Думать — это плохая привычка

Думать — плохая привычка. Нура всегда знала об этом, в очередной раз накручивая себя о том, почему случилось то, что должно было неизбежно случиться. Вильям всегда знал об этом, с трудом отбрасывая мысли о том, чего не должно было быть в его голове. Он не просматривал ее Instagram. Она не заглядывала в его Twitter. Даже после тех месяцев проведенных вместе, они не хотели знать ничего о друг друге. Даже после всех поцелуев, объятий, склок и ссор, они не желали вспоминать их отношения. Даже после случайных новостей от друзей, сказанных по Skype, они не хотели думать о их счастливом прошлом. Она лишь однажды нажала на надпись «Игнорировать @william_magnusson » Он лишь невзначай ударил по клавиатуре, зажимая строку «Скрыть публикации @NooraaaSætre » И они забыли. Или старались забыть? Она игнорировала все его соц.сети, не смея отписаться хотя бы от одной страницы человека, с которым ее связывало, так много. Порой в осеннюю стужу, зимний мороз или летнюю жару ее пальцы застывали над ссылкой его страницы в Facebook, желая узнать хоть что-то о нем. Как у него дела? Где он находится? Кем работает? Чем живет? Отстриг ли свою восхитительную челку? Перестал ли ухмыляться при первой возможности? Носит ли костюм на деловые встречи, если такие вообще имеются? Общается ли со старыми друзьями Пенетраторами? Все еще любит пить горячий кокао по утрам? Если ли у него… девушка? Но все вопросы оставались лишь призрачной ширмой на ее сознании. Она его забыла. Он ее забыл. Уже спустя несколько минут, накрашенные в неизменный красный цвет ногти клацают по сенсору, проверяя ленту, и лайкая очередную фотографию в Instagram Вильде и ее новых стокгольмских друзей. Он же «обожал» заходить в раздел сообщения Twitter, выбирать ее имя, удивляясь новой главной фотографии, высвечиваемой в маленьком окошке, писать огромное сообщение с извинениями и разъяснениями того, почему он не приехал за ней тогда, три года назад, и зачем пишет сейчас. Но чуть позже, перечитав все разнообразие букв и признаний несколько раз, лишь зажимал клавишу «Delete», спокойно продолжая печатать отчет для своего отца. Он никогда не думал о ней. Она никогда не задумывалась о нем. Лишь изредка она вздрагивала от вибрации телефона, боязливо смотря на экран, истинно пугаясь увидеть там его имя. Безумно редко он открывал глаза глубокой ночью чувствуя ее холодные руки на своей шее. Совершенно не часто она делала генеральную уборку, разгребая ящики из-под кровати, подолгу засматриваясь на их совместные фотографии. Буквально пару раз он закусывал уголок губ, когда его кокао вновь, и вновь выкипало из кастрюли предназначенной на два стакана жидкости. Он никогда не думал о ней. Она никогда не задумывалась о нем.

