Такой, какой ты есть

      Он лежал на кровати, подавленный собственной ничтожностью. Даже есть не хотелось, да и кому захочется в такой момент? Он ведь только что в очередной раз осознал, что не является таким уж выдающимся гением, каким всегда себя считал. Такие моменты депрессии частенько наваливаются на доктора Шелдона Купера, что сопровождалось внутренним самобичеванием, от которого, как ни странно, хуже было окружающим, чем ему самому, и обидой на целый свет. Например, когда он допустил ошибку в расчете своего метода синтеза сверхтяжелого вещества, или когда большой денежный грант МакАртура, а вместе с этим и признание всего Калтеха получил этот здоровяк-геолог Берт. Геологи – ненастоящие ученые! Да, тогда было обидно, и даже физически больно. Конечно, два булыжника и питьевой фонтанчик – это вам не сахарная вата. Сейчас же он просто лежал, сжимая в руках подушку и свернувшись калачиком, как бездомный котенок, потому что пытался решить очередную проблему и снова потерпел неудачу.       В спальню зашла взволнованная Эми; разумеется, она беспокоилась за него. Порой она делала из мухи слона, чего Шелдон никогда не понимал, но ее хлопоты о нем были приятны. А иногда и на него накатывало желание что-то сделать для нее. Но сейчас он мог бы только выговориться хоть кому-нибудь, вот и поведал о своем беспокойстве. Он знал, что она поймет и не осудит, и даже станет его утешать. Когда она принимается за эти ободряющие речи, ее голос становится таким мелодичным, что ему даже как-то хочется верить. А может, все дело в ее аргументах; уж убеждать и подыскивать аргументы Эми умела. Она была умна, даже умнее Леонарда. Шелдон не представлял себе жизни с кем-то менее интеллектуально развитым, впрочем, Воловитца он терпит, и ничего. Но Воловитц и не является его девушкой, что и компенсирует немного недостаток интеллекта у последнего. В прежние времена, когда они оба – Шелдон и Эми – были бесцеремонными прагматиками, они могли держать за идиотов всех окружающих. Тогда они были похожи, как две капли воды. Точнее, две капли серной кислоты, жгучие и язвительные, учитывая, как шарахались от них друзья.       Теперь же Шелдон считал идиотом себя. У него всегда были проблемы с определением человеческих эмоций. Сам он всегда говорил то, что думал, считая притворство, по меньшей мере, нечестным, и сам ожидал от людей того же. Но все, что он получал – тонны сарказма, который еще и не всегда удавалось распознавать. Поди, разбери, что люди имели ввиду. Он очень этого не любил, и это устройство, этот детектор эмоций, казался чудом, которое ему было нужно. И оно работало очень хорошо! Однако Шелдон впервые увидел, что правда, которую он так любит, не всегда делает тебя довольным. Иногда то, что люди испытывают в действительности, вызывает у них конфликты с другими людьми. Это был конфликт Пенни и Леонарда, но каким образом и Шелдон оказался в него втянут? И что он сделал не так? И в устройстве ли дело?       - Дело не только в этом; дело еще и во мне, - произнес Шелдон, и так уже зная ответ.       Это он пытался научиться распознавать эмоции других людей с помощью глупого детектора, который все делал за него, вообще не давая учиться. Он глупо влез в отношения Пенни и Леонарда, и даже не понял, из-за чего они на него взъелись.       Наверное, Эми понимала, как понимала и то, что подобная проблема не стоит стольких нервов. Она сняла очки, выдавая связанный со своим зрением аргумент, который, скорее, был призван немного развеселить Шелдона, чем убедить его в чем-то. Прибегая к каким-то своим средствам, она забралась на кровать и мягко положила руку на бок парня.       - Раньше ведь были дни, когда мне было грустно, и ты замечал все это.       - Да, но это было слишком просто; ты всегда была унылой, - парировал Шелдон, мимоходом прокручивая в памяти эти моменты.       Ну, прежде в Эми действительно было довольно много меланхолии, такой невысказанной обиды. Когда она играла на арфе, то всегда была задумчива, сосредоточенна. Та же ситуация была во время их «молчаливых» свиданий – тех самых, когда они могли весь вечер сидеть друг напротив друга, не произнеся ни слова. Для Шелдона эти вечера были просто волшебными, так что понять, что не нравится ей, он не мог, но сам факт ее недовольства от него все-таки не ускользал. А о причинах сего он, пожалуй, догадался лишь один раз – в тот самый вечер, когда позвонил ей по скайпу, чтобы предложить перевести их отношения на новый уровень (для чего была даже приготовлена бабулина коробочка черного бархата!), а она внезапно запросила перерыв в отношениях. Что-то внутри тогда подсказало Шелдону, что это он напортачил.       В тот вечер у нее был такой сожалеющий, неуверенный, укоряющий взгляд, и нечто похожее он вдруг увидел в ее глазах и сейчас. Приподнявшись и немного развернувшись к ней, мужчина поспешил исправить положение:       - Прости, я не должен был так говорить, я просто расстроен.       Конечно, она все поймет. Всегда понимала. Наверное, единственная женщина во всем целом мире, которая понимает. Сейчас она говорила «подбадривающим» голосом, который не был таким мелодичным, как «утешающий»; наоборот, звучал несколько резко. Но он не был недовольным, и это всех устраивало. И тут тембр ее голоса вновь снизился, но стал еще нежнее, чем «утешающий»:       - …И я люблю тебя таким, какой ты есть, - закончила Эми, потому что должна была закончить именно так, а еще потому, что и не хотела заканчивать иначе.       Несмотря на унылое состояние Шелдона, ему было очень приятно слышать подобные слова. И хоть он и так знал, что она чувствует, в душе парня все равно что-то ёкнуло, как будто он слышал ее признание в первый раз. Но потом сразу стало тепло во всем теле.       Эми наклонилась, чтобы поцеловать его в висок, и Шелдон инстинктивно подался вперед, быстрее, чем мог об этом подумать. Потому что этот инстинкт – быть ближе к этой женщине – он не смог бы подавить, даже если бы захотел. Да он и не хотел, в общем. Так же инстинктивно Шелдон закрыл глаза, чтобы острее почувствовать нежное, почти невесомое прикосновение ее теплых губ к своему виску. И этот поцелуй значил для него больше, чем все слова, чем сам ее голос; именно такой поцелуй окутывал его легкой волной спокойствия, которое он ощущал только рядом с Эми. Да, ее «утешающий» голос убаюкивал, и Шелдон был готов хоть целыми днями дуться, а потом слушать ее нежное мурлыкание о том, что ему, по сути, не на что обижаться. Но это не могло помочь в достаточной степени, и тогда Шелдон все равно бы лежал унылый.       Но пока она продолжит целовать его так, как сейчас, он будет знать, что в порядке.