***
— Взорвался, — грустно констатировал Гаттер. Он смотрел на зависшие в воздухе обломки магутора: они дымились и искрили, импровизированный «монитор» пошёл трещинами. По нему бежали строчки посмертной воли гениальной машины — похоронить её рядом с Биллом Гейтсом. О том, что Билл Гейтс ещё не умер, погибающий магутор, видимо, забыл. Мерги, стоявшая рядом, подавленно молчала. Она опустила руку с волшебной палочкой, и обломки рухнули на траву, продолжая гореть. — Бабахнет? — спросила она. — Чёрт его знает… но лучше отойдём, — Гаттер потянул её за собой в сторону. Возле большого дерева они остановились, глядя на то, что ещё недавно предсказывало им будущее. Счастливое. Или относительно счастливое. — Я новый соберу, — сглотнув, произнёс он. — Он же показал, что философы… — Я не знаю. — Мергиона говорила тихо и чуть ёжилась от ледяного ветра. — Я… это всё слишком долго. А вы с Сеном по-прежнему без магии. И папа. И Фантом. И… Гаттер лишь кивнул. Он тоже всё ещё не осознавал до конца того, что показал им магутор. Всё, чего они хотели, — спасти обезмаженных. Помочь вернуть им нормальную жизнь. Счастье для всех, даром. И ради этого, оказывается, недостаточно было обычной трубы. Чёртов Мордевольт. Обломки всё тлели, и ветер доносил до Порри и Мергионы запах горелого пластика и дым, от которого щипало глаза. — Лучше так, чем никак, — сказал Порри. А про себя принял совсем другое решение. И снова они с Мергионой замолчали. Гаттер прикидывал, сколько займёт переделка трубы так, чтобы она делила магию. Думал, как её спрятать. И пытался понять, есть ли шанс не допустить всех тех ужасов, которые показал магутор. Есть. Конечно, есть одно условие, которое никому и в голову не пришло вбить. Всего одно. Если всю ответственность он возьмёт на себя и только на себя. Без Мордевольта. Без взрослых. Чтобы никто не знал. Даже Сен. Кроме… — Порри, а я тут начала читать книгу… — Мерги оторвала его от размышлений. — Про мудловского учёного и его жену. Они занимались той наукой, которая как зельеварение. — Химией? — Он улыбнулся и, протянув руку, убрал волосы с её лица. — Да. Её звали… — Мария Кюри, — догадался Гаттер. — Только они ведь радиацию исследовали. Мергиона покраснела. Для неё это было необычно, и Гаттер с недоумением смотрел на веснушчатое лицо. Мерги в свою очередь неотрывно смотрела на него. Потом кивнула, и Порри спросил: — Нравится? — Очень. Как… как у нас. Гаттер невольно рассмеялся: — Только Мария Кюри не умела драться. И Мергиона рассмеялась в ответ, подошла ближе и уткнулась лбом ему в плечо. Совсем как Рыжик, выпрашивающий сахар. Порри снял куртку и накинул ей на плечи: — Идём к нашим. А то волноваться будут. Да, он обязательно расскажет Мергионе о том, что собирается делать. Он вернёт магию тем, кто её лишился. Кто, как не Мерги — Мастер Тайных Операций — поможет придумать, как провернуть это тихо. И вместе они сделают всё, чтобы после этого все забыли о всяческих трубах, как о кошмаре. В конце концов… у него целая жизнь на решение такой увлекательной задачи. И своя Мария Кюри. Рыжая. А значит, пока можно и ненадолго расслабиться. Они это заслужили. В молчании они вместе вернулись в школу, оставив позади дымящиеся обломки бесполезной гениальной машины.***
