Wait, don't leave me.

Урие не умеет проигрывать. Не умеет и не любит. Но тогда какого чёрта сейчас он лежит, истекая кровью, и просто ждёт своей смерти? Какого чёрта его раньше никто, кроме себя самого, не волновал, а сейчас — заволновали все, но не он сам? Какого чёрта вообще существуют гули куинксы? Дешёвый эксперимент. Сильные солдаты. Очередное оружие. Бывшие когда-то обычными людьми. Йонэбаяши не хотела быть куинксом. Мама решила иначе. Ширазу не хотел становится оружием. Кома сестры решила иначе. Муцуки не хотела быть экспериментом. Расстройство личности решило иначе. Урие не хотел становится солдатом. Смерть отца решила иначе. Те же полтора года назад Куки в жизни не подставился бы под удар, что бы спасти кого-то другого. Те же полтора года назад он и не думал о подобных вещах. Чёртов Куки. Лучше бы ты оставался эгоистом, а не лежал сейчас тут и не истекал кровью. Гули были всегда. Только почему-то именно сейчас они решили напомнить о своём существовании всему мира разом. Чтобы люди боялись; чтобы мир полетел ко всем чертям; чтобы молодые и амбициозные следователи умирали. Чтобы вся Земля вымерла к чёрту. Урие не знает, кто он сейчас. Уже не человек, но ещё и не гуль. Не гуль ведь, да?... Он ведь не убивает людей, чтобы питаться; чтобы выжить; чтобы стать сильнее. Человек. Куинск. Гуль. Теперь уже гуль. Из-за открытия чёртовых фреймов; из-за превышения RC-клеток; из-за наивного желания спасти этот прогнивший гулями мир и его жителей. Его людей. Урие — командир куинксов. Командир ведь, да?... Это раньше ему дело никакого до них не было. Теперь-то всё иначе. Урие молод, амбициозен и талантлив. Силён, надёжен и вынослив. Умен и ни разу не наивен. Он действительно хороший командир. Куки молод, но уже пережил слишком многое для своих двадцати лет. (Я и вправду умру здесь?). Не смей умирать, Урие. Без тебя Йонэбаяши вновь станет ленивой; Ширазу опять будет ругаться со всеми подряд. И Муцуки потеряет последние крупицы самообладания. (Я не хочу, чтобы они страдали). Они тоже не хотят, чтобы ты страдал. И Урие больше не эгоист. Он больше не хладнокровен и не груб. Именно поэтому он защитил какого-то неопытного новичка, а сам увернуться от критического удара не успел. Зато ведь кто-то другой жив. Правда, Урие? Урие нравится быть командиром. Ему нравится держать ребят вместе и понимать — они доверяют ему свои жизни. А он доверяет им свою. Урие любит свой отряд и каждого из куинксов. Он любит рисовать, вспоминать об отце и защищать мирных жителей от гулей. Ему и вправду нравится быть собой. Простым парнем, отдавшим свою спокойную жизнь ради невозможного мира на этой чёртовой Земле. Но больше всего этого он любит её. Муцуки любит интересные книги, хрустящее печенье и маленьких детей. Муцуки вообще способна многое любить, вот только сил на это нет никаких. Она любит этот мир. Любит и ненавидит одновременно. Ей не нравится быть собой. Обычной девушкой, скрывающей свою женскую сущность за мужской одеждой. Но не смотря на это, она любит его. Крепко-крепко. Как маленькие дети любят маму и конфеты. У Урие почти не осталось сил. Он знает, что она где-то рядом; что ищет его; что обязательно найдёт. Вот только он не знает, доживёт ли до этого. Урие умен и ни разу не наивен. Но он всё ещё не знает, выживет ли, и всё ещё наивно верит, что всё будет хорошо. Будет ведь, да?... Муцуки плачет, кричит и пытается отыскать его по запаху. По сверхтонкому слуху. По чёртовым ощущениям. Хоть по чём-нибудь. «Какой-то новый следователь прибежал в штаб и сказал, что на следователя первого класса