Какая блондинка?!

      Дверь кабинета Рогозиной отворяется с характерным звуком, не похожим не на скрип, не на скрежет, и в помещении оказывается прекрасная патологоанатом, вновь за пределами морга выпустившая белые пряди из «плена».       — Ну, что, господа эксперты, какие будут версии? — она обводит всех присутствующих взглядом, но ярче всех улыбается всё-таки только ему одному, тому, для кого, собственно, волосы и распускаются. Вполне логично.       — Одна основная, — так же в свою очередь останавливая взгляд на женщине, начинает докладывать Майский. — В общем: она его отравила, а он, поняв, что умирает, взял нож и… пых-пых-пых-пых, — он делает понятные всем движения, имитируя удары ножом.       — Восемь раз, — уточняет Николай, наблюдая, как эти двое, обсуждая обстоятельства двойного убийства, умудряются строить друг другу глазки и мило улыбаться.       — Вынуждена вас разочаровать, — ещё раз обведя всех взглядом, Валя вносит коррективы в недавно придуманную коллегами версию. Ну, как вносит коррективы? Разбивает её в пух и прах, а потом ещё и включает вентилятор, заставляя все остатки разлететься на приличные расстояния.       — Даже не начинай, — сквозь зубы, но всё равно как-то по-доброму, говорит Сергей.       — Вот этого: тух-тух-тух, — Антонова повторяет недавние жесты своего возлюбленного, — просто не могло быть.       — Как же? Почему?       — Потому что девушка была убита через полчаса после смерти Алексея, — отвечает на вопрос своего самого важного в жизни майора и наконец-таки решает присесть, а не вещать стоя, видимо, представляя, что речь она произносит с самой настоящей трибуны. Не в депутаты ли собралась?       Майский больше по привычке, сам того не замечая, склоняется ближе к патологоанатому. В голове же его сейчас вновь вертятся детальки нового пазла, из которых он всеми силами пытается сложить верную картину произошедшего. И может, в другой ситуации он и не стал бы так сильно ломать голову над версией, едва потеряв предыдущую, но когда Валя рядом, Сергей просто не может не показать, что чуть ли не единственный, кто хочет докопаться до истины.       — Ты уверена? — нет, Рогозина, конечно, целиком и полностью доверяет давней подруге, ничуть не сомневается в её профессионализме. Просто очень не хочется верить в то, что так быстро разрушилась их версия, которая являлась на этот момент не просто первой, но ещё и единственной.       — Я только что закончила экспертизу, — кивает Антонова, не без интереса рассматривая своего майора. Майский морщит лоб, прокручивая в голове один фрагмент дела за другим. Что-то неразборчивое, понятное лишь ему одному, произносит одними только губами. И, кажется, не замечает никого вокруг, с головой углубившись в «тайны мадридского двора».       — Я понял, как было дело! — едва не подпрыгнув на стуле, Сергей вновь возвращается в реальность, успевая во время своего «перемещения» ещё и схватить Антонову за руку, отчего та, совершенно не ожидая такого порыва Майского, едва не падает со своего места, надёжно удерживаемая оперативником. Он продолжает держать ладонь на её руке, будто теперь уже наверняка привлекая её внимание, чтобы озвучить новую версию. Сергей словно вообще намерен разговаривать только с ней одной, а остальные — да и не важно, что их всего два человека в лице начальника и её заместителя — и вовсе могут быть свободны. — Значит, он её порезал, сам умер, а она еще полчаса ползала по квартире, разбрызгивая кровь, — Майский говорит так уверенно, и глаза его горят ярким пламенем, что на первый взгляд кажется, что он собственными глазами видел этот случай, а сейчас просто рассказывает о нём коллегам, которым «не посчастливилось» увидеть столь интересное зрелище собственными глазами. — Это возможно?       — Нет, Серёж, — вновь разбивает версию Антонова. Ей и самой совсем не приятно, что от её новостей уже второй раз работа Майского летит к чёртовой бабушке, но иначе она поступить никак не может. Ну, а что она сделает, если предположения абсолютно не состыковываются с обстоятельствами двух смертей? Правильно, ничего. Разве что только пожалеет, мягко проведя ладошкой по его руке, ничуть не смущаясь, что её порыв никак не останется незамеченным ни Рогозиной, ни Кругловым. — Просто одно из ранений — от которого она, собственно, и умерла — проникающее ранение в сердце. А это — мгновенная смерть.       — Подождите, на ноже отпечатки только Алексея. Но при этом, он её не убивал, — резюмирует Галина, поднимаясь на ноги. Картинка в её голове напрочь отказывается складываться, и она решает, что смена положения тела поможет хоть как-то продвинуться в мозговом штурме. Что ж, всё может быть.       — А вот она его — возможно, — подхватывает слова начальницы Круглов, едва не свернув шею, провожающий её взглядом. И теперь уже Валя с Сергеем наблюдают за двумя своими начальниками. За тем, как Галина Николаевна неспешно вышагивает, измеряя расстояние от своего кресла и аккурат до кресла своего заместителя. И, несомненно, за тем, как Николай сначала не сводит взгляд со своей «всего лишь начальницы», а потом лишь краем глаза пытается рассмотреть всё её же, так и не решаясь развернуться на кресле, вновь оказавшись с полковником лицом к лицу. Как дети малые, ей Богу!       — Кто же тогда убил Марину через полчаса после смерти Алексея? — скорее размышляя вслух, нежели спрашивая у своих коллег да и просто друзей, произносит Галина. Она так и продолжает стоять за спиной майора, одновременно и радуя его, и заставляя напрячься.       — Может, это твоя блондинка? — устав чувствовать на себе два пристальных взгляда, спрашивает Коля. И его коварный план срабатывает: ни на него, ни на Рогозину эта сладкая парочка больше не пялится с плохо скрываемым — а точнее совершенно не маскируемым — любопытством.       Антонова прожигает Сергея взглядом, едва только услышав о какой-то совершенно посторонней девушке, которую вдруг назвали его. Майский же в свою очередь смотрит на возлюбленную так, как смотрит только раньше шкодивший котёнок, которого сейчас нагло подставляют, обвиняя во всех страшных грехах, но ему никто не верит.       — Какая блондинка, Майский?! — Валя инстинктивно чуть отстраняется от майора, не переставая сверлить его взглядом.       Сергей словно потерял дар речи, в один момент либо проглотив свой язык, либо разучившись складывать буквы в слова и предложения. Он всего лишь растерянно смотрит на возлюбленную и машет головой из стороны в сторону.       — В машине сидела девушка, это была не Марина, — вновь вступает в разговор Круглов, поймав на себе не добрый, но в тот же время умоляющий всё объяснить взгляд друга. Ох, как ему не хочется получить от Валентины! Да ещё и за то, в чём он ничуть не виноват. — Мы проверили по ДНК…       — Нет, подождите, — прерывает одного майора Валя и переводит взгляд на другого. — Что это ещё за блондинка? И почему тебе о ней что-то известно? — она не сводит пристальный взгляд с Майского, и тот практически вжимается в кресло. Словно совсем позабыв, что он боевой офицер, который чего только не пережил на своём веку.       — Валюш, да не знаю я, что это за блондинка такая, — обретя дар речи, начинает объяснять Сергей, про себя обещая, что потом обязательно выскажет Круглову всё, что только думает о нём и о его поступке. — Я даже не уверен, что это блондинка, просто предположил. Работа у меня такая, людей искать, а потом общаться с ними. Если хочешь, я вообще ни шаг к ней не подойду, когда мы её найдём!       — Ладно, мы с тобой потом поговорим, — Антонова словно только сейчас вспоминает, что они не наедине и что собрались не для того, чтобы личные отношения выяснить, а чтобы продвинуться в поисках убийцы. — И про блондинок, и про брюнеток.       Круглов обречённо переводит взгляд то на друга, то на его без пяти минут невесту, и понимает, что эти «пять минут» могут растянуться от одной только его неудавшейся шутки, даже не шутки, а просто колкой фразы, которая, минуя, мозг слетела с его уст, а уже только после этого он подумал. Нехорошо как-то вышло.       — Валь, да нет никакой блондинки. Точнее она, конечно, есть где-то, но Серёга не имеет к ней никакого отношения, — пытается спасти ситуацию Николай. — Я тебе в этом ручаюсь. Просто тушь на салфетке в машине коричневая. Вот Серёга и сказал, что, скорее всего, плакала именно блондинка. Ну, ты ведь понимаешь, он про особенности макияжа блондинок знает куда больше меня, — продолжает говорить Коля, то и дело косясь на начальницу. А то кто знает, найдёт тоже к чему придраться. И ладно Майский, у них с Валентиной хотя бы отношения есть, не то что у него — всего лишь мечты.       — Я ведь только тебя люблю, Валюш. И никто мне другой мне не нужен, — вновь начинает речь Сергей, не сводя с любимой взгляд. Он словно пытается рассмотреть в её глазах, всё то, что она не спешит озвучить вслух, но уже несколько раз прокрутила в голове, убедившись в правильности мыслей. — Ну, как мне ещё доказать, что нет у меня ни с кем и никаких связей?       Антонова ничего не отвечает. Лишь продолжает смотреть в глаза любимого, ожидая, что же ещё предпримет Майский, чтобы убедить её. На самом-то деле она совершенно точно знает, что никак не связан он с этой неизвестной блондинкой. И абсолютно точно уверена, что он даже не посмотрел бы на эту девушку так, как посмотрел бы раньше, если бы всё-таки встретил.       Майский ничего больше говорить не собирается, то ли поняв разумом, что медик не злится, то ли прочитав это в её красивых глазах. Он осторожно, очень трепетно, но уверенно и непоколебимо берёт её за плечи и накрывает губы невесты поцелуем. Нежным, искренним и не терпящим никаких возражений.       Наверное, это и есть самый действенный метод, чтобы извиниться.       Круглов уже было открывает рот, собираясь сказать, что они как бы сидят в кабинете начальницы, и что сейчас совершенно не время для того, чтобы миловаться — всё-таки преступник всё ещё на свободе, а время неумолимо шагает вперёд. Но он не успевает сказать и слова — Рогозина мягко опускает ладонь на его плечо, совершенно ясно давая понять, что не стоит прерывать молодых — пускай лучше окончательно помирятся, так и работать каждый из них будет куда лучше, не отвлекаясь на личные проблемы.