. Оглянувшись, девушка увидела огненную надпись. Надпись, которую Амбридж не смогла убрать. Которая останется здесь до самой смерти её хозяина.
У них же сердце рвётся от любви…