и командира куинксов напал гуль». «У нас есть только один командир куинксов». «И почему этот гуль просто напал, а не стал есть его?». «Что вообще происходит?». Кто знает, Тоору. Этот мир уже и сам не понимает, что происходит у него внутри. Он не понимает, почему существуют войны, терроры и смертельные болезни; почему погибают люди, умирают дети и гибнут тысячи солдат; почему существуют сумасшедшие гули, насильники-отцы и безразличные матери. Никто не понимает. Урие молод и несчастен. Муцуки молода и сломана. Трижды. Издевательства отца — раз. Плен Торсо — два. Неизвестность о его состоянии — три. И первые две причины гаснут на фоне третьей. «Лишь бы он был жив». «Лишь бы ещё дышал». «Если он умрёт сегодня, я погибну этим же утром». Он и сам не доживёт, если ты не найдёшь его в ближайшее время. (А ведь у Ширазу скоро день Рождение). (Я хотел поздравить его). (И девочек ещё — женский день ведь, как-никак). (Но больше всего мне хотелось поздравить её). (Муцуки…). (Просто вернись к нам, ладно?). Урие помнит каждую родинку и царапинку на теле Муцуки. Он помнит каждую её улыбку в его сторону. Каждый робкий взгляд и каждое случайное прикосновение. Он помнит о ней всё. (Я ведь просто хотел, чтобы она была рядом). (Чтобы никого не терять). (Но ведь так не бывает…). Не бывает ведь, да?... Да, Тоору? Муцуки практически сошла с ума, не в силах отыскать его. В покрасневших глазах уже почти не осталось слёз. Расцарапанное и разодранное криками горло с каждой минутой болит всё сильнее. И чёртово сердце всё стучит, будто бы норовит выпрыгнуть прочь из обшитой шрамами и ранами груди. У Муцуки болят ноги и почти нет сил. «Я не могу потерять его». «Только не Ури». Тоору вдруг понимает, какой идиоткой была. Вспоминает его попытки вернуть её в особняк и свои глупые отказы. «Надо было остаться с ним». «Может, хоть тогда он бы был в порядке». Командиром тяжело быть. Тяжело ведь, Урие? Тяжело защищать других, даже не своих, людей и всё стараться самому не попасть под удар. Урие ведь умен. Он силён и вынослив. Но он не сумел увернуться от удара и не в силах вынести его последствия. (Я даже не понимаю, где именно находится рана). (Молодец, Куки, сдохнем прямо здесь). И весь мир для Муцуки полетит к чертям. Она ведь и вправду не выживет без него. Куки держится из последних сил, чтобы не умереть прямо в эту секунду. Он ведь сильный командир. Он ведь лучший для них командир. Муцуки заворачивает за какой-то угол и застывает. Закрывает рот руками, пытаясь не закричать от ужаса, и снова плачет. Но ведь слёз уже и нет вовсе. Нет ведь, Тоору? Она видит Урие, раненого, чёрт возьми, умирающего Урие, и не знает, что делать дальше. Она растеряна. Он почти мёртв. Муцуки срывается с места и подбегает к парню. Садится на колени, склоняется над его лицом и берёт его в руки. Урие сперва даже не верит, что она и вправду здесь. — Просто держись, ладно? — сквозь слёзы шепчет Тоору и смотрит ему в глаза. И Урие вдруг улыбается из последних сил. И сердце Муцуки останавливается. Она плачет, мотая головой из стороны в сторону, и сжимает в руках ткань его рубашки. Шепчет что-то о том, что ему нельзя умирать, что она без него не сможет, и что он — самый-самый лучший. И Урие понимает, что ему нельзя умирать, вот только кого это волнует? Мир ведь несправедлив. Несправедлив ведь, да?.. И запрошенная медпомощь всё никак не придёт. И в голове у Тоору вдруг возникает фраза, сказанная Безликим когда-то давно: «План провалился. Помощь не придёт». Помощь никогда не придёт. Или придёт, когда уже поздно будет. Урие проиграл. Он