Never Back Down

Глава 39 была уничтожена во время пожара 31 октября 1981 года в доме номер 3, Зелёной улицы в городе Оттери-Сент-Кэчпоул

      Тем летом нам с Сириусом удалось сбежать из дома на легальных основаниях. Дядя Альфард снова взял нас под опеку, на сей раз на всё лето. Правда, пробыли мы у него всего три дня. После мы отправились к Тонксам, навестить Андромеду, Теда и малютку Нимфадору. Они жили в небольшом домике в Дартмуте на юго-западе Англии. Городок маленький, но портовый, так что тут постоянно кипела жизнь.       Тед Тонкс оказался весьма приятным мужчиной чуть за тридцать со светлыми волосами, добрыми серыми глазами и мягким нравом. По словам Меды, он был ужасным неряхой, что для неё было натуральным испытанием. Чтобы было понятно, поясню: у неё самой даже носки были разложены в шкафу по цветам, размерам, каждый в отдельной ячейке, одежда в шкафах безукоризненно выглажена, разложена по цветам, категориям, в порядке необходимости и теплоты, вся обувь блестела так, что в неё можно было смотреться, сервизы в шкафах стояли аккуратными пирамидками, среди фарфора вы не нашли бы керамику, среди хрусталя никогда не затеряется стекло. А единственным пыльным местом в доме была только щёточка для уборки пыли, и та тут же отчищалась. Так что жизнь с неряхой Тедом была ей испытанием и разнообразием. Если честно, я бы с ума сошла жить в таком порядке.       Единственное, где царил настоящий и перманентный хаос – детская. Здесь безраздельно владело обстановкой маленькое чудовище с заковыристым именем Нимфадора. Родители ласково звали её Дора. Тонкс-младшая оказалась метаморфом, что большая редкость в природе и большая гордость для родителей.       Когда мы увидели Дору впервые, на голове у неё был помидорно-алый хвостик. Меда сказала, что пока она только цвет волос меняет, но она быстро этому научилось, так что страшно представить, что будет дальше. Девочка неуклюже бегала по комнате, пиная во все стороны многочисленные игрушки. Заметив нас, она остановилась, с любопытством так посмотрела на нас, обрадованно расхохоталась большому плюшевому медведю, которого я притащила для неё, выхватила его из моих рук и усадила на самый верх пирамиды из подушек, которую сама же и соорудила. - Так вот ты какая, Нимфадора, - довольно хмыкнул Сириус и потрепал её по голове. Цвет волос этого двухлетнего чуда стали чёрными, как у нас с братом, мордашка скуксилась, сама девочка засопела, собираясь захныкать. Не нравится ей имя, сразу видно. - Ой, Дора, только не плачь, пожалуйста! – Сириус замахал руками. Нас только-только допустили к ребёнку при условии, что она не будет кричать, а Андромеда сможет, наконец, всласть поковыряться в своём саду, пока мы присмотрим за этим чудищем. Но имя Дора почему-то её тоже не проняло. Плакать не стала, конечно, но продолжала кукситься. - Тонкс, - игриво-сурово сказала я, присев на корточки. - А чего мы плакаем? Почему так скуксились, м?       Лицо ребёнка приобрело заинтересованное выражение, потом и вовсе разъехалось в улыбке. - Тонкс! – звонко повторила она и расхохоталась. Потом ткнула в меня пальчиком. – Тонкс? - Нет, я... Сириус, как бы моё имя покороче? - Ма? – предложил тот, усевшись рядом по-турецки. - Боюсь, «ма» уже занято и не подлежит конкуренции, - вздохнула я. Потом показала на себя. – Марс. - Мас? – Нимфадора заинтересованно посмотрела на меня. Потом помотала головой и упрямо сказала. – Тонкс! - Блэк! – Ответила я.       Девочка удивилась. - Бек?       Теперь хохотали мы с Сириусом. - Да, Бек, - смеясь, сказал мой брат. - Бек? – она ткнула в него пальцем. - Си-ри-ус, - по слогам сказал тот, показывая на себя. - Си! – обрадованно заявила девочка. Потом снова показала на меня. – Мас! Си! Бек! – В завершение она ткнула в себя, сказала «Тонкс!» и побежала куда-то в лабиринт из игрушек. - Ну, на том знакомство окончено, - улыбнулась я. – Ну что, Сибек, чем дитя развлекать будем? - Не знаю, Масбек, есть идеи? - Никаких. Поковыряемся в её хламе, авось что найдём? - Дава-а-А-А-Ай! Больно! – плаксиво заявил брат, хватаясь за голову. Оказалось, малышка обогнула нас по флангу и схватила сидящего на полу Сириуса за волосы. - Даже ребёнок знает, что ты должен уже подстричься! – рассмеялась я.       