Я медленно сходил с ума...

Недавняя репетиция перед концертом, который должен был состояться через месяц, только что закончилась. Юноши из Процеллы, уставшие, но очень довольные отработанным танцам, вяло начали собираться в сторону своего дома. Некоторые уходили небольшой компашкой в ресторан, чтобы перекусить и немного восстановить силы, другие медленно прогуливались по парку, не торопясь обратно к себе. В общем, кто куда, но только один из них направился прямиком домой. Рыжеволосый с начала репетиции чувствовал себя не очень хорошо. Конечно, танцы отнимают много сил, однако, Йо никогда не бросало в жар прямо посреди своего соло. Конечно, бывало, что эмоции захлёстывали и наваливались на Хазуки, но вовсе не так, как это случилось сегодня. В горле неутолимо першило, но тот не подал виду. Он не может подвести группу, особенно в такой важный момент перед концертом. Юноша рассчитывал, что сможет самолично подлечится за этот месяц, пока вирус окончательно не заразил солиста. В тем более, стояла середина августа. Летом лечится, наверняка, будет куда легче, чем в другое время года. Однако всё оказалось куда более сложнее, чем он мог себе представить… Йо умудрился добраться до дома быстрее остальных. От чего-то, он даже обрадовался, ведь никто не сможет увидеть его в столь жалостливом виде, в каком он сейчас находился. Не успел он снять уличную обувь, как в горле образовался сильный комок, от которого Хазуки немедля подставил ладонь ко рту, сухо кашляя в неё. Некая паника охватила парня, когда тот почувствовал, как на ладонь попало что-то лёгкое, но вполне ощутимое. По ощущениям вовсе не скажешь, что это могла бы быть кровь. С опаской отведя руку от себя, фиолетовые глаза вмиг расширились, уставляясь на хрупкие жёлтые лепесточки, что остались у него в ладони. Они очень сильно напоминали листочки подсолнуха, только в разы меньше. Хоть и теперь стало чуть легче: голову уже не кружило так сильно, жар будто рукой сняло, а физические силы тут же стали приходить в норму; но Йо замер на месте, тупив взгляд на эти жёлтые лепестки. Вспомнив, что в любой момент могут прийти его коллеги и друзья, он мигом снял обувь и верхнюю одежду, после чего быстро добежал до своей комнаты, сжимая в руке листики яркоцветкового подсолнуха. Закрыв свою комнату и убедившись, что он действительно один дома, Хазуки в осознанной панике зарылся в свой смартфон, пытаясь найти причину столь странной… болезни. Он попросту не знал, как это можно назвать. Лепестки спокойно лежали перед ним на столе, а рыжеволосый начал припоминать, как слышал о подобных случаях, но всё время лишь смеялся, думая, что это не больше, чем обычная сказка. Да, сказка, которая стала явью и большой опасностью. «Чтобы вылечится от болезни, то нужно получить взаимные чувства, иначе больной погибнет»… Слова о смерти юношу смутили в самый последний миг. Но вот взаимные чувства наоборот притянули к себе больше всего внимания. Добиться взаимности? От того самого человека, которого Хазуки и так чуть не потерял, до сих пор боясь сделать неаккуратный шаг на ровном месте? От человека, которому Йо причинил когда-то боль, а тот молча глотал её, также боясь потерять друга? От человека, который приходиться ему другом с пелёнок и теперь коллегой? Нет, рыжеволосый не мог пойти на такое. Когда-то, Йору уже говорил ему «Не смей врать самому себе!» и Хазуки честно выполняет это обещание, которое даже не давал, но которое всегда откликается в его сердце. И он не нарушает эту клятву, данную самому себе. Он с лёгкостью может признаться, что до смерти боится потерять столь дорого ему человека. Он может признать, что по уши влюблён в этого застенчивого мальчишку. Но он не может высказать это ему, ведь если эти чувства будут не