проиграл бой самому себе и чёртовой Смерти. Он проиграл всё, что у него осталось. — Мицу… — вдруг хрипло и едва слышно шепчет он, и она поднимает на него заплаканные и уставшие глаза. — Пожалуйста, вернись к нам, — он подносит руку к лицу девушки и осторожно заправляет прядь волос ей за ухо. Муцуки сжимает его ладонь в своей руке, поджимает губы, чтобы не застонать от боли и обиды, и тихо плачет. Закрывает глаза и молит всех богов о том, чтобы он выжил. «У каждого человека есть свой Ангел-Хранитель». «Тогда где же мой?». Он умирает у тебя на руках. У него нет ни крыльев, ни нимба, ни чего-то подобного. Но у него есть сердце — раненое и рваное, но всё ещё живое и искреннее. — Тоору, блять, идиотка! — где-то за спиной громко возмущается злой и запыхавшийся Гинши и садится на колени возле друзей. — Какого, блять, хрена ты упёрлась одна? — он возмущённо смотрит на девушку и тут же переводит взгляд на парня: — Урико, падла, только попробуй мне щас сдохнуть — я найду способ воскресить тебя и убить за то, что ты сдохнуть тут надумал! — заявляет он, и буквально в следующую секунду куинксов окружает толпа медиков. — Соизволь не сдохнуть до конца операции! — просит он и встаёт. Муцуки сжимает ладонь Урие в своей руке и смотрит ему в глаза. Он смотрит на неё в ответ и всё пытается не закрыть глаза от усталости и невыносимой боли. Врачи переговариваются о чём-то, кричат что-то о том, что операцию придётся делать прямо здесь и сейчас, и что, возможно, ещё есть шанс, чтобы спасти Куки. А Куки уже не всё плевать. Он чувствует свою ладонь в маленькой ручке Муцуки, видит её заплаканные и взволнованные глаза и ощущает искреннюю и неподдельную поддержку. И больше ему ничего не надо. Ширазу вдруг хватает девушку за плечи и оттаскивает куда-то в сторону. Она непонимающе смотрит на него, всё пытается вырваться обратно к своему Ури, и взволнованное сердце стучит в несколько раз быстрее нужного. — Что ты делаешь? — возмущается Муцуки, когда Ширазу ставит её на землю. — Ты не должна видеть этого, — отрезает тот и закрывает работающих сзади врачей спиной от глаз подруги. — А теперь ты мне рассказываешь всё от и до, поняла? — слишком серьёзно для самого себя заявляет он, складывает руки на груди и внимательно смотрит на Тоору. И Тоору рассказывает всё, что он хочет знать. Рассказывает о том, как жила последние полгода, как испугалась, услышав о ранение Урие, и как не думая, сразу же сорвалась на его поиски. Рассказывает, всё пытается не заплакать, и проклинает весь мир за то, что она сейчас не рядом с Урие. — Он потерял слишком много крови! — Но его регенирация на высшем уровне! — На носилки его! — сзади слышатся короткие фразы медиков, и пара куинксов быстро подбегают к товарищу и врачам. Ширазу спрашивает, как прошла операция, и получает ответ, что всё прошло почти хорошо. Муцуки смотрит на потерявшего сознание Урие и интуитивно хватает рядом стоящего Гинши за рукав кофты. А тот делает вид, что всё нормально. И Урие везут в больницу. И Ширазу с Муцуки не пускают к нему в палату. И приехавших через полчаса куинксов — тоже. — Он ведь просто без сознания, почему нас не пускают? — возмущается Хигемару, запускает руки в волосы и нервно сжимает их. — Операция ведь уже позади. — Вот же идиот, а не командир у вас, — заявляет блондин и сжимает руки в кулаки. — Придурок. Вот очнётся — сам убью. И через два часа Урие наконец-то открывает глаза. Тело ломит от боли и ран. И места живого почти нет на коже. И где-то в районе живота ощущается глубокий и зашитый шрам. И Муцуки всё сидит под дверью