Из комнаты, которую занимал в Первертсе Уинстон Мордевольт, доносился страшный грохот — будто несколько армий делили там как минимум Польшу. По клубам дыма, иногда вырывавшимся из-под двери, Югорус Лужж на некоторое время даже подумал, что именно так и есть. Но ректор понял, что не прав, как только дверь распахнулась. В коридор буквально вывалилась взлохмаченная, зарёванная и очень злая Сьюзан МакКанарейкл. Высоченный каблук левой ярко-красной туфли с хрустом сломался от резкого шага, и декан Орлодёрра, споткнувшись, едва не рухнула на пол — Лужж успел поддержать её в последний момент и помог выпрямиться. — Сьюзан, что… — Сбежал, — процедила сквозь зубы МакКанарейкл. — К своим овцам. Записку оставил. Что отвык от, мать его, общества, что у нас слишком шумно и много ответственности, что он все время отвлекался от своих чертовых исследований и ничего такого, что я подумала, не имел в виду и… — закончить она не смогла и снова захлюпала носом. Но о продолжении Югорус догадался. Что он меня больше не любит. Эти слова никак не давались самолюбивой, гордой и не очень счастливой мисс Сьюзи. Лужж вздохнул. Подобного он и ожидал, правда, не так скоро. Не зная, что сказать, чтобы избежать слишком уж больших дальнейших разрушений в Первертсе, он попытался ободряюще улыбнуться: — Иногда такое случается. Но вы всегда можете уехать за ним. — Вот ещё, — она вздёрнула подбородок. — Разве что, чтобы превратить его в гамадрила и… Югорус, стараясь говорить мягче, предложил: — Тогда забудьте. Она снова всхлипнула: — Не могу. Эх… Харлея бы сюда, — подумалось ректору. Психоанализ действительно был бы очень кстати, и если декан Орлодёрра в ближайшее время не успокоится, помощь Харлея понадобится уже самому Югорусу. — Вы меня понимаете… — неожиданно снова услышал он голос мисс Сьюзи. Декан Орлдёрра по-прежнему держалась за его руки, с трудом балансируя на каблуках, и внимательно смотрела в глаза. Югорус, не привыкший к такому повышенному вниманию с её стороны, огляделся. Он чувствовал себя немного неуютно и не знал, что ответить. Поэтому он неопределённо пожал плечами: — Я… — Нет, правда, — голос звучал неожиданно серьёзно. МакКанарейкл слабо улыбнулась и стёрла подтёк туши со своей щеки. — А я удивительная дура, ведь да? Она опять покачнулась, и Лужж опять поддержал её. Снова улыбнулся как можно более ободряюще: — Нет, мисс Сьюзи. Это не так. — Послушайте, Югорус…. — она опустила ресницы, потом снова внимательно посмотрела на него: — А когда вы будете признаваться кому-нибудь в любви… за вас тоже будут говорить индюки и попугаи? — Почему вы спрашиваете? Она отвела глаза: — Просто так. Вроде так давно друг друга знаем, и… Лужж покачал головой: — Нет. Такие вещи надо говорить самому. И вообще… надоели мне эти звери. Магия магией, но плечи отсохнут их таскать. Мисс Сьюзан рассмеялась. Потом вздохнула и, чуть отстранившись, сняла туфли. Задумчиво посмотрела на болтающийся каблук и сказала: — А вообще я хочу, как эта Пейджер… — Старшая? — не понял ректор. — Да нет, младшая. Сразу найти того, кто не бросит никогда. Гаттер ведь не бросит. Он такой. Я вижу. Зато не видите многого другого. Но он промолчал. Забрал у Сьюзан туфлю и пробормотал простенькое заклинание Сапожник-без-сапог. Каблук встал на место, и Сьюзан забрала обувь назад. Но по-прежнему она, казалось, ждала чего-то. И Югорус сказал: — Я не думаю, что вам это важно, но... я бы вас не бросил. Никогда. Туфли с грохотом упали на пол. И мисс Сьюзан порывисто обняла его, прошептав: — И я тебя. Никогда. А витавшее над Первертсом вот уже несколько месяцев озарение отправилось совершать новые подвиги.