взаимными, то Хазуки сам не сможет жить с этим. Да, есть и вероятность, что всё же эта любовь взаимна. Да, Йо несколько рискованный парень, но отнюдь не на столько. Он может сделать безбашенный поступок. Любой. Но только не этот. Ещё немного потупив взгляд, Хазуки потянулся к выдвигающимся полкам стола, доставая спичечный коробок. На всякий случай, рыжеволосый решил сжигать лепестки, чтобы и другие не заразились, да и чтобы попросту не увидели. В стекле задумчивых фиолетовых глаз лишь блестели искорки пламени, что так легко пожирали невесомые желтые лепесточки. Как же быть дальше? Сможет ли Йо перебороть свой страх потери, ради того чтобы остаться в живых? Или же ему Йору намного дороже жизни? Конечно, Нагатсуки сильно расстроится потере друга, но какова будет его реакция, если рыжеволосый всё же признается? Сможет ли Йору потом жить с виной, которую сам повешает на себя, в случае смерти лучшего друга? Как ни крути, а шанс того, что Йо отойдёт в мир иной намного выше, нежели он сможет получить взаимную симпатию тёмноволосого друга. Возможно, такие мысли сыграли на фоне некого шока. Ведь, если бы не болезнь, а что-то другое подтолкнуло идола к мыслям о признании в любви, он бы несмотря ни на что добивался Нагатсуки. Однако, жёлтые лепесточки в горле сыграли свою роль. На самом деле, Хазуки не настолько психически сильный человек. А потому ему действительно будет тяжело в ближайшее время. Встряхнув голову, Йо посмотрел на время и решил, что можно уже пойти спать. В конце концов, на свежую голову мысли приходят намного лучше. Здравые мысли. Но что бы идол ни думал, на утро в голове ничего не поменялось. Впрочем, в последующие дни всё также оставалось по-прежнему. Чем больше рыжеволосый задумывался над всей этой ситуацией, тем чаще приходил к выводу, что ему остаётся лишь наблюдать в последние дни своей жизни за Йору, ничего никому не говорить, хоть и очень хотелось, и уйти тихо, никому не доставляя больших хлопот… Даже Шун, тот самый, с кем Хазуки вечно припирался и всячески подкалывал, заметил и несколько искоса смотрел на рыжеволосого в последнее время. Возможно, он даже догадывался обо всём, но был уверен, что тот прекрасно справится сам. Точнее, не так. Конечно, Шун не мог ошибаться и не пускал всё на самотёк. Он лишь позволил Йо самому решить это дело. Однако, Хазуки окончательно сдался на третью неделю болезни. Его голову не посещала даже толика мыслей о том, чтобы набраться храбрости и признаться во всём. За это время единственный, кто знал о болезни рыжеволосого — являлся его пингвин Магеллан. Настойчивый тупой клювик вечно тыкал в своего хозяина, пытаясь подбодрить, но безуспешно. За эти три недели для Йо стало привычно сжигать жёлтые лепестки, всматриваясь в хвост огня, что исчезал в пространстве, отдалённо напоминая самого идола. Такое же пламя, что вечно горело, казалось бы, не истлеющими никогда углями, но которые легко потушить одним дуновением ветра. На репетициях рыжеволосый обычно не сильно выделялся. Общался со всеми остальными, в ровном счёте, так же, как и раньше. Конечно, каждый разговор, взгляд и даже мысль, связанная с Йору, давалась невыносимо тяжело. Глаза тут же хотели выпустить нарастающий поток слёз, Хазуки то и дело частенько отходил в сторону прямо посередине разговора, чтобы его никто не видел, и, откашлявшись, прятал лепестки в кармане своей сумки, дабы вечером вновь насладиться угасающими искорками пламени. Все участники группы заметили, и не только за Йо, что все они немного угасли по внешнему состоянию, но все списывали это на интенсивные тренировки. Хоть и рыжеволосый действительно выглядел хуже всех. Изнурительные репетиции подходили к концу, как и нервы самого Хазуки… За эти три недели его разум, чуть ли не в