***

— Черт. — Вильям в очередной раз пытался завязать атласную черную бабочку на своей шее, но ничего не выходило. Порой казалось, что руки парня полностью состоят из дерева, не желая поддаваться никаким манипуляциям хозяина. Раздражительный вздох, руки сжатые в кулаках, легкая дрожь в коленках с головой выдавали нервозность и волнение юноши. Да он как семиклассник у которого первый секс. — Чо ты там возишься? — голос из-за спины заставил Вильяма обернуться. — Хренова бабочка.- пробурчал он, снова зарекаясь не материться, в пределах собственной комнаты и при других людях. Хотя, как это относиться к данной ситуации? Парень стоит в своей комнате, со своим лучшим другом. Сейчас еще можно.- Кто их вообще придумал? — Да, нам то какая разница? — закатил глаза Крис, на что его друг устало выдохнул, — Дай сюда. Ловкие пальцы Кристофера перебирали атласные концы галстука, засовывая их друг под друга, так будто это было делом всей его жизни. Будто он занимался этим каждый день. — Волнуешься? — банальный вопрос, на который Магнуссон не посчитал нужным отвечать, — Я надеюсь тебе не обязательно напоминать, как нам важно заполучить эту сделку. — Да, я прекрасно помню, как мой отец вдалбливал мне в голову то, как поднимется наша прибыль, если мы заключим сделку с русской компанией.- нервно произнес Вильям, облизывая пересохшие губы и перетаптываясь с ноги на ногу. Он волновался. Он боялся. Сегодняшний день казался ему необычным. И это предчувствие не было ложным. Наверняка, после исхода этой сделки, решится дальнейшая его судьба. Либо Магнуссон сделает все так, что отец будет гордиться им до скончания веков, либо все пойдет далеко не по плану и парню придется пару лет ночевать на улице. Второй вариант ему чертовски не нравился. — Эва уже тут? — стараясь разредить обстановку, спросил Вильям. Тем временем Крис перестал вить из его бабочки — веревки и резким движением руки повернул друга обратно к зеркалу, смотря в его глаза через отражение. — Она будет уже там. — легкое молчанье. — Ты в курсе, что на этот «официальный прием», — слегка скривившись сказал Шистад, — пригласили кучу звезд? Вильям поднял брови в истинном удивлении. Звезды? На официальном приеме? — Да ладно? Не шутишь? Я думал там будет чисто деловая встреча с распитием шампанского и фуршетом, разве нет? — Они будут не как гости вечера, скорее как развлечение.- чуть приподнял брови Крис, — К тому же, ты хоть знаешь, как русские любят пить и веселится? Да они в этом настоящие короли. Именно поэтому твой отец и нанял этих развлекал. Русские раздобреют от этих ребяток и все подпишут. — похлопав Вильяма по плечу, брюнет скрылся за дверным косяком.- Выходим через двадцать минут.- проорал тот же, откуда-то издалека. Магнуссон лишь удрученно выдохнул и устало подмигнул своему отражению, поправляя уже достаточно длинную темно каштановую челку на бок.

***

Много ненужных людей. Много ненужных мыслей. Зато много очень нужных масок. Шел третий час делового фуршета. Хотя поистине деловым его назвать было нельзя. Туда, сюда постоянно слонялись непонятные люди в непонятных разноцветных костюмах. Они то выступали на сцене завывая так, что дребезжало стекло, то ходили по залу раздавая автографы людям, имеющим наиболее важное значение в жизни Лондона, чем они сами. Вильяма это порядком раздражало. Раздражало все это. Эти люди в блестках, бегающие из стороны в сторону, от которых кажется могли визжать только малолетние школьницы, Эти напыщенные индюки, гордо называющие себя инвесторами, Этот громкий звук раздающийся по всему залу, и оповещающий всех присутствующих о новой «великолепной и неповторимой» певице без чувства такта, Этот свет ярких разноцветных прожекторов, порой светящих прямо в глаза, Эти русские, которые осуждающе смотрели на всех людей, затянутых в галстуки этим вечером. В их глазах читалось лишь понимание ритма большого города и вездесущих проблем связанных с ним. Правильно, люди говорят: Русские умнее, чем хотят казаться. Потягивая единственный стакан коньяка, взятый Магнуссоном за вечер, парень не сразу заметил красивую женственную фигуру рыжеволосой девушки, облаченную в красное платье двигающуюся прямо на него в сопровождении юноши, рука которого слишком по-хозяйски лежала на ее талии. Губы русоволосого расплылись в улыбке. — Эва…- прошептал он, когда девушка его лучшего друга буквально загребла его в свои теплые объятия. Ох, уж эта Мун. — Я тоже рада видеть тебя, Пенетратор-Вильям.- посмеиваясь ответила она, заглядывая в его глаза. — Как ты поживаешь? Мы очень давно не виделись… — Это да.- покачивая головой, улыбнулся парень, выпуская Эву из своих объятий.- Я безумно рад тебя видеть. — Кажется, ты единственный, кто действительно рад меня видеть.- косится рыжеволосая на своего парня. Тот мгновенно притягивает Мун к себе за талию, и что-то шепчет ей на ухо от чего Эва мгновенно заливается румянцем, но не отходит от жениха. Вильям тихо посмеивается. Как можно быть настолько влюбленными и серьезными одновременно? Со стороны сцены слышится непонятная, возня на которую русоволосый не обращает никакого должного внимания, охваченный разговором со своими друзьями. Эва же, к счастью Магнуссона, не дает ему заскучать, рассказывая о жизни каждого из их друзей. Практически каждого. О том, что Вильде поступила в Стокгольмский университет культуры и спорта, он уже знал из ее кричащего Instagram. Крис без зазрения совести выскочила замуж за своего учителя информатики, после чего мгновенно бросила институт, объясняя это тем, что «цель прибывания в этом публичном доме уже достигнута». Сана тоже удачно вышла замуж за брата, брата своего исламского друга, однако учится не перестала, яростно желая стать Мировым судьей. Исак же мирно жил со своим парнем, работая в салоне по продаже кухонной утвари и зарабатывая там неплохие деньги. Друзья тихо посмеивались над удачно сложившимися судьбами их знакомых, пока до Вильяма не донеслась красивая и нежная мелодия гитары. Мимолетно улыбнувшись влюбленной паре, стоявшей перед ним, он намеревался продолжить их разговор, как неожиданно заметил удивление на лицах друзей. Это было что-то смешанное с ужасом и испугом, но одновременно восхищением и спокойствием. Что за чертовщина? Взгляды их были направленны за спину парня и скорее всего на источник звука, что как-то будоражило сознание. Сделав рваный вдох, Вильям повернулся в сторону сцены. Ее фигура была столь мала на этой большой сцене. Синие прожекторы играли с ее белым, как чистое покрывало, платьем, выделяя его и всю ее идеальную фигуру. Ее красные губы растянулись в добродушной улыбке, обнажая ряд белоснежных зубов, при воспоминаниях о которых в груди парня возникал неподдельный трепет. Ничего не поменялось. Ее руки по-мастерски обхватывали микрофон, что давало понять, что держит она его уже не раз, и не два. Ее голубые глаза искрились счастьем и добротой, глядя на людей которые улыбались ей своими истинными улыбками. Она была лучом света в этой непроглядной тьме. Ее бедра сексапильно качались в такт нарастающей музыке, которую он узнал с самого первого аккорда. Это была она. Нура Амалие Сатре — девушка перевернувшая его жизнь раз и навсегда. (Время включить песенку, ребятки: noora (skam) — more than words)

