***
Реджина выругалась и, убрав сковородку с обугленным беконом, сунула ее в раковину. Она прижала руку к груди, включив второй кран, чтобы унять боль от ожога. Руки Робина обняли ее за талию, когда он наклонился к ней через плечо, чтобы осмотреть рану. Вывернувшись из его объятий она подошла к холодильнику, чтобы достать больше бекона и чистую сковородку из шкафчика. — Реджина, — твердо сказал он, но она продолжала игнорировать свою истинную любовь. Она не могла позволить ему утешать ее, пока завтрак не будет приготовлен для ее мальчиков. Ей нужно было подобие нормального поведения для детей, даже если вокруг них рушился весь мир. — Реджина, остановись! Робин вытащил из ее дрожащих рук сковородку с беконом и поставил ее на столешницу, хватая за плечи и заставляя посмотреть на него. — Я не могу! Робин притянул ее тело ближе к себе, прижав к груди. — Да, ты можешь. На мгновение, — успокаивал он ее шепотом. — Ты даже не стала лечить себя. Как ты собираешься позаботиться о ком-то, если не можешь позаботиться о себе? Реджина бросила на него испепеляющий взгляд, напоминающий о ее прошлых днях, когда она была Злой Королевой. — Я в порядке! — прошипела она, отвернувшись от него и поставив сковородку на плиту, не торопясь выкладывать полоски бекона. — У меня нет времени быть слабой, Робин. Я не могу. Наши мальчики должны иметь нормальный семейный завтрак и я собираюсь сделать его для них. Они слишком много едят в кафе и это не лучший вариант. Если ты хочешь сделать что-то полезное, почему бы тебе не почистить фрукты? — Реджина… Она с трепетом перевернула бекон. Ее подбородок склонился к груди, когда она поморщилась в болезненной гримасе. — Что, если проклятие сильнее, чем она может справиться? — прошептала она, поджав губы, чтобы они не дрожали. — Только боги знают то, что оно делает сейчас с ней. Что, если… — она сделала паузу, а после вздрогнула. — Что я скажу Генри, если она никогда не вернется к нам… к нему. Он мягко повернул ее к себе, положив руку на плечо. — Она Спасительница, дорогая, она пройдет через это. — Разве ты не видишь? Она больше не Спаситель. Она там… совсем одна, скрывая в себе самое большее темное зло, когда-либо известное человеку, — сказала Реджина надломившимся голосом. — Румпельштильцхен… — У него были столетия, чтобы смириться с тем, кем он стал. Я даже не знаю, как ему удалось справиться с таким злом, — усмехнулась она, выключив огонь на плите. — Когда Эмма впервые приехала в город… о боги, я так ненавидела ее, — она грустно рассмеялась. — Мне было бы приятно увидеть, как что-то подобное разрушает ее взгляды на жизнь. — Ты прошла долгий путь. Каждый из нас сейчас не тот, кем был раньше и это к лучшему… э… я говорю, что Эмма стала Темным, это… Реджина болезненно улыбнулась ему и мягко коснулась его щеки неповрежденной рукой. -Я знаю. Обойдя его она вытащила тарелки из шкафа. Реджина слышала, как мальчики проснулись и уже шли к ней, на запах, пробудивший их. — Эмма… она мой друг. Я не знаю, как мы дошли до этого, но… Реджина замолчала, когда Роланд вбежал в комнату и обнял ее за талию, крепко сжимая рукой мягкого медведя. После потери матери он цеплялся за игрушку, как за спасательный круг, который мог успокоить его и избавить от боли. Это было еще одной причиной ненавидеть свою сестру с еще большей силой. Реджина усадила его на стул у стола и поставила перед ним тарелку, поцеловав и взъерошив его кудри. — Доброе утро, мама, — поприветствовал Генри, едва поняв, что он зевнул. — Робин, — он поцеловал мать в щеку, а потом сев рядом с Роландом уткнулся носом в тарелку. — Итак, что сегодня на повестке дня? — Как и вчера. Мы собираемся пойти туда и попытаться найти ее, пока… — Больше исследований проклятия? — пробормотал он, набив рот яишницей. — Не говори с полным ртом, дорогой. И да, больше исследований. Он застонал и сунул в рот кусок бекона. — Я скучаю по бабуле Белль. Никто не занимается такими исследованиями лучше ее, — он вытащил телефон из кармана джинсов и просмотрел уведомления, но не нашел новых сообщений от нее. — Интересно, читала ли она дедушке истории из моей книги, помогло ли ему это. — Что? Ты отдал ей книгу? — спросила Реджина, потянувшись за кофе, который налил ей Робин. С таким количеством сна, что она получила этой ночью, она была уверена, что ей он еще