5:48
Я просидела здесь пять с лишним часов. А нервы уже начинают сдавать. Мои размышления прервал тихий голос медсестры: — Девушка, кем Вы приходитесь пострадавшему? — наверное, с такой работой научишься подавлять свои эмоции, потому что она сказала это максимально спокойно. Кто я ему? Сложный вопрос. Пусть лучше у него и спросят, а если мёртв, то это останется загадкой для всех. — Я его сестра, — мне пришлось соврать, потому что так у меня будет хоть малый шанс увидеть его. — Пройдёмте со мной, — она повела меня к стойке регистратуры, которая находилась на этаж ниже. Спускаясь по ступенькам, поймала себя на мысли, что чертовски устала и валюсь с ног. Дома я могу ночами не спать, но тут что-то другое. Потратив столько сил и эмоций, оказалась просто морально истощена. Сколько будет длиться такое состояние, вряд ли кто знает. Девушка попросила меня заполнить какой-то бланк, в котором я писала, не задумываясь о вопросах. — Мне нужны контакты ваших родителей. Подняв отрешенный взгляд на неё, почувствовала горячие слёзы на глазах. Снова. Они как будто никогда не закончатся. — Констанс Лэнгдон и, кажется, Ларри, — поморщившись, ответила. Девушка вопросительно на меня посмотрела, а до меня только через несколько секунд дошла причина этого взгляда. — Он мне не родной брат, — пояснила я. — Если Вы мне понадобитесь, тогда я вас позову, — девушка кивнула мне, и принялась печатать что-то в компьютере. Скорее всего будет искать данные о матери, чтобы вызвать её сюда и сообщить неприятные новости. Интересно, как она отреагирует? Заплачет ли? Или ей будет всё равно? Не прекращая думать, я снова оказалась в зале ожидания. Кажется, что здесь аура другая. Какое-то вечное ощущение тревоги, словно пронизывающее эту комнату. Люди в этом месте стараются верить в лучшее, но я почему-то сейчас готовлю себя к худшему. Может, стоило мне сразу сказать ему о своих чувствах. Остановить его тогда, в библиотеке, и поговорить с ним о книгах. Изменить хотя бы малейшее действие в его сторону. Может, так всё бы случилось иначе. Но моя гордость не позволяла мне перешагнуть через себя. А теперь я сама себя наказала и понимаю, к чему это может привести. Прошло ещё около четырёх часов, солнце уже давно взошло, озаряя своими лучиками всё вокруг. И только мне казалось, что лучше бы этот день не начинался. Кровь на моём лице уже засохла, неприятно стягивая кожу. И вот настал момент. Тот, что я так долго ждала и при этом так не хотела, чтобы он наступал. Вдруг всё закончится так? И мне скажут, что это конец? Я так не хочу, чтобы он умирал. Дверь операционной медленно распахнулась, и оттуда вышел в синем костюме хирург. Снимая перчатки, он подошёл ко мне, а я уже нервно начала теребить кольцо, которое за ночь порядком мне натерло. Врач снял маску и шумно выдохнул, готовя меня морально к худшему. Это меня начало настораживать. Сглотнув, я приготовилась слушать. — Мне очень жаль, — стоило мне это услышать, как неприятный ком подступил к горлу, — Нужно готовиться к худшему. Он впал в кому. — Я могу его увидеть? — хриплым от отчаяния голосом, спросила. — Его скоро переведут в реанимацию. Подождите ещё немного, — он положил мне руку на плечо, и поджав губы, кивнул, — Надеюсь, что с ним всё будет хорошо, мы сделали, всё что в наших силах. Он сильный парень, и мы надеемся, что сможет выкарабкаться, но раны слишком глубоки, потеряно много крови, сломано два ребра и ключица. Страшно представить, что с ним случилось. Эти слова не внушают надежды, лишь только усугубляют положение. Дождавшись, когда Тейта переведут в палату, я уточнила в регистратуре в какую именно. — Палата на втором этаже. Номер 201, — стоило мне это услышать, как я уже мгновенно побежала к лестнице, не тратя времени на лифт. И вот перед моими глазами оказалась заветная дверь с золотыми циферками. 