Saying I love you Is not the words I want to hear from you Itʼs not that I need you Not because, but if you only knew

Вильяму было трепетно слышать голос Нуры спустя столько упущенных лет. Вильяму было грустно понимать то, что он не знает человека стоящего на сцене, прямо напротив него. Это была не Нура Амалие Сатре — девчонка, с острым языком, добрым сердцем и железными принципами. Это была уже повзрослевшая девушка, с красиво навитыми кудрями недостающими до плеч, сформировавшейся фигурой настоящей модели и восхитительно прямой осанкой, которой позавидовала бы любая герцогиня Англии. Это была не Нура. Это был новый неизвестный Вильяму человек.

How easy it would be to show me how you feel More than words is all you need to do to make it real Then you wouldnʼt have to say that you love me Cause Iʼd already know

Все те же высокие неповторимые никем звуки. Все тот же гипнотизирующий голос. Все те же глаза цвета морской волны, прикрытые в процессе блаженного исполнения песни. У парня откровенно приоткрылся рот от осознания, насколько все это ему было знакомо: эта улыбка, эти глаза, этот нос, эти губы, эта девушка и… эта мелодия

What would you do if my heart was torn in two Then you couldnʼt make things real Just by saying I love you

Тошнота подкатила к горлу. Это была ненависть. Жгучая ненависть к самому себе накрыла парня с головой, заставляя его громко выдохнуть, обращая на себя взгляд той, которую он ждал всю жизнь и так легко отпустил ровно три года назад. За ту секунду, что она на него посмотрела, он успел уловить лишь испуг в ее глазах, но уже через один аккорд, она снова блаженно прикрывала глаза, полностью отдаваясь музыке.