буквальном смысле, начинал покидать здравое тело. Он был близок, он столько раз находился на волоске от того, чтобы признаться другу, но всё же сам закрыл свою дверь в, возможно, светлое будущее. Йо стал несколько раздражённым и более грубым, чем обычно. Идол принимал некоторые таблетки, чтобы хоть как-то сдерживать свои непредсказуемые порывы. Однако, от этого лепестков становилось лишь больше и больше. Два дня до концерта. Даи настоял на том, чтобы ребята отдохнули и взяли день выходного, чтобы сбросить весь свой стресс и немного развеяться. Нагатсуки настоятельно просил Хазуки пойти с ним прогуляться по парку, ведь друг давно переживал за Йо. Да и не он один. Рыжие пряди высокого хвоста всё же развивались на осеннем ветру, а пустые фиолетовые глаза наблюдали за птицами, что витали в небе. Сентябрь. Тот самый месяц настал и только начинал расцветать во всю силу. Рядом шёл Йору, соблюдая выжидающую тишину. Было видно, что он точно о чём-то хотел поговорить. Йо дал ему возможность собраться с мыслями, зная что для него этого не так просто, да и потому, что не особо сам хотел начинать разговор. — Йо… Скажи честно, с тобой всё в порядке? — тихий голосок, который будто сейчас подхватит ветер и унёсет далеко, прервал немного напрягающую тишину меж юношами. — Йору, что ты! Я просто немного перестарался в подготовке к концерту и не более. Вот увидишь, как только мы выступим, то я за наш обещанный отпуск полностью восстановлюсь! — Он и сам хотел бы в это верить. Голос рыжеволосого пытался казаться уверенным, что было очень сложно имитировать, ведь в горле уже начинало першить, от поступающих лепестков. — Йо, не ври мне. Пожалуйста, расскажи всё по-хорошему! — Хазуки без проблем заметил слабые кулачки, которые тёмноволосый сложил, тем самым придавая настойчивости самому себе. Но тут идол внезапно не выдержал, начиная кашлять, будто подавившись чем-то. Ладонь тут же подоспела, пытаясь не упустить не единого лепестка, чтобы тот нечаянно не упал, а уж в тем более, чтобы его не увидел Йору. Однако, жёлтые лепестки внезапно прекратили появляться из глотки, переходя в невыносимый обычный сухой кашель. Рыжеволосый тут же повалился на асфальт, становясь на колени, и упёрся одной ладонью на землю. Нагатсуки лишь панически округлил глаза, судорожно пытаясь помочь другу, также приклоняясь рядом с ним. Йо уже начинал нечётко слышал смутные фразы друга, и то, обрывками. Глаза он вовсе закрыл, пытаясь понять, что с ним происходит. Он отчётливо понимал, что воздуха категорически мало. На него напало удушье, что сковывало всё сильнее с каждой секундой. Паника вовсе не окутала юношу, а лишь отдалилась от того. Фиолетовые глаза вмиг распахнулись, пытаясь сфокусировать свой взгляд на Йору, чтобы хотя бы перед смертью насладиться им в том состоянии, в котором он есть. Нагатсуки же почти зарыдал, не зная как помочь. Людей вокруг не было, что было странно. Тёмноволосый в панике потянулся к карману, чтобы достать свой телефон и набрать телефон скорой, но его остановила мясистая рука. Йо уже терял сознание от нехватки кислорода, продолжая рефлекторно держаться за горло, как понял, что лепестки рассыпаны по улице, а рядом находящийся друг может в любой момент коснуться их. Рыжеволосый из последних сил оттолкнул того, чтобы Йору ненароком не задел лепестки до смерти Хазуки. — Йору, не касайся… Йору… — юноша попытался на последнем издыхании произнеси ещё что-то, но безуспешно. Внезапно, Йо вновь пару раз кашлянул. Когда прозвучал последний сухой кашель, сопровождающийся скудными последними жёлтыми лепестками яркоцветкового подсолнуха, идол бездыханно упал на асфальт. Он и сам мало чего понял. Последнее что он помнит — это заплаканное лицо друга, который сидит в истерике напротив.