201. Собравшись с силами, я легонько толкнула её, отчего она противно скрипнула, и меня обдало неприятным запахом больничных палат. Они словно пропитаны плохими эмоциями и запахом стерильных приборов и медикаментов. Передо мной открылось светлое помещение, с небольшой тумбочкой возле окна. Большую часть занимала кровать, на которой, подключённый к аппарату искусственной вентиляции лёгких, лежит Тейт. Сам факт, что он жив, преподносит хрупкую надежду, которую за ночь чуть не утратила. Врачи говорят, что сам по себе выход из комы — явление не такое уж необычное. Другое дело — сколько до него пройдет времени и в каком состоянии очнется больной. Вот это предсказать абсолютно невозможно. Прикрыв дверь, я аккуратно взяла стул и села рядом с ним, упираясь локтями о матрас. Парень всё также бледен, вокруг глаз тёмные круги, а состояние его, по словам врача, нестабильное. Его грудь медленно вздымается, наводя меня на мысль, как ночью он даже не мог вздохнуть без боли. Я надеюсь, что сейчас он её не чувствует. Его кудри, словно лучики солнца, разбросаны по подушке, и этот вид заставляет меня слегка улыбнуться. Прикоснувшись к его ледяной, как айсберг, руке, ощутила, что пальцы Тейта слегка дрогнули, но не обратила на это должного внимания. Я положила голову на кровать, чувствуя, как проваливаюсь в сон и не могу сопротивляться ему.***
— Вайолет, — настойчивый голос Стива, выдернул меня из сна, и в миг проснувшись, уже хотела спросить о том, что с Тейтом. Но ощутив чуть потеплевшую, скорее всего от моего тепла, руку в своей ладони, сама ответила на свой вопрос. — Как он? — Стив обошёл блондина с другой стороны и заглянул ему в лицо, которое было в синяках и царапинах. — Врачи надеятся, что всё будет хорошо, — я решила умолчать сомнения хирурга, и добавила от себя, — Он справится. Хариссон облокотился на стену, и стал осматривать мой внешний вид, не изменившийся за ночь. — Я не смог догнать его, но запомнил номер машины, и её уже ищут, — он ответил на мой немой вопрос. — Пусть этого ублюдка накажут, — фыркнув, ещё сильнее зажала руку Тейта, — Но пока меня волнует лишь его состояние. Приборы противно пищали, на кардиомониторе мелькала и исчезала зелёная ломаная. Закрыв глаза, я стала молиться, чтобы он выжил. — Может сейчас не время и не место, но ты выполнила часть своего обещания, настала моя очередь, — начал Стив, и я вопросительно посмотрела на него, не понимая к чему он клонит. — Элла и Джеймс Монтгомери. Любящая пара, которая хотела завести ребёнка и жить счастливо. Но жизнь сложилась иначе, и Джеймс погибает. Похоронив мужа, Элла начинает скорбеть по своей утрате и уже хочет свести счёты с жизнью, как в доме появляется призрак Джеймса. Сначала она думает, что это её галлюцинация, и она сходит с ума. Но случилось нечто, что не поддаётся объяснению. Элла забеременела от Джеймса. Вернее, от его призрака. А союз живого и мёртвого порождает Антихриста. Ребёнок пожирал её эмоции, уничтожал изнутри. И рожая это чудовище, она умирает. Но Элла любила его, эта прочная связь между матерью и ребёнком, да ещё и этот дом — всё это не позволило упокоиться её душе. Теперь она бродит между нашим миром и миром мёртвых. А её упокоение будет только тогда, когда она найдёт сына. Внимательно слушая Стива, я пыталась осознать, что это всё правда. Внезапно за моей спиной почувствовала чье-то незримое присутствие. Повернувшись, увидела лишь белые стены. — Ребёнка на воспитание взяла сестра Эллы, — парень замолчал, ожидая моей реакции, — Изабелла Уинтер. — Что? Это ведь… — не понимала я. Парень смутился, не понимая к чему мой вопрос. — Её тело нашли на моём участке, она была