Опала

Тяжелые походные сундуки были доверху забиты нарядами, книгами и прочими личными вещами. Украшения, подарки имевшие больше сентиментальную ценность, чем способность приумножить казну Ферелденской короны. Пара служанок из редклифского замка и почетный караул. С этим низложенная королева покидала денеримский порт на небольшом государственном судне, взявшем курс через холодные воды Амарантайна к ее малой родине. Аноре по прежнему нездоровилось, убийство отца стало для женщины тяжелым ударом. Убийство — иначе воспринимать случившееся на Собрании земель она не могла. Хуже всего, что она воочию видела, как последний вздох сорвался с его губ, его теплую кровь на каменном полу величественного зала, стекленеющие глаза — как окончательное подтверждение того, что его строгий и в то же время заботливый голос больше никогда не произнесет ее имени. Эти образы терзали пленницу мучительными бессонными ночами в заточении башни форта Драккон. Заточение — по горькой иронии оно было тогда очень кстати, ведь почти никто не видел ее красных распухших от слез глаз, растрепанную жалкую блеклую тень той, что еще вчера была их королевой. Анора потеряла гораздо больше, чем видели участники и зрители этого ужасного фарса. Она потеряла семью, надежду, цель в жизни, впервые за долгие годы почувствовала себя слабой… И жалкой? Мак-Тир не терпела жалости. В одно мгновение ее мир, ее планы схлопнулись как большая церковная книга. Ей сохранили жизнь. О нет, не так, даровали! Подачка и издевка, когда не видишь просвета, когда не видишь смысла вставать по утру. Великий дар новоявленного короля и его приспешников по прежнему принадлежал им одним, теперь они будут решать за нее кто будет ей служить, во что ей одеваться, каждый ее шаг и каждое слово будут принадлежать им. Его Милосердие уже поспешили красноречиво намекнуть на эти обстоятельства, отослав от двора преданную служанку королевы, Эрлину. Анора не в силах была предпринять ничего иного, кроме как позволить себе плыть по течению. Хоть гордость и не позволяла ей сдаваться, силы душевные и физические не давали возможности воспрянуть духом и начать мыслить здраво. Грудь снова сдавило в удушье и бледная худая ладонь подозвала жестом служанку. — Я поднимусь на палубу, здесь слишком душно. Разбиравшая сундук девушка, поспешила подать ей накидку. Затем постучала в дверь каюты, чтобы ее отперли снаружи. Никогда, даже сейчас, Анора не позволила себе показать слабины. Холодный, слегка отрешенный взгляд тусклых васильковых глаз властно опустился на двинувшихся следовать за ней караульных. — Не стоит, избавьте меня от вашего общества. Я в здравом рассудке и не собираюсь сбегать вплавь. Монотонный безучастный голос низложенной королевы убедил соглядатаев и степенно поднявшись в одиночестве по широкой деревянной лестнице, она вышла на верхнюю палубу. Берег давно уже скрылся за темной спокойной синевой морских волн, лишь далекие крики чаек, скрип корабельных досок и легкий ветер раздувавший белые полотняные паруса нарушали покой затянутого серыми облаками неба. Мерный плеск воды, разрезаемой славным ферелденским судном будто вторил глухой пустоте в душе женщины, неспешно прогуливавшейся вдоль его борта. Ладонь пассажирки безучастно скользнула к поясу, будто бы в полудреме, не отвлекая ее внимания от созерцания блеклого туманного пейзажа. Тонкие пальцы отыскали среди складок одежды небольшой бархатный кошель и скользнув в него извлекли миниатюрный изящный фиал зеленого стекла. Она проиграла все, связана по рукам, осталась одна без союзников и быстро менявших свои приоритеты вчерашних друзей. Что бы не пыталась предпринять Мак-Тир в дальнейшем, ее неприятели бдительности не потеряют и нанесут упредительный удар. Если уже не озаботились подобным, запланировав некое удобное и устроившее бы всех «несчастье в дороге», а за предлогом дело не встанет, взять хотя бы разрозненные отряды Порождений по прежнему слоняющиеся по ферелденским землям. Чем скорее избавятся от нее, тем скорее забудется ее имя и уже никогда не будет тревожить покой стоящих у трона. Ноготь большого пальца уверенно поддел крышечку фиала и та с глухим стуком ударившись о дощатый пол, покатилась по палубе. Анора не доставит им такой радости и если ей суждено уйти, это будет ее собственное решение. За ровной горделивой осанкой едва можно было заметить как ладонь сжимавшая склянку с отравой медленно поднималась к лицу. Еще мгновение и все будет кончено. Еще мгновение. Внезапный удар тыльной стороны латной перчатки выбил опасное зелье из рук. Пронзительный взгляд знакомых темных глаз ошеломил и словно отрезвил в ту же секунду. — Не делайте того, что уже не исправишь, миледи. Ваш отец не простил бы такого малодушия. Ведь отступить не значит проиграть окончательно. — молвил уверенный и в то же время уважительный голос. А та, что стала невольной свидетельницей слабости павшей королевы, не отпуская бледной ладони, в которой еще теплилась жизнь, опустилась перед ней на колено, словно присягая на верность. Анора, как и несколько невольных свидетелей этой сцены, так и не смевших двинуться с места, замерла в изумлении, впервые осознавая нелепость всего происходящего. — Благодарю Вас, сэр Коутриен…- абсолютно искренне и с легкой толикой надежды произнесла она.