понадобится. — Да. Помнишь, как бабушка Снежка разбудила ею дедушку Дэвида, прочитав ему их историю. Я напишу ей позже, чтобы узнать, сработало ли это. Реджине пришлось признать, что она была в отчаянии, готовая попробовать что угодно, лишь бы вернуть Румпельштильцхену воспоминания. — С Румпелем может быть не так уж и просто, — горько призналась она. — Когда с этим человеком вообще было просто? — зарычала она. Генри выгнул бровь. — Мам, никаких резких действий по отношению к дедушке! Она пробормотала что-то в кофейную чашку, давая понять, что не собиралась давать каких-либо обещаний. Ее отношения с Румпелем были всегда сложными и она была уверена, что было поздно что-либо менять. — Я просто надеюсь, что она сможет его вытащить из этого. Как бы я не хотела признать это… но он нам нужен.***
Румпельштильцхен раздраженно поморщился, когда остатки сна ускользали от него. Солнце ярко светило на его закрытые веки, а голова монотонно пульсировала от головной боли. Его правая рука автоматически дернулась закрывая ото солнца. Он открыл глаза и в ужасе уставился на нее. Какого черта это было? — удивился он. Он сбросил одеяло и провел рукой по верхней губе, его кожа блестела от слоя росы. Почему он спал снаружи? Дразнящий аромат донесся по ветру, заставив его скинуть остатки сна и именно тогда заметить отсутствие своей маленькой жены. Она больше не прижималась к нему, скрывая его в объятиях от лучей солнца. Если бы он услышал, как она передвигалась по кухне, то проснулся бы раньше. Его губы изогнулись в нежной улыбке, когда он услышал ее пение, пока она готовила. Этот знакомый, утешающий звук успокоил его. Мелодия была простой, но он наслаждался ее сладким голосом. Белль переворачивала блины на сковородке, когда он вошел внутрь, тяжело опираясь на свою трость. Она весело улыбнулась ему, когда он поцеловал ее в щеку. — Будь осторожен со стеклом в спальне, Рум! — окликнула она его. — Я не хочу, чтобы ты поранился. Приняв душ и переодевшись, у него было более приподнятое настроение, когда он присоединился к ней. — Доброе утро, Белль, — сказал он, следуя за ней на крыльцо, куда она вынесла тарелки с завтраком. — Как вкусно пахнет. Кофе? — с надеждой спросил он. Белль хихикнула от чистого блаженства на его лице, когда он довольно потягивал из чашки кофе, который она подала ему. — Как ты спал? — спросила она, наливая сироп на блины, яйца и бекон, не обращая внимания, как он поморщился, заметив этот вандализм над едой. Он отнял у нее сироп и лишь немного налил себе, пытаясь удостовериться в том, чтобы липкая жидкость не коснулась его яичницы. Рум пожал плечами, после первого укуса. — Мне не снилось ничего, поэтому, я думаю, что хорошо. — Да, согласна, — она незаметно наблюдала за ним из-под ресниц, пока они молча ели. Он выглядел таким необычным в повседневной одежде, но его поза была все еще напряженной, словно он все еще находился в своем костюме. Белль усмехнулась. Она определенно могла привыкнуть к нему в джинсах и синей рубашке, в которую он был одет. Она дополняла его цвет кожи, а несколько открытых пуговиц у горла, напомнили ей шелковые рубашки, которые он носил в Темном замке. О, как же она скучала по этому образу. Убрав посуду и весь беспорядок на кухне, она вновь вернулась на крыльцо. — Ну, любовь моя. Сегодня новый день и мы будем смело двигаться вперед. Ты со мной? Румпельштильцхен сонно взглянул на нее, осторожно улыбнувшись. — Эм… что ты имеешь в виду, дорогая? — Ну... — пробормотала она, дразняще. — Есть много вещей, которые мы можем сделать здесь, вдали от цивилизации… если это можно так назвать. Почему бы нам не использовать ту скобу, которую дал тебе Вэйл и отправиться в поход. Ты выглядишь намного лучше сегодня и я думаю, что солнечный свет и свежий воздух сделают это куда лучше. Ты слишком много времени проводишь в лавке. — Белль, — застонал он. — Мне не нужно бродить по чертовому лесу. Я не бурундук! Белль изогнула бровь. — Ты хочешь заключить сделку? Хорошо, Румпель, что ты хочешь за час прогулки? Уголок губ приподнялся в знакомой ухмылке, когда он наклонился к столу, приблизив свое лицо к ее. — Что ты готова отдать, миссис Голд? — соблазняюще прошептал он. Белль сделала тоже, что и он, сократив их расстояние до минимума. — Я сделаю все, что ты захочешь, мой муж. Он резко вдохнул. Его ноздри