Сириус показал мне язык, поднялся, задвинул шторы, закрыл дверь. Мы с Нимфадорой с интересом наблюдали за его манипуляциями. Потом брат подошёл к племяннице, нагнулся и спросил: - Хочешь фокус-покус, Тонкс? – девочка радостно закивала, хлопая в ладоши. Она наверняка ожидала мыльных пузырей или цветного фонтана из волшебной палочки. Но явно не того, что случилось после.       Сириус начал уменьшаться, его кожа покрылась чёрным густым мехом, лицо вытянулось, уши «переползли» на макушку. Через минуту перед нами стоял здоровенный чёрный пёс, виляющий хвостом. Я уже готова была успокаивать испуганную Тонкс, но та только заворожено уставилась на пса. Потом неуклюже приняла вертикальное положение, проковыляла к Бродяге и радостно протянула к нему ручки, приговаривая: «Аф-аф!» Тот лизнул её пальчики своим огромным розовым языком, опустился на живот и подполз поближе. Нимфадора, заливаясь счастливым смехом, схватила его за ухо. Брату это не понравилось, он кротко взвизгнул и дёрнул головой. - Тонкс, покатаемся на собачке? – неожиданно предложила я. В глазах пса мелькнул ужас, а девочка серьёзно кивнула, глядя на меня. – Оп-па! – Я подхватила её и аккуратно водрузила на спину Бродяги, как на пони, придерживая за спину.       Брат осторожно поднялся и медленно пошёл по комнате кругом. Тонкс заливисто хохотала, дёргала его за загривок, ёрзала так, что я едва успевала её ловить и возвращать в сидячее положение. На третьем круге Бродяга выдохся, лёг на пол. Я стащила с него племяшку. Та возмущённо твердила: «Ещё!», но я строго сказала, что собачка устала. В подтверждение тому Бродяга перевернулся на спину, подставив тёплое меховое пузо. Тонкс запустила в шерсть пальчики и начала сосредоточенно чесать ему живот. Бродяга даже лапой задёргал от удовольствия, тихо поскуливая и отбивая ритм хвостом. Хвост привлёк внимание девочки. Она подползла к нему и попыталась схватить его ручонками. Минуты три пыталась, пока забава ей не надоела. Тогда она погладила пса по голове и удалилась к своим игрушкам. Сириус принял человеческий облик, поднялся, отряхивая одежду. - Вся рубашка в шерсти, - бурчал он. – Ну что, твоя очередь? - Моя? – Я удивлённо подняла брови. – Но у меня же не получалось надолго... - Ты хотя бы попробуй.       Я пожала плечами и закрыла глаза. На минуту я превратилась в один большой орган чувств(метафорично, конечно!). Я слышала, как во дворе жужжат пчёлы, как пахнет Сириус псиной. Я ухватилась за эти чувства, я пыталась ощутить их как ощутил бы зверь. Постепенно запах становился сильнее, жужжание громче и тоньше, я чувствовала, как меняюсь, как с щекоткой отрастает шерсть, как удлинняются и кривятся ногти, превращаясь в когти, как зубы заостряются и увеличиваются клыки. И хвост. У меня рос хвост. Больше по ощущениям это напоминало зуд и щекотку в области поясницы. Когда я открыла глаза, мир изменился. Всё вокруг стало большим, тусклым, но пахло так ярко, что в красках не было нужды. Уши улавливали малейший шорох. Я окаменело сидела на полу, опасаясь пошевелиться. Обычно после этого я превращаюсь в человека. Само собой, конечно, но мне просто нужно больше практики. Кстати, моей анимагической формой оказалась чернобурая лисица. - Ну, ты будешь шевелиться?       Голос Сириуса я едва разбирала. Человеческая речь в этот момент казалась мне странной. Я больше понимала интонации, нежели звуки, которые он издавал. Они были полны любопытства и нетерпения. Я осторожно двинула хвостом. Влево. Вправо. Снова влево. Теперь быстрее. Человеком я не стала. Здорово. Окрылённая успехом, я осторожно встала на все четыре лапы и настороженно замерла. Какой прогресс! Шаг. Шаг. Ещё один. И ещё... Всё давалось мне трудно, я едва сдерживала себя, чтобы не превратиться снова в человека. По ощущением это напоминало попытку вкатить огромный валун на высокую гору. - Ты слишком много думаешь, - говорил мне Сириус. – Это по-человечески. Сейчас ты зверь. Звери не думают, у них есть только инстинкт и чувства. А так как ты думаешь, это мешает тебе быть зверем. Давай, выпусти внутреннего лиса на волю!       