What would you say if I took those words away Then you couldnʼt make things true Just by saying I love you

Мелодия затихла. Раздались аплодисменты. Впервые за этот вечер аплодисменты были громкими и поистине искренними. Вильям не хлопал. Вильям лишь стоял на месте, смотря на силуэт Нуры, которая в свою очередь очень мило улыбалась, махая рукой всем людям, чьи взгляды были обращены на нее. Она ушла так же как и появилась — быстро, хлестко, не спрашивая разрешения, хотя оно ей и не было нужно. Она словно вспышка света- исчезает так же быстро, как и появляется. Развернувшись на пятках, Магнуссон хотел было спросить своих непутевых друзей, что только что произошло, откуда у Нуры привилегия петь на этой сцене и что вообще происходило с ее жизнью, пока в ней не было русоволосого? Но на месте где должны были стоять Эва и Крис, зияла непростительная пустота. Где эти чертовы любовники? Вильям прекрасно знал, что через несколько минут Нуру выпустят в зал для того, чтобы девушка раздала автографы и мило поулыбалась русским согласно договору. У него было всего пару минут для того, чтобы понять, как блондинка стала тем кем она стала, чтобы при разговоре с ней не выглядеть полным кретином. Захочет ли она вообще с ним говорить? Парень начал быстро мыслить. Как узнать о известности человека, если тебе не у кого спросить? Правильно, соц сети. Молниеносно достав телефон из правого кармана брюк, Магнуссон начал открывать все сети которые были доступны им обоим. Instagram 13 Миллионов подписчиков Twitter 9,9 миллионов читателей Facebook 15 миллионов подписчиков Миллионы читателей… Десятки сотен фотографий… Тысячи лайков… Сотни ретвитов… Десятки тысяч отмеченных… Миллионы и миллионы твиттов. — Вот черт…- буквально тихо пропел Вильям, просматривая фотографии с фотосессий самой знаменитой модели и певицы Англии и Америки — Нуары Мэнсон. Вот девушка стоит у красивого столба из чистого белого мрамора, смотря в камеру глазами опасного хищника. Вот Нура сидит на огромной кровати, ее волосы почти полностью зачесаны вверх и покрашены, кажется мукой, создавая ощущение того, что ее только что ударило током. Вот блондинка, вовсе не блондинка, а совсем наоборот. Черные, как ночь, волосы разбросаны по плечам одетой во все черное девушки с чистыми голубыми глазами. Вот она просто любуется закатом и необычайно синим морем, сидя на красивом обрыве, подставляя свое лицо под лучи заходящего солнца. Резко сунув телефон в карман пиджака, Вильям поправляет снова упавшую на глаза челку. Что, черт возьми, происходит? Он, конечно, знал, что этот день станет важным в его жизни из-за сделки с русскими, но никак не из-за блондинистого голубоглазого прошлого. Резко развернувшись в противоположном от сцены направлении, Магнуссон чуть ли не носом столкнулся с предметом своих мыслей. — Привет. — практически одними губами прошептал он, пытаясь остановить приступ неописуемой радости, возникшей глубоко в легких и мешающей дышать. Ее запах проник ему под кожу. Тот самый цветочный аромат. Грудь будто заковали в железные кандалы, мешая двигаться и делать что-либо вообще без боли. Ее глаза, как два омута самого глубокого озера, смотрели на него с… нежностью? Нет, нет. Скорее это было осуждение и ненависть. А возможно кто-то просто хотел думать именно так? Он сказал это долбанное «Привет.» практически неслышно, но она все поняла. Она поняла каждый слог, каждую букву. Она осознала все, что произошло за несколько минут в этом странном банкетном зале. Она поняла все то, что он хотел бы сказать ей по одной теплой улыбке, по одному влюбленному взгляду, по одному случайному касанию его запястья о ее пальцы… Она поняла. Его руки все еще теплые. Ее тело все еще неприкасаемо. Его губы все еще обкусаны. Ее кожа все еще не нуждается в макияже. Его волосы опять упали ему на лицо, чуть закрывая обзор на прекрасную фигуру девушки. Он опять пытается ее сдуть. Все так же неумело и глупо, как он делал это три года назад. Ее пальцы быстро находят его мягкие русые пряди, нежно заправляя их за ухо, нарочно касаясь его шеи, уха, груди. В этом жесте было столько ностальгии и радости, что на его лице невольно всплыла влюбленная улыбка. — Привет — шепчет она, приподнимая уголки губ в примирительном жесте. И им не нужны слова, чтобы понять, что будет дальше. И им не нужны мысли, чтобы знать, что все будет хорошо. Хватит лишь одних чувств, ведь… Думать — это плохая привычка.