обескровлена, — пояснила я и перевела взгляд на Тейта, находящегося в сне-полусмерти. Интересно, слышит ли он нас? — Этого не может быть, — Стив начал тереть руками лицо. В кармане раздался тихий звонок, а на дисплее высветилась фотография Вивьен. Краткий разговор с мамой не принёс ничего хорошего. — Что случилось? — не понимал Хариссон. Я уставилась на парня пустым взглядом. — Мой отец хочет забрать меня от подруги, у которой я якобы должна быть. Сказав, что сейчас вернётся, Стив, вышел из палаты, оставив меня наедине с Тейтом. — Когда ты очнёшься, и я узнаю, что всё рассказанное здесь окажется правдой, и ты об этом знал, то честное слово, Лэнгдон, я прибью тебя. Ответа, конечно же, не последовало. Лишь противное пищание аппаратов и едва слышное дыхание Тейта. Посмотрев на окно, заметила открытую форточку и, почувствовав неприятный холод, поежилась. Ограничивать поток свежего воздуха было бы не лучшей идеей, поэтому осторожно отпустив руку Тейта, я достала из тумбочки тёплое покрывало и укрыла его. Внезапно, я услышала сзади детский смех. Меня слегка передёрнуло. Когда повернулась, увидела девочку лет шести. Светлые волосики, собранные в два милых хвостика. Сарафанчик и полосатые колготки. Наверное, забежала в палату, когда я доставала покрывало. Но стоило мне моргнуть, как девочка растворилась в воздухе. Смахнув всё на стресс, я решила забыть это. Хариссон вошёл в палату с моей сумкой и отдал её мне. Конечно, как я могла забыть? Я ведь брала с собой одежду. — Иди переодевайся, потом поедем ко мне домой. Я пока побуду с ним. Вернувшись обратно к палате, уже в чистой одежде, и отмывшись от крови, застала возле Тейта его мать. Она сидела рядом с ним и курила. Я уже хотела возмутиться, что в больнице вообще нельзя этого делать, а уж тем более рядом с собственным сыном, который даже дышать сам не может, но Стив не дал мне войти в помещение. — Нет смысла, — коротко объяснил он, забирая у меня спортивную сумку и ведя вниз. Стив продиктовал мне адрес, который через секунду уже был отправлен отцу.***
Припарковав машину возле двухэтажного дома, Стив велел мне следовать за ним. Участок довольно ухоженный. Моей маме он определённо бы понравился. Всё аккуратно и со вкусом. Небольшой сад с садовыми качелями. Не успели мы подойти к двери, как нам на встречу вышла Сэм. Моя одноклассница, которая немного странная, и стиль у неё мрачноватый. Хотя, кто бы говорил, Хармон. — Сэм, ты ведь… — начал Стив, но сестра его перебила. — Да-да, знаю, Вайолет. Вы ведь были у Тейта? Как он? — девушка посмотрела на меня, ожидая ответ. — С ним всё будет в порядке, — стараясь, сохранять спокойствие ответила я, рассматривая её одежду. Чёрная юбка и зелёная блузка создают интересное сочетание. — А по мне, так ты что-то не договариваешь, — неожиданно для меня выдала Сэм. — Что вы имеете ввиду? — не понимал Стив. — Ты ведь недолюбливаешь Лэнгдона, — строго заметила я. — Я знаю его. И он хороший человек, просто… — она не успела договорить, как послышался звук подъезжающей машины. — Мне пора, до встречи, — сделав максимально довольный вид, как будто мы только что не были готовы испепелить друг друга взглядами, я быстро села в машину. — Как дела? — непринужденно спросил Бен, выворачивая руль. — Лучше, чем обычно. Но ты мог и не приезжать за мной, сама как-нибудь бы справилась. — Я просто проезжал мимо, вот и решил подвезти. Ага. Мимо. По словам мамы, он настоял забрать меня, и тем более был дома. Для чего весь этот спектакль? Как будто ему просто нужно было доказать кому-то, что он не такой уж и хреновый отец. Подавив нервный смешок, я заметила под рукавом пальто, на запястье, засохшее пятно крови, и попыталась его оттереть. Но все попытки оказались тщетными и мне ничего не оставалось сделать, как просто прикрыть его.***
