Говори вслух

…кто стоит в стороне, чьи ладони лежат на плече, кто лежит в темноте на спине в леденящем ручье? И. Бродский       Вода. Холодная вода омывала голову, шевелила пряди волос. Нежные струи ласкали кожу, просачивались сквозь неё, уносили жар и боль, даже и не боль уже, а отголосок боли, смывали самую память о ней. Вода освежала горло, промывала опалённые лёгкие, струилась сквозь пальцы и утекала, утекала…       Шурф открыл глаза. Он лежал под водой, над ним проносились прозрачные, лёгкие потоки, сверкали, искрились, преломляли льющийся сверху свет.       Над водой сияло голубое небо, колыхались ветви деревьев. Он медленно сел.       Неглубокий, звонкий ручей тёк через лес, прокладывал себе дорогу к неведомому морю. Ледяная, удивительно прозрачная вода переливалась под лучами пробивавшегося сквозь листву солнца.       Шурф поднял руки. Осмотрел их — чистые ладони с привычными рунами на аккуратных ногтях. Он провёл руками по лицу, по волосам. Слитным, единым движением поднялся на ноги, сделал несколько шагов по ручью, не спеша выходить из ласковой, целебной воды.       Белое лоохи как-то незаметно стало сухим, сухими стали и сапоги из мягкой угуландской кожи, как только он ступил на берег ручья. Журчала, плескалась вода, шелестели листья под чуть заметным ветерком. Он пошёл вдоль русла, влекомый течением. Подлесок редел, расступался, впереди забрезжила яркая синева…       На краю обрыва росли невысокие, причудливо изогнутые сосны. За ними, под обрывом, синело море с небольшими, разбросанными тут и там островами. В голубом небе плыли, постоянно изменяясь, кучевые облака.       Прислонясь к стволу одной из сосен, неотрывно глядя в морскую даль, стоял человек. Чёрное одеяние до пят окутывало худую фигуру, ветер трепал давно не стриженные каштановые волосы…       — Макс, — собственный голос показался хриплым карканьем старого ворона. Он сделал над собой усилие и позвал уже звонче: — Макс!       Человек обернулся, оттолкнулся от дерева и пошёл навстречу, размахивая руками. До боли знакомая прыгающая походка, рваные неверные движения. Смеющиеся глаза искрились, как вода в том ручье, губы растягивались в улыбку, нелепые вихры радостно торчали во все стороны. Макс…       — Ты… — только и мог сказать Шурф, обнимая, стискивая до хруста, прижимая к себе вихрастую голову.       Я ждал тебя, прозвучало в голове у Шурфа. Это не было безмолвной речью, слова возникали сами, не надо было ни проговаривать, ни формулировать фразы. Как ты ушёл из Тихого Города? — Также, как и ты из Ехо. — Но это же невозможно, оттуда нельзя исчезнуть, пока о тебе помнят в мире. А о тебе многие помнят.       — Видимо, многие не в счёт по сравнению с тобой, — Макс сказал это вслух, отстранившись и глядя в глаза своему другу. Значит, как только меня не стало? — Не стало и меня. — Но ведь Вершители умирают насовсем?       — Кто это сказал? Джуффин? — разозлившись, Макс снова заговорил. — А Джуффину кто? Какой-нибудь спёкшийся Вершитель специально вернулся с того света, чтобы ему доложиться? Ну и вообще, существует ещё один очень неплохой вариант, — внезапно успокоился он.       Какой?       — Давай говорить вслух, хорошо? Так как-то честнее, — Макс снова безмятежно улыбался. — А вариант такой, что никто не умирал. Пойдём.       Они пошли по тропинке над обрывом. Шурф держал друга за запястье, ощущал под пальцами нежную кожу, считал ровные удары пульса. Это правда, или это происходит у меня в голове? — Конечно, в голове. Но почему ты решил, что от этого оно перестаёт быть правдой?       — Зато теперь ты в полной мере можешь оценить, как я жил все эти годы, — с усмешкой произнёс Макс. — Представляешь, вот так вот всё время сомневаться: а это правда? А может, это сон? А кто его видит? А я вообще кто? И… это… Говори вслух. Так будет легче поверить.       — Хорошо, — голос снова подвёл Шурфа. — Хорошо, — повторил он.       Макс удовлетворённо кивнул.       — Там дальше можно спуститься, — сказал он. — Идём.       Они двинулись вперёд. Обрыв постепенно перешёл в крутой откос, неверная, усеянная камнями тропинка вела по нему вниз, к берегу моря. Макс шагал как всегда размашисто, не особенно глядя, куда ставит ноги. Крупный камень выскочил из-под сапога, Макс взмахнул руками, теряя равновесие. Шурф перехватил его поперёк туловища, прижал к себе, удерживая от падения. Сердце заколотилось, рефлексы сработали, реакция не подвела, Макс вёл себя, как беспечный балбес, всё, как всегда. Шурф привычно задышал на счёт. И дыхательная гимнастика здесь работала.       — Ты знаешь, — рассмеялся Макс, — я уверен, даже если я упаду и разобьюсь на тысячу кусков, эти кусочки сползутся вместе и снова станут мной, целым и невредимым.       — Давай не будем проверять, ладно? — все ещё не отпуская Макса, проговорил Шурф. — Я пока не готов.       Макс накрыл его руку своей, сжал на секунду и, высвободившись, снова зашагал по тропинке. Шурф пошёл следом, думая, что надо было бы ему пойти первым.       Кое-где на склоне, среди камней, цепляясь за них извилистыми корнями, росли такие же, как наверху, странные сосны. Длинные иглы колыхались на фоне неба, несуществующий ветер навечно застыл в гнутых, покорёженных ветвях. Далеко внизу волны с лёгким плеском накатывались на прибрежные валуны. Нестерпимо синела морская гладь.       — Смотри, там мост! — воскликнул Макс.       Тропинка обогнула утёс и превратилась в удобную широкую дорогу. Дорога вела к мосту, соединявшему их берег с соседним островом, таким же крутым и обрывистым. Три высокие изящные арки, сложенные из светлого камня, казались столь же древними, как море и скалистые острова.       У моста были деревянные массивные перила, выкрашенные в красный цвет. На другом берегу тоже был лес, дорожка приглашающе устремлялась под сень деревьев. Шурф остановился.       — Ты чего? — спросил Макс.       — Если мы пройдём по нему, обратно мы точно не вернёмся, — внимательно глядя на него, ответил Шурф.       — Да, — согласился Макс. — Но я думаю, нам стоит пойти. Что это за звук?       Снизу раздавался лёгкий перестук, сопровождаемый плеском воды.       — Это поезд! — удивлённо вскрикнул Макс, бросился к перилам и опасно перегнулся через них. Шурф в одно мгновение оказался рядом и тоже склонился вниз. Из-под средней арки выехал красный состав из двух вагонов и помчался вперёд, рассекая воду.       — Разве поезда ходят по воде? — припомнив всё, что знал о транспорте из Максова мира, спросил Шурф.       — А там рельсы! Смотри, вон они, под водой! — Макс торжествующе указывал вниз. Действительно, сквозь прозрачную воду можно было разглядеть галечную насыпь и две стёжки рельс, уходящие куда-то вдаль. — И станция! — глаза Макса сияли. Вдалеке виднелась выступающая из воды платформа, странный состав как раз притормозил перед ней. — Если добраться до неё, мы сможем сесть в поезд, представляешь?       — И куда он нас повезёт?       — Вперёд…       — У того берега привязана лодка, — сказал внимательный Шурф. — Если есть лодка, значит, можно спуститься к воде.       — Стало быть, идём? — взгляд Макса, радостный и немного насмешливый, не оставлял Шурфу выбора. Он кивнул.       — Только… Дай мне руку, ладно? — попросил Шурф. Макс, улыбаясь, протянул ладонь.       Предзакатное солнце окрасило облака в нежные жёлтые оттенки. Маленькая лёгкая лодка плавно скользила по воде. Два человека плыли на восток. Когда они разговаривали или смеялись, их голоса далеко разносились над морем, сопровождаемые почти незаметным эхом. Не доплыв немного до станции, они спрыгнули в воду, пошли по насыпи по колено в воде и поднялись на платформу. Усиленный эхом, раздавался стук колёс.

***

      — Пожар в Мохнатом Доме! Необъяснимое исчезновение Великого Магистра и сэра Макса! Покупайте газету! — доносящиеся с улицы крики мальчишки-газетчика раздражающе резали слух. Джуффин поморщился.       — Не нравится, Джуффин? — ухмыльнулся Маба Калох, подходя к окну и задёргивая штору.       — Не нравится, — согласился тот. Потянулся за трубкой, повертел её в руках и отложил в сторону. — Как ты думаешь, они вернутся?       — Не знаю. А ты бы вернулся? Взгляни, — Маба отдёрнул занавеску.       Комнату залил жёлтый закатный свет. Над безмятежно синеющим морем плыли янтарные, расцвеченные заходящим солнцем облака. Пронзительная красота картины заставила что-то болезненно сжаться в груди, и давным-давно не испытанная, острая тоска захватила Джуффина Халли.       По воде, поднимая волны, мчался какой-то транспорт, производя странный, одновременно шуршащий и постукивающий звук. Откуда-то из глубин памяти, то ли увиденное в кино, то ли подсмотренное в других мирах, всплыло название.       — Поезд, — удивлённо сказал он…