в его палату. Новый отряд куинксов был заботливо отправлен Гинши домой. И он не слышал ни логичные возмущение ребят, ни их просьбы и уговоры, чтобы им разрешили остаться. Он просто знал — Урие сделал бы точно также. Взрослый Урие ведь совершенно другой. И Ширазу с Йонэбаяши пошли хоть за какой-то нормальной едой в магазин. И Сайко звала Тоору с собой — недалеко ведь. Но Муцуки отказалась. Не может она сейчас уйти. Её и так постоянно рядом не было. Она не уйдёт. Только не сейчас. Не снова. В палату парня проходит какой-то врач, но девушка не обращает на это внимание. Сжимает накинутый на плечи медицинский халат и задумчиво смотрит в одну точку. «Лишь бы он пришёл в себя». «Лишь бы поправился». «Лишь бы остался со мной». И через несколько минут врач тормошит её за плечо и говорит фразу, от которой у Муцуки почти останавливается сердце: — Пациент пришёл в себя и очень просит позвать Тоору Муцуки. Вы, случайно, не она? — уточняет он, и она положительно кивает. — Тогда проходите, — мужчина кивает на дверь палаты и уходит по своим делам. Тоору заходит в палату, проходит к кровати Куки и садится на её край. Смотрит на измученного и ослабшего парня и ненавидит себя за то, что нашла его так поздно. Спасибо, хоть нашла. «Если бы не Ширазу…». Муцуки вдруг закрывает глаза, поджимает губы, и по её щекам текут горячие слёзы. «Никогда не видела Урие таким». «И не переживу, если увижу его таким ещё хоть раз». Куки больно двигаться и дышать. Раны оказались слишком глубокими. Но он старается не показывать ей этого. (Она и так перенервничала). Урие берёт Муцуки за руку и слабо сжимает в своей ладони — на большее сил не хватает. Тоору открывает глаза, тыльной стороной ладони вытирает глаза от слёз и вдруг ласково улыбается Куки. (Я так давно не видел, как ты улыбаешься мне). Он тянет её на себя и аккуратно укладывает к себе на грудь. Она говорит что-то о том, что ему нельзя двигаться, перенапрягаться, и вообще — ему будет больно, если она ещё и уляжется тут. Но Урие не слышит. Обнимает Муцуки за плечи рукой, сжимает её ладонь второй и смотрит в потолок. И вдруг понимает — он, чёрт возьми, счастлив. Не по-человечески, но счастлив ведь. Тоору кладёт голову ему на грудь и свободной рукой сжимает ткань его больничной рубашки. И перед глазами всё ещё стоит та ужасная картина. Урие ведь силён и вынослив. Но Урие ведь ещё и человек, оказывается. Пускай теперь лишь на словах, но человек же. Он всё ещё способен чувствовать, уставать и любить также, как и прежде. Любить по-человечески. — Не уходи от меня, ладно? — хриплым и тихим голосом просит Урие, и сердце Муцуки пропускает удар. — Прости меня… — шепчет она, закрывая глаза, и всё пытается не разреветься в который за сегодня раз. (Только не плачь снова). Куки едва ощутимо целует Тоору в висок и утыкается в него носом. И Муцуки вдруг успокаивается. Понимает — он рядом. Урие хочется защищать и любить Муцуки. Муцуки хочется поддерживать и любить Урие. Рядом с ней он хочет быть сильным, надёжным и уверенным в себе и в своих действиях парнем. И не потому, что так надо. Потому, что он сам хочет этого. Рядом с ним ей хочется быть слабой, хрупкой и беззащитной девушкой. Они будто бы созданы друг для друга. Вот только Урие и без всего этого силён, надёжен и уверен в себе. Это лишь Муцуки притворяется и всё пытается сильной быть. На деле же она всего лишь девушка. Хрупкая и ранимая. — Не делай так больше никогда, — вдруг шепчет Тоору и целует Куки в щёку и скулы. С каждым разом целуя всё нежнее и ласковее. Он тянет ладонь к её голове, осторожно притягивает