Я счастлив лишь с одной

самая большая ненависть возникает к тем, кто сумел дотронуться до сердца, а затем плюнул в душу. Эрих Мария Ремарк

      Сознание потихоньку начало приходить, отчего появилась сильная боль в висках, будто кто-то их сильно сжимал. Я долго не мог понять, что со мной произошло и где я. Пульсирующая боль мешала что-либо сообразить и вспомнить. Казалось, что голова сейчас просто лопнет. Незаметно для себя я начал постанывать. Больно, очень больно, больше даже от того, что я один, это одиночество убивает меня изнутри. Все бросили, все ушли, никого, будто я один в этом мире. Почему так распорядилась судьба, что я должен тут сгнить? Но всё это случилось из-за одного человека. Обидно, что теперь она так просто ушла и бросила меня. Я боялся именно этого, и именно так и случилось. Хотелось убежать от той лжи и её обещаний.       «Я никогда не уйду».       Эти пустые слова эхом раздавались у меня в ушах. Виноват ли я? Да. Но она мне не дала ничего объяснить.       Перевернувшись на бок, я, наверно, пролежал так около часа. Одиночество затягивало в свои сети, отчего хотелось много пить, чтобы наконец потерять счёт времени и не чувствовать больше эту боль.       Звук открывающейся двери раздался неожиданно. В тот самый момент, когда уже мысли начинали путаться. Попытался подняться, но резкая боль, разом ударившая по всему телу, отчего из груди вырвались звуки, вернула меня в прежнее положение. Приближающиеся шаги, и кажется, что кто-то вот-вот ударит меня, но вместо этого ощущаю чертовски приятное прикосновение на моём плече. Знакомые руки пробегают по телу, касаясь груди.       — Григорий, с вами всё хорошо? — Её ровный голос, такой сладкий и приятный. Комок, который образовался у меня, вмиг распустился от этого мягкого тона. Боль как будто сразу куда-то исчезла вместе с обидой.       — Ты куда убежала? — Я на ощупь нашёл её руку, сплетая наши пальцы и сжимая сильнее, будто боялся, что снова уйдёт, снова бросит. Когда плохо, всегда хочется ощущать поддержку, иначе просто не хочется жить.       — Просто вы сказали...       — Полин, послушай. — Я потянул её к себе, до тех пор пока не почувствовал горячее дыхание на своих ключицах. — Ко мне обещала приехать Аня. Мы с ней долгое время не общались, она специально делала вид, что ей всё равно, но это не так. Она говорит, что хочет снова быть со мной. Но знай одно, я тебя очень люблю и не брошу, что бы ни случилось! Поэтому не обижайся и не убегай больше. Хорошо? — Главное было сейчас успокоить её, но я не знал, что буду делать дальше. Люблю ли Аню и вернусь ли к ней? Я её всегда любил и даже сейчас имею чувства к ней. Но Полину бросить после всего того, что она сделала для меня, я не могу, да и люблю я её.       — Хорошо. — Она обняла меня.       — Моя малышка. Куда же я без тебя? — Я тяжело вздохнул, прижавшись щекой к ней. — Никуда. Без тебя бы погиб. — Она оборвала мои слова поцелуем, который, как разряд тока, пробежал по всему телу.       — А я думала, вы просто использовали меня, потому что вам было так выгодно, искали утешения со мной, когда жена ушла от вас. — Она отстранилась от меня.       — Да как ты могла такое подумать? — Глупый вопрос, ведь я сам привёл её к этому. Но это не так, я знаю точно, или... Просто боюсь признаться в этом самому себе. Я правда искал утешения после того, как мы с Аней разбежались. Было больно, одиноко, внутри всё как будто рухнуло, опустело. И эту пустоту во мне заполнили чувства серьёзнее, чем просто минутная влюблённость, намного серьёзнее. Эти эмоции, которые бушуют во мне от одного только её прикосновения, никогда бы не появились, будь это нелюбимый человек. Искал утешения, но нашёл больше. Любовь.       Когда, ещё в аэропорту, я заметил её взгляд на себе, мне захотелось только одного: использовать её, разовое увлечение, просто чтобы утолить своё желание. Я не чувствовал к ней ничего, абсолютно, до определённого момента. Всего одна встреча, один разговор, мимолётные взгляды, и я вновь в сетях её обаяния. Снова, во второй раз, я поддался чувствам, а не разуму.       В прошлый раз мы растоптали чувства друг друга бытом, навалившимся на нас. Я женат, она замужем, постоянные споры по этому поводу. Хоть я и любил её, но мне это быстро надоело, и я бросил её, сам всё разрушив.       Теперь я понимаю её. Она боится вновь быть брошенной, боится, что обману, использую, растопчу её чувства. Но она не понимает, как глубоко пустили корни эти чувства. Вот именно это я назову любовью. Всё, что было с ней до этого, — лишь интерес, который я проявлял недолгое время и мне это надоедало. Я понял, что теперь просто тону в этой любви.       — Не знаю. Мне так показалось. — Она встала с меня, помогая мне подняться с холодного пола. Головная боль никак не проходила, а мне даже казалось, что усилилась. Медленно я всё-таки дополз до своей кровати и разом рухнул на неё.       — Дурочка ты. Забудь уже всё, что было раньше, это прошлое. Сейчас я совсем другой. Жизнь заставляет меняться. — Хоть я и сам мало верил в то, что человека можно изменить, но самому приходилось.       — Я стараюсь забыть, но... — Она замолчала.       — Что же мешает тебе это сделать?       — Не получается. Это слишком трудно, слишком. — На последнем слове голос дрогнул.       Понимаю, трудно. Тогда я поступил слишком подло, цинично. С девушкой нельзя так. Сильный был удар для её хрупкой души.       — Дай руку. — Она присела рядом, обхватывая пальчиками руку. — Я буду рядом, и всё забудется, ты и не вспомнишь даже. — Потянул её на себя, укладывая себе на плечо, стараясь сделать это как можно аккуратнее, и обнял.       Тишина, повисшая в комнате, окутала меня, я даже как-то забыл о головной боли и совсем скоро отключился.       Проснулся я, судя по оживлённому пению птиц, утром. Рядом со мной уже никого не было, лишь одеяло, которое бесформенно валялось рядом. Недолго полежав, я уже придумал, как мы с Полиной проведём сегодняшний день, после чего наконец решил подняться с кровати. Сел на уголок, нащупывая на прикроватной тумбочке пачку сигарет. За всё время мне всего один раз захотелось покурить, сейчас. Но голоса, доносившиеся из другой комнаты, отвлекли меня от сигарет, и я начал прислушиваться.       Я встал и на ощупь пошёл на голоса, которые становились всё отчётливее и громче, стараясь идти как можно тише и осторожнее, чтобы ничего не задеть. Наконец я смог распознать, кто же это был. Два очень знакомых мне голоса. Аня и Полина. Остановился, прислонившись к стене, чтобы послушать, о чём же они говорят.       — ...Я всё поняла, поэтому уйду. Вам нужно быть вместе, и я не хочу мешать, ведь у вас дети и вы прекрасная семья, — сказала Полина.       — Но я не думаю, что после всего он так спокойно отпустит тебя, Полин.       — Я не буду его спрашивать. Просто уйду. А ты будь рядом, и он не вспомнит обо мне. Я уверена. — Она посмотрела в окно, стараясь сдерживать эмоции.       — Почему ты не можешь остаться?       — Ань... Да пойми ты... Я люблю его, но не хочу мешать вашему счастью. Он был так рад, когда ты позвонила. Естественно, даже если перед ним будет выбор, он останется с тобой. Кому нужна замужняя девушка, у которой муж уголовник? — Перед глазами у Полины всё расплылось от подступивших к глазам слёз, но она сдерживалась, чтобы не расплакаться.       — Ладно, Полин. Ты сама решай. Но он будет тебя искать, и я не смогу ему запретить.       — Не найдёт. Ты только не говори, куда я уезжаю. Всё.       — Ладно.       — А, и ещё. У него операция на днях. Я всё оплатила. Обещают, что всё будет хорошо. Так что счастья вам. — Девушка поднялась из-за стола, задвигая стул.       — Спасибо, Полин. А ты уже уходишь?       — Да, Ань. Григорий скоро проснётся. — Они обнялись напоследок, как давние подруги.       Я уверенно влетел в комнату, будто снова стал видеть.       — Полина, ты с ума сошла? Никуда ты не пойдёшь. — Хотелось схватить её и обнять, но я даже не знал, где она стоит.       Всё решила сама, за меня. Решила уйти, даже не попрощавшись. Больно, обидно. Не может верить или просто не хочет. Словно её устраивает та реальность, которую она сама себе создаёт. Зачем уходить, если любишь? Ведь от любви не убежать. А может, хочет отомстить за ту боль, которую причинил ей я. Слишком жёстко. Ведь я уже просто не представляю мир без неё.       — Григорий, так надо. — По голосу слышно, что она не ожидала увидеть меня и вовсе не знала, что говорить.       Снова быт, о который разбивает она наши чувства, моё сердце, которое, мне казалось, уже не способно на такое светлое чувство, как любовь. Каждое её слово было лезвием, которым она терзала мою душу.       — Кому надо?! Ты знаешь, что я люблю тебя, и хочешь уйти, разбить моё сердце. Зачем? Полина. Я никогда не чувствовал себя таким счастливым. Рядом с тобой я был готов быть хорошим и понимающим даже со своей чёрствой душой. — Комок обиды в горле мешал говорить. Я молчал. Снова проклятая тишина, убивающая изнутри.       — Григорий, я не люблю вас! Всё это время я врала вам, только потому, что мне было жалко вас и не хотелось делать больно. Вам и так было плохо, поэтому мне пришлось просто вам помочь. Сейчас вы мне противны, и я не хочу больше находиться... — Противные, мерзкие слова. Не хотелось верить в это, не хотелось слышать.       — Заткнись. — То ли крик, то ли стон сорвался с губ. Стоявший рядом торшер полетел в стену, со звенящим хрустом разлетевшись на части. Хотелось уничтожить всё, что связано с ней. Так же как и прошлое, пронизанное ею. Как же хорошо я запомню эти слова. А ещё лучше запомню ложь, которой были пропитаны её обещания. Хотелось верить. Верил. И очень дорого заплатил за эту веру. Частью себя заплатил. Сердцем, душой. Как жалко, что нельзя стереть память, чтобы навсегда забыть эту чертовку. Кажется, уже не чувствую боли. Будто душу вырвали, а сердце растоптали, нет больше ничего: ни чувств, ни эмоций, одна пустота, которую сейчас заполнила желчь, убивающая изнутри.       — Ненавижу тебя. — Кажется, я обратился в зверя, потерявшего где-то разум вместе со смыслом.