Я фыркнула. В животном облике это было особенно забавно. А потом я решила внять его совету. Отодвинув сознание на задний план, я прогулялась по комнате, нашла уснувшую в игрушках Нимфадору. Она пахла молоком и конфетами. Решив, что лучше её не трогать, я двинулась дальше. Для такого небольшого зверька, как я, комната казалась огромной, завалы игрушек напоминали лабиринты. Я легко вскочила на какую-то коробку, потом на комод, стоявший шагах в двух. О, это было незабываемое ощущение. Мышцы двигались совсем иначе, каждый прыжок вызывал сладостную дрожь. Я завороженно прислушивалась к своим ощущениям. Хотелось бежать. Куда угодно. Главное, бежать, бежать, бежать! И прыгать! Позволить окружающему миру оглушить себя всевозможными звуками и запахами, опьяненной нестись по лесу, чувствуя, как ветер ерошит шерсть на загривке. От полноты чувств я тихо и кротко тявкнула. Сириус издал странные лающие звуки. Смех. Надо же, как странно он звучит, когда иначе его воспринимаешь...       Послышались шаги. Совсем рядом. Запах земли, цветов, пыльцы и Нимфадоры. Андромеда.       Я спрыгнула с комода и спешно превратилась обратно в человека. Обращение вызвало некоторые проблемы – у меня остались хвост и клыки. В панике я метнулась к окну и села на подоконник прямо на собственный хвост, едва сдержав визг. Больно!       Дверь открылась, заглянула кузина. Спросила, как мы тут. Я молча приложила палец к губам и указала на уснувшую племянницу. Меда подхватила малышку и уложила в кровать со словами «тихий час». Предложила нам выпить чаю в саду. Сириус выручил, сказал, что хочет ещё немного посидеть с племяшкой, пусть даже спящей. Андромеда понимающе кивнула и вышла, сказав, что чай нас ждёт. Когда за ней закрылась дверь, я соскочила с окна и бросилась к брату. Тот посмотрел на меня и тихонько заржал. Если бы не Дора, ржал бы он в голос, да так, что стёкла звенели бы. - Не бойся, у меня так же было. Тебе к лицу, кстати!       Я оскалилась и зарычала, показав клыки. Брат разразился новым приступом смеха. Я ждала, пока он успокоится, нетерпеливо и раздражённо помахивая хвостом. - Так, спокойно. На счёт пять сделай глубокий вдох.       Раз...два...три...четыре...пять... - Теперь задержи дыхание на пять счётов.       Раз...два...три...четыре...пять... - Теперь на выдохе назови пять принципиальных исключений к закону Гампа об элементарных трансфигурациях. - Еда, деньги, любовь, оторванные конечности, жизнь, - на выдохе оттарабанила я. Клыки вернулись к нормальным размерам, хвост пропал. – О, круто! Как это? - Ну, чтобы стать зверем, надо перестать думать, как человек. Чтобы стать человеком, надо подумать о чём-то человеческом и сложном. Питер складывает в уме большие цифры, я повторяю законы трансфигурации, а Джеймс перечисляет про себя все семьсот различных нарушений в квиддиче и случаи их применения, известные в истории. - Потрясающе... Ну что, идём пить чай?       Мы вышли на террасу. Смеркалось. Теда ещё дома не было – работал, Меда как раз принесла печенье. Мы втроём сидели в плетёных креслах, завернувшись в пледы. Дом стоял на горе, поэтому с террасы открывался изумительный вид на скатывающуюся вниз долину и расстелившийся там городок, на кремово-голубую в свете заходящего солнца реку Дарт, на лёгкие облака и бесконечное небо, которое изредка вдали царапали деревья.       Я любовалась всем эти и была сверх меры счастлива. Завтра я отправлюсь к Лафнеглам, Сириус уедет к Джеймсу, у меня наконец-то получилось надолго превратиться в животное и обратно. Потрясающее ощущение! Надо будет рассказать Ремусу...       Оглушённая счастливыми мыслями и пережитыми ощущениями, я задремала прямо в кресле и проспала до темноты, пока Тед не вернулся и Меда не повела нас всех ужинать в дом.