затрепетали, когда он почувствовал сладкий запах сакуры и сливового мыла, которое она использовала этим утром. Белль едва могла скрыть этим свой собственный аромат. Его тело напряглось, а по коже пробежали мурашки, когда он пытался сдержать себя в руках. Он хотел, чтобы она прикоснулась к нему, наполнила своим светом, хотел прижать ее к своей груди и никогда не отпускать. Он хотел гораздо большего. Румпель должен был сжать руки в кулаки, чтобы не потянуть ее к себе, когда она прижалась носом к его носу. — В твоей светлой голове сейчас проносятся тысячи идей, не так ли? — прошептала она ему в губы. — Все это будет исполнено, если только… — Я присоединюсь к тебе в течении чертового часа, — простонал он. Белль отстранилась, ее глаза весело блестели, когда она откинулась на спинку стула. Боги! Она просто не честно играет! — Ты коварна женщина, дорогуша, — неохотно пробормотал он. — Но ты заплатишь цену. Я уверяю тебя в этом.***
Белль сидела скрестив ноги у подножия кровати, втирая успокаивающий бальзам во вмятые искривленные шрамы на лодыжке и нижней части икры Румпельштильцхена, довольствуясь тем, что ему было достаточно комфортно и он позволил позаботиться о себе. Он все время ходил взад-вперед и Белль видела, как его линии на лице углубились, сигнализируя о боли. Он отказался даже смотреть с ней фильм, выбрав расслабиться в ванной, постоянно бормоча и ворча, пока она не заставила его принять ее помощь. Теперь он был гораздо спокойнее, растекшись счастливой лужей от ее прикосновений и говорящей об этом улыбке на лице. Это была ее вина, подумала Белль. Ее идея вытащить его из хижины на свежий воздух, чтобы пообщаться с природой. Если бы у него были его воспоминания, он бы высмеял эту идею… после того, как закончил бы хохотать. Она действительно думала, что скоба могла облегчить ему жизнь. Они прогуливались пешком — действительно пешком — в течении часа к ручью, который она так хотела показать ему. Они просидели около двух часов на берегу реки, болтая ногами в бурлящей воде, не думая о возвращении. Разговаривая, как раньше, по крайней мере с тех пор, как они были вместе после Зачарованного Леса. Он искренне интересовался ее детством, слушал и запоминал. Не было никаких отвлечений, просьб о помощи, магических катастроф, никаких поисков. Только они вдвоем, одни в лесу, проводя все это время вместе. Это был один из лучших дней в ее жизни. — Тебе лучше, любовь моя? — мягко спросила она, встречаясь с его довольным взглядом, принимающим ее ласку. Румпельштильцхен медленно кивнул, проведя кончиком языка по губам, облизнув нижнюю губу. О-о, она знала этот жест очень хорошо. Белль убрала его ногу с коленей и положила осторожно на подушку, в надежде уменьшить припухлость. — Я… я думаю…мм… да, я думаю, я приму душ, — спрыгнув с кровати, прежде, чем он успел расспросить о ее спешности и быстро схватив пижаму с чистой одеждой, Белль бросилась в ванную. Она закрыла за собой дверь, прислонившись к ней со вздохом. Может, он заснет, когда она присоединится к нему в постель. — Черта с два, Белль, — пробормотала она себе под нос. К счастью, ее муж очень любил комфорт на этой земле по сравнению с Зачарованным Лесом и его более примитивной роскошью. У них был установлен очень большой нагреватель воды, для обеспечения почти бесперебойной подачи горячей воды. Белль прислонилась ладонями к плитке и опустила голову, позволяя каплям душа скатываться по ее длинным волосам. Она не пыталась вытереть слезы, беспрерывно стекающие по ресницам. За эти несколько дней, с момента, как Румпельштильцхен потерял память, он был с ней более открытым и честным, как словами, так и действиями, чем когда-либо с момента их знакомства. Она закрыла рот рукой, сдерживая рыдание, вырвавшееся у нее из груди. Белль не думала, что сможет полюбить его еще больше, но она делала это и ее сердце разрывалось на части от этого. Наконец-то она увидела, что скрывала тьма от нее. Возможно, он всегда был так закрыт, эмоционально задавлен чертовой Милой, а потом предательством Коры, но она видела, что он был готов рискнуть снова. Если бы она только могла видеть это раньше. Если бы она только знала, насколько он был сломлен, ей бы никогда не хватило сил выгнать его за черту города. Она считала, что он изменился, не готовый к риску для нее. Нет, она не могла