Оказавшись дома, я ответила на стандартные мамины вопросы, игнорируя её уж слишком довольный вид, и сразу пошла в ванную. После душа, надевая свою тёплую пижаму и вытирая волосы, поняла, что что-то в моей комнате не так. Но вот что именно — понять никак не могла. Я пыталась привести свои мысли в порядок, хотя бы как-то успокоиться после всего произошедшего, но воспоминания не давали этого сделать. Они словно пронизывали меня, оплетая своими противными щупальцами, и заставляли снова и снова вспоминать ту ночь и чувствовать себя виноватой. Решив оставить эти неудачные попытки на потом, я легла на кровать и моментально провалилась в сон. Лучше уж на пару часиков забыться и не думать ни о чём. Проснулась я от неприятной и ломящей боли в спине. Скорее всего, неудачно легла, а из-за усталости не нашла удобную позу. Да и в комнате стало как-то холодно, что довольно странно. Посмотрев на себя в зеркале, я ужаснулась: на меня смотрела взъерошенная девушка с опухшими от слёз и недосыпа глазами. Волосы привести в порядок смогу, а вот всё остальное в ближайшее время точно нет. Взяв расчёску, начала медленно проводить по волосам, которые всё ещё были слегка сырыми. Внезапно послышался скрип двери, и обернувшись, я увидела маму, которая выглядела странно. Как будто что-то узнала. Вот чёрт. Что если она действительно что-то узнала? — Вайолет, ты мне ничего не хочешь рассказать? — спокойно спросила мама, садясь на край незаправленной кровати. Я начала прочищать горло, и тянуть время, чтобы как-то уйти от этого вопроса. — О чём ты? — сделав максимально удивленный вид, пожала плечами, стараясь выглядеть словно действительно ничего не знаю и не понимаю о чём идёт речь. — Звонила Констанс, — после этих слов, поняла, что попала в неприятности, — Не знала, что ты родственница Тейта. Понимая, что врать сейчас нет смысла, я решила рассказать ей о случившемся. Но не всё. Формально, это ведь не ложь? Просто не до конца расскажу, так ей будет спокойнее. Я села рядом с ней на кровать, уперевшись взглядом в пол. — Стив узнал, что Тейт попал в аварию. Вот мы и поехали в больницу. А в реанимацию пускают только родственников, вот я и… Прости, мам, — погружаясь в воспоминания, почувствовала жгучую боль в переносице. Снова слёзы. — Почему же ты не сказала сразу? — удивилась мама, убирая выбившуюся огненно-рыжую прядь за ухо. — Не знала, как вы отреагируете, — я прервала себя на мысли. Родители же не знают о нехорошей славе Тейта. А им лучше этого не знать, поэтому включу свой артистизм. Актриса, конечно, из меня хреновая, но попытаться стоит, — Просто я волнуюсь за него. Дав волю чувствам, почувствовала горячие слёзы на щеках. Мама крепко обняла меня, а я лишь сильнее прижалась к ней, чувствуя знакомое тепло. Она аккуратно поглаживала мои всё ещё запутанные волосы и тихо шептала: — Вайолет, всё будет хорошо. Не плачь, он справится. — А что если я никогда его не увижу? Он ведь хороший человек и не заслужил многого. Я не могу так просто, — хлюпая носом и заикаясь от слёз, пыталась собрать мысли в одно целое предложение, но ничего не удавалось. — Вайолет, милая, — мама начала вытирать мои слёзы, — Если с человеком случаются плохие вещи, он не перестаёт быть хорошим. Так бывает. Ведь жизнь — сущий бардак. Мы не можем знать, что случится с нами завтра, мы не контролируем наши собственные жизни. Но можем принимать решения, от которых она может поменяться, — Вивьен спокойно говорила, от чего моя истерика отступала. — Знаешь, мы можем взять у Бена машину и съездить к нему, хочешь? — не успела мама договорить, как я уже закивала, — Отлично, умойся и одевайся.***