к себе за затылок и нежно целует в лоб. Она смеётся и закрывает глаза, возвращая голову обратно на его грудь. Муцуки спокойна. И счастлива. Урие — тоже. И в палату вдруг вламываются остальные куинксы. Сайко и Сяо почему-то улыбаются и плачут; Ширазу всё причитает о том, что: «Я же отправил вас домой, какого вы тут делаете?», а Хигемару с Аурой всё пытаются отвязаться от него. Муцуки смущается, краснеет и быстро убирает голову с груди Урие. Садится и крепче сжимает его ладонь в своей. И Урие вдруг понимает — он не один. И он точно знает, кто он. Уже не человек, но ещё и не гуль. К чёрту эти поверхностные деления по классам «человек» и «гуль». Урие точно знает одно — он хороший командир, верный друг и любящий парень. Правда, Тоору? И Тоору вдруг понимает, что последние несколько часов они вели себе, чёрт возьми, не как друзья. И смущается от этого ещё сильнее. И сжимает его ладонь ещё крепче. И куинксы сидят в палате Урие до последнего. Пока врачи силой не выталкивают из палаты, говоря что-то о том, что пациенту отдых нужен. Его друзья — вот, что нужно пациенту. Его отдых — это они. А слабость, единственная, чёрт возьми, слабость — она. И Муцуки приходит на следующее же утро. И у Урие уже немного больше сил, чем вчера. Ему уже не больно двигаться и почти — дышать. Дыхание до сих пор в груди от боли спирается. Но он ведь сильный. Он ведь не станет показывать этого ей. И Муцуки счастливо смеётся, когда Урие впервые целует её. И вчерашний день уже почти не вспоминается. Урие ведь жив. — Дурак, — тихо шепчет смущённая девушка, улыбается и прячет раскрасневшееся лицо на его плече. Куки едва заметно улыбается, целуя её в затылок, и крепко обнимает. И она слышит, как бьётся его сердце. И он чувствует, как она расслабляется в его руках. — Я люблю тебя, — почти неслышно говорит он, целует её в шею, скулы, лоб и макушку. И она сперва не верит этому. Никто ведь ещё не говорил ей, что любит. Муцуки смотрит парню в глаза, и он поддаётся чуть вперёд, целуя ту в кончик носа. Тоору улыбается — искреннее и по-детски счастливо. Урие кладёт голову ей на плечо, и она зарывается руками в его волосы. Ласково перебирает их и гладит его по голове. (Не спеши отвечать мне). (И не зацикливайся на этом). Муцуки любит Урие. Она целует его в висок и макушку. Прикрывает глаза и шепчет ему тоже самое. И Куки оставляет нежный поцелуй на её шеи. Муцуки не хочет думать, что было бы, если бы он вчера погиб. Она и так знает — она бы умерла следующим же утром. От внутренней тоски и разрывающей сердце боли. Муцуки сейчас вообще ни о чём думать не хочет. Урие вдруг просит Муцуки рассказать, что с ней было. И она неожиданно легко соглашается. И пересказывает ему всё тоже, что вчера говорила Ширазу. Урие ведь умен. Но он до сих пор понять не может, почему она ушла от них. Ушла от него. И от правды легче почти не становится. Правда никогда не помогает. И Урие говорит лишь одно: — Дура, — заявляет он и крепко обнимает её. И Муцуки вдруг улыбается ему — нежно и ласково. И смотрит на него также. Берёт лицо парня в ладони и целует в щёку и скулы. И Куки не понимает, как такая ласковая девушка вообще существовать может. (И плевать, что у неё расстройство личности). (Мы обязательно справимся). (Мы вместе вообще со всем справимся). «Я знаю, что Ури почти что гуль». «Но мне даже думать об этом не хочется». «Главное, что он рядом». «Что он жив». Урие кладёт одну ладонь на щеку Муцуки, наклоняется чуть вперёд и целует её, прикрывая глаза. Она тоже закрывает глаза и отвечает на поцелуй, зарываясь руками в его мягкие волосы. И мир перестаёт существовать для них двоих. И земля как будто останавливается. И их сердца — тоже. (Никогда больше не оставляй меня). «Никогда больше не отпускай меня». (Никогда, слышишь?). «Никогда, слышишь?» Куки притягивает Тоору ещё ближе и усаживает её к себе на колени. Она перекидывает через него одну ногу и легонько сжимает его волосы в руках. (Я сошёл с ума). (Плевать). (Чёрт возьми, просто забудь обо всём, кроме неё). И он целует её всё настойчивее и требовательнее. И прижимает к себе всё крепче и сильнее. И она сходит с ума за раз. Урие проникает в рот Муцуки языком и касается её кончика своим. И поцелуй становится всё горячее. И в палате становится всё жарче. И воздуха почти не осталось. (Твою мать). (Я сам не смогу прекратить всё это). — Просто останови меня, — отрываясь от её губ, шепчет молодой командир и осыпает её шею рваными поцелуями. — Не могу… — закрыв глаза от наслаждения, честно отвечает девушка, и он тоже с ума сходит. Кусает и целует её нежную кожу, оставляя маленькие «метки». И Тоору тихо стонет ему прямо на ухо, крепко вцепившись ногтями в его плечи. И Куки теряет последние крупицы самообладания. Руками забирается ей под футболку и кончиками пальцем чертит узоры на её спине. Муцуки прикусывает мочку его уха и забывает обо всём, кроме него. «Мы не можем сделать этого здесь». (Если она не перестанет, я возьму её прямо сейчас). — Я люблю тебя… — одновременно шепчут они и улыбаются, не отрываясь друг от друга. — Ширазу, да не так быстро! — где-то за дверью слышится голос Хигемару, и пара резко приходит в себя. Муцуки тут же слезает с парня и понимает, что ей нечем засосы спрятать. И смотрит на Урие — наигранно грозно и возмущённо. (Я даже не обратил внимания на знакомые запахи). (Куки, ты забываешься). (Да и к чёрту это всё). (Она ведь рядом). И парень вдруг смеётся. Откидывается назад, прикрывая глаза рукой, и второй сжимает ладонь девушки в своей. И через секунду в палату залетают куинксы. И Урие счастлив как никогда ранее. И Муцуки — тоже. И пару оставляют наедине лишь к концу вечера. — Я так испугалась за тебя вчера, — тихо начинает Муцуки, кладя голову на плечо парня, и рисует кончиком пальца непонятные узоры на его груди. — Я сначала даже не понимала, что делать дальше… — ещё тише добавляет она, сжимая в руках его рубашку. (Глупая). (Я уже в порядке). (Перестань волноваться). — Прости меня… — вдруг шепчет она, и он удивлённо приподнимает брови. Тоору не смотрит Куки в глаза. Закрывает их и пытается сдержать слёзы. Урие не знает, что ответить ей. Он всегда находил, что ответить другим людям, в частности — близким. Но сейчас, прежде уверенный и собранный, он ощущает себя растерянным и почти что беспомощным. — Я… не сержусь на тебя, — спустя минуту молчанья говорит он, кладёт одну ладонь ей на голову, а второй — обнимает за спину. И Муцуки не верит услышанному. Как вчера сперва не верила в его фразу «Я люблю тебя». — Просто больше никогда не оставляй меня, всех нас, ладно? — просит Куки, поправляя самого себя, и утыкается носом в макушку девушки. — Да, — тут же обещает Тоору, улыбается, и он вытирает её слёзы ладонью. — Спасибо, — тихо шепчет она и открывает глаза. — Тебе, — ещё тише добавляет Урие и целует Муцуки в макушку. И Муцуки счастлива как никогда ранее. И Урие — тоже. (Оказывается, для счастья не так уж много и надо). (Лишь она и куинксы). «Счастье всё-таки есть». И оба теперь понимают это. Ощущают любовь и заботу друг друга. И Муцуки больше никогда не уйдёт. И Урие больше никогда не отпустит её. Не отпустит ведь, да?..