обмануть себя, как бы она не хотела сделать это. В глубине души она всегда слышала этот писклявый голосок, предупреждающий, что он не всегда поступает так, как должен. Она просто спрятала голову в песок и спустила все с рук, потому что, если быть честной с собой, то ей просто нужна была волшебная сказка, которую он создавал вокруг нее. Она хотела, чтобы он был хорошим человеком, тем, кого он изображал. Но все это время он обманывал ее и она позволяла это сделать, потому что не могла бросить вызов ему в лицо. Ее нравственность не хотела противостоять тому факту, что ей придется снова покинуть его. Белль выключила душ, но слезы продолжали стекать по ее щекам. Она не могла больше этого делать. Однажды она сказала Румпелю, что ему стоит бороться, но она сдалась. Она сказала Бэйлфаеру, что любит его отца… всего его… все его части, принадлежащие тьме и отказалась от него. Она позволила себе стать героем, повернувшись к нему спиной, когда он больше всего нуждался в ней. Хлопнув ладонью по плитке, она зарыдала. Он мог просто умереть там, не имея ничего, кроме его костюма. Она бросила его, как все, кого он любил. Разве можно было удивляться тому, что он никому не доверяет? Вздохнув и выйдя из душа, она быстро вытерлась. Белль застонала, увидев свое лицо в зеркале, ее глаза и нос были красного цвета. Обернув полотенце вокруг себя, она потянулась за тряпкой и смочила ее холодной водой. Прижав ее к лицу, она надеялась, что холод успокоит покраснение. Она не могла вернуться к Румпелю так, будто у нее кто-то умер. Глубоко вздохнув, Белль решительно расправила плечи. Румпель был снова с ней, и она готова была его любить и защищать, даже от самого себя. Она больше не позволит кому-либо причинить ему боль, особенно не в его уязвимом состоянии… не снова. Им было о чем поговорить, когда его воспоминания вернутся и она могла только молиться, чтобы он простил ее, как она простила его. Если он не сможет, она отпустит его. Каким-то образом найдет на это силы. Эта мысль вызвала у нее новую волну слез и она быстро переключилась, понадеявшись, что он не заметит этого. Расчесав волосы, пока они не легли по спине волнами и сделав глубокий вдох, она распахнула дверь. Белль напрасно надеялась, что он уснул. Рум все еще лежал на кровати, с приподнятой на подушках ногой и с руками за головой. Ленивая улыбка на его лице сменилась глубокой озабоченностью. — Белль… что случилось, дорогая? С тобой все в порядке? Она выдавила из себя успокаивающую улыбку, подойдя к кровати и сев рядом с ним. — Я в порядке. Наверное, стресс наконец-то добрался до меня, — она потянулась и убрала непослушную прядь с его глаз. Ее пальцы были нежными и мягкими, когда он почувствовал ее прикосновение к своей коже. Всплеск чистой любви заставил ее сердце сжаться, и она не смогла сдержать одинокую слезинку, сбежавшую по щеке. — Я просто хочу, чтобы у нас все было хорошо. — О, Белль… — прошептал он, притягивая ее в свои объятия. — Конечно, у нас все будет. Ты моя жена. Не стоит принимать это так близко, — он поцеловал ее в лоб, погрузив руку в ее волосы. — Чтобы ни случилось между нами, это в прошлом, да? Мы разберемся. Белль кивнула, прижав его сильнее за талию к себе. — Надеюсь, на это, — выдохнула она, тревожность покидала ее тело, когда он сильнее прижал ее к себе. В надежде отвлечь ее, он перевернулся, подминая под себя и уткнулся носом в ухо. Белль вздрогнула, когда волна желания прокатилась по ее телу, остановившись внизу живота. — Рум… — застонала она. — Что ты… У нее перехватило дыхание, когда его зубы коснулись чувствительной кожи под ее ухом, лишив всякой связной речи. Дьявольски усмехнувшись, он поднял голову, чтобы встретиться с ней взглядом. Он коснулся ее губ своими в легком поцелуе. — Кажется, я знаю, какая будет моя цена, — задохнувшись, прошептал он. Их близость действовала на него так же, как и на нее. — Ц-цена? — спрсила она, смущенее обычного. У него всегда была возможность лишать ее мыслей, оставляя при этом бездумно смущаться. Румпель воспользовался ее замешательством и захватил нижнюю губу своими, нежно потянув. — Ммм… ты же мне пообещала что угодно, — шутливо прошептал он. Их разговор о сделке этим утром обрушился на нее, как ведро ледяной воды, оставляя ее потрясенной. Как она могла забыть о сделке?! Ну… просто… замечательно.