Я давно не видела, чтобы мама сидела за рулём. Она водит как-то аккуратнее, чем отец. У него это словно на автомате: резкие повороты и перепады скорости. У мамы же иначе — всё мягко и плавно. Но больше мне нравится как справляется с управлением Тейт. Вернее, справлялся. Сядет ли он снова за руль после всего случившегося? — А папа знает, куда мы едем? — спросила я, рассматривая дорогу. Уже темнеет, зажигаются фонари. А разноцветные листья вырисовывают пируэты под напористым ветром. — Ему этого знать не нужно. Сказала, что женские мелочи. Как приедем домой, придумаем что-то пореалистичнее. — А Констанс что-нибудь говорила про меня? — аккуратно спросила я, придумав себе, что миссис Лэнгдон может быть зла на меня. Мама посмотрела на меня, улыбаясь уголками губ. — Ну, что у меня очень предприимчивая дочь и добивается своего, — мягко начала мама, — Я звонила ей, и она предупредила врачей, чтобы они впускали тебя, так что проблем не будет. С облегчением выдохнув, я начала вести внутренний диалог, который попыталась сразу же заткнуть. Потому что обычно всегда прихожу к не очень-то позитивным выводам. Припарковав машину на стоянке, мы отправились в регистратуру, где мама как всегда блеснула своим детским очарованием, и ей всё без лишних вопросов рассказали о случившемся. Обидно, что эта черта маминого характера не перешла мне. — Пойдём, нам в 201, — Вивьен положила руку мне на плечо и повела к лифту. — Знаю, но быстрее было бы по лестнице, — я начала расстегивать пальто и снимать атласный платок с шеи, который внезапно стал как-то неприятно душить. Через пару минут мы уже стояли возле кровати Тейта, где он, как и в прошлый раз, лежал без сознания, в непробудном сне. — Врачи говорят, что если он захочет, то вернется, — тихо начала мама, включая больше света в палате. Единственным изменением здесь оказалась другая капельница, а остальное осталось прежним, — Люди в таком состоянии находятся перед выбором: остаться или умереть. Он не может так просто остаться — ему нужна весомая причина. — И какая это причина? — не понимала я, смотря поникшим взглядом на Вивьен, которая коснулась руки Тейта. — Если хочешь сделать всё, что в твоих силах, то стань этой причиной. Будь с ним до конца, — мама аккуратно наклонилась над Тейтом, заглядывая ему в лицо. — Мальчик мой, ты можешь бороться, — осторожным движением, она убрала с глаз Тейта спадавшие кудряшки, — Ты много в жизни не увидел, тебе нельзя так рано уходить. Облизнув губы, я пыталась понять причину такого обращения Вивьен к Тейту. У неё, должно быть, случился печальный опыт в такой ситуации. Моя мама относится к Лэнгдону лучше, чем его собственная мать, которая, может, и любит его, но не показывает этого. Вивьен вышла из палаты, уточнив, что будет ждать внизу. Осмысливая слова матери, пыталась понять, как же показать ему, что я буду с ним, что не брошу его. Поправив спадавшую на лицо прядь, взяла его руку и осторожно зажала её, пытаясь согреть. — Знаешь, когда я впервые увидела тебя, то сочла тебя немного странным. Ты исчез также резко, как и появился. Но даже тогда дал ясно понять, что в тебе есть что-то особенное, что привлекает меня. И только потом я поняла, что в привлекало меня. Твоя тьма. Ты не прятал её за маской, но и не открывался всем. Я принимала тебя таким, какой ты есть, с твоими чёртиками. Я влюбилась в тебя. Не знаю как, не знаю почему. Так просто случилось, — от этих слов я инстинктивно сжала руку сильнее, надеясь, что так будет шанс, что он услышит меня, — И знаешь, после всего, что случилось с нами, я не готова так просто тебя отпустить. Нет ничего страшного в твоей тьме, если встретиться с ней лицом к лицу. Приборы как-то странно запищали, но никто не пришёл из врачей. Может, так и должно быть? Может, он всё-таки слышит меня? — Тейт, прошу вернись. Может, у тебя и есть причины, чтобы покинуть меня, но… Просто живи, и я даже буду готова исчезнуть из твоей жизни, если ты этого захочешь. Ты не заслужил такой смерти. К моему удивлению, я не почувствовала отчаяния или очередного приступа истерики. Говоря это, ощущала себя умиротворённо. Словно всё-таки смогла найти слова, чтобы описать то, что чувствую. Теперь нет этого тяжёлого груза на душе. Но я не смогу так просто отпустить его. Он слишком много значит для меня. Наклонившись к нему, я осторожно коснулась губами его лба. Если это уж и будут его последние дни жизни, то я буду рядом, как бы не было мне тяжело. Рядом со мной резко, словно из ниоткуда появилась та девочка. Она обнимала руками мягкую плюшевую игрушку медвежонка. Сжимала его двумя крохотными ладошками и смотрела на Тейта, которого я всё также крепко держала за руку. Малышка дёрнула меня за край юбки, желая, чтобы на неё обратили внимание. И когда я посмотрела на неё, то отчётливо почувствовала, как рука Тейта сжала мою ладонь. Девочка слегка улыбнулась и неожиданно выбежала из палаты. Посмотрев на Лэнгдона, я поняла, что смогу помочь ему выжить. Осторожно отпустив его ослабшую ладонь, я провела рукой по его щеке, отчего почувствовала пробегающие по телу мурашки. Он слишком холодный. — Мне нужно идти. Я обязательно вернусь к тебе завтра, ты только поправляйся. Всю следующую неделю я валилась с ног. Крутилась словно белка в колесе, разрываясь между школой, домом и больницей. После учебы, быстро бежала домой, чтобы перекусить, и сразу же отправлялась к Тейту. Потом дома до ночи делала уроки, отказываясь от ночного чтения, потому что сна и так было недостаточно. Одноклассники нервно подшучивали над отсутствием их проблемы класса, а фанатки Тейта обреченно вздыхали, не обнаруживая знакомых кудряшек в толпе. Никто не знал, что действительно с ним случилось, но это будет только на пользу. Вероятность новых проблем сводится к минимуму, но мои отношения со сверстниками никак не налаживались. Да и я не очень-то горела желанием с ними находить общий язык. В школу эту ужасную неделю я ходила только потому, что не хотела отвечать на лишние вопросы учителей. Дома же было всё иначе. С мамой мы договорились держать Бена в неведении. Пусть лучше спокойно работает в своём кабинете, чем достаёт своими расспросами. А вот мама наоборот жаждала знать все подробности. Хотя, это можно ей простить. Ведь она доказала мне, что если я буду рядом с ним, то его шансы на возвращение к жизни возрастают. Даже то мгновение, когда он слегка зажал мою ладонь. Это даёт хоть и хрупкую, но надежду. Но вот резкие появления той девочки, меня не на шутку пугают и настораживают. Вот ты сидишь, разговариваешь с Тейтом, и вдруг резко появляется этот ребёнок и исчезает. Вероятно, это мои очередные галлюцинации, и стоит записаться на приём к Бену? Хотя, мозгоправ из него так себе, да и посвящать в подробности своей ненормальной жизни не очень-то и хочется. Порой я думаю, что проще плыть по течению, свыкаясь с мыслью, что и так ничего не сможешь изменить. Но внутренний голос, который почему-то приобрёл свойственную лишь Тейту манеру говорить, утверждал, что это удел слабых. И я склонялась к нему. Стоит попытаться что-то изменить в жизни, потратив силы. Это сложнее, но того стоит. Сидя в своей комнате, я все же нашла лишнюю минутку, чтобы почитать книгу, которую когда-то дал мне Тейт. До этого мне было как-то тоскливо от одного взгляда на неё. Но взяв себя в руки, открыла другой мир, придуманный автором. Это успокаивает. Мозг отключается от бытовых проблем и начинает придумывать другие картинки. Те, что преподносит автор. Это разрядка для мозга помогает мне в сложных ситуациях, когда нужно очистить мысли. Сидя на кровати и перелистывая странички, услышала, что кто-то зашёл в комнату. Но книга так заинтересовала меня, что я даже не подняла взгляд на гостя. — Вайолет? — я услышала довольно знакомый голос. На пороге стоял Стив. — Привет, — приятно удивившись такому гостю, я отложила книгу на тумбочку, — Как жизнь? — Отлично. А ты как? Справляешься? — немного поникшим тоном спросил Хариссон, явно упоминая произошедшее с Тейтом. — Бывало и лучше, — поджав губы, ответила я, — А что случилось-то? Стив захлопнул дверь, облокотившись на неё. — Новости не очень радостные. Но я решил, что тебе стоит об этом узнать. Во-первых, я был на месте аварии. Все знают, что машины это одно из любимых увлечений Лэнгдона. А его мустанг вообще словно крепость. Когда Тейту угрожали расправой, он везде понатыкал своих маячков. — Расправой? Что? — я поджала ноги, сев по-турецки, и стала внимательно вслушиваться. — Ты знаешь не всю историю, и пусть лучше её тебе он сам расскажет. Суть не в этом. Я достал из его машины видеорегистратор. Просмотрев записи, не было ничего особенного. Но потом заметил, ещё один, который обычно ставят только в полицейских машинах. Тот, что снимает происходящее не на дороге, а в салоне, — он выделил интонацией последнее слово. — Ты знаешь, кто его сбил? — резко подытожила я. — Нет, к сожалению. Этим разбирается полиция. Но в записи я заметил, что тот, кто его сбил, вытащил Тейта не просто так. Ему нужен был его телефон, — Стив как-то напрягся, говоря это. Такое чувство, что он рассказывает тайны не Лэнгдона, а свои. — Зачем ему его телефон? — удивилась, не понимая, что может быть такого в обычном айфоне. — Этого я тоже не знаю, — мрачно ответил он, — И ещё кое-что. Это может тебя не обрадовать. Миссис Лэнгдон может подписать документы об отключении Тейта от аппаратов жизнеобеспечения. Вспомнив все существующие матерные слова про себя, я подавила в себе нарастающую панику. — С чего ты взял? — удивилась и стала рассматривать Стива, ища хоть какой-то подвох. — Слышал. Я был у него, и при мне врач дал ей документы. Мне стало даже как-то жаль его. Фактически ему даже не дают право выбора и решают за него, — удрученно он стал смотреть в пол скрестив руки на груди. — Она подпишет его? — губы предательски задрожали. — Тебе стоит с ней поговорить, может удастся отговорить её совершать ошибку. Она убьёт своего сына чужими руками. Следующие полчаса прошли как в тумане. Быстро одеваясь, я думала, что могу не успеть. И Констанс уже окажется в больнице с подписанным соглашением. Не расчесывая волосы, несмотря на свой внешний вид, быстро накинула пальто и чёрную шляпу. Выбежав из дома, я поняла, что по такой погоде без зонта не доберусь до больницы. Вернувшись за ним в дом, и предупредив маму о том, куда так резко сорвалась, пошла по тротуару, шлёпая по лужам, забрызгивая чёрные колготки грязью. В наушниках играла песня Ruelle, навевая ещё большую грусть. По зонту ударяли крупные капли дождя, а по щекам скатывались горячие слёзы. Стирая их, я пыталась упрекнуть себя в слабости. Но вспоминались слова мамы о неизбежности будущего. «Мы ничего не можем изменить». Эти слова давят на меня не меньше, чем сейчас давят рёбра на лёгкие. Несколько раз постучавшись в дом Лэнгдонов, я поняла, что это бесполезно, и там никого нет. Значит, всё плохо, и стоит надеяться только на то, что Констанс не подпишет это идиотское соглашение. Но судя по их взаимоотношениям с Тейтом, она будет только рада отказаться от такой обузы. Ноги словно на автомате вели меня к больнице, дорога не прекращалась, а лужи только увеличивались. Готова поспорить, что как только я окажусь в больнице, то смогу спокойно вылить из ботинок воду. Через минут сорок в зоне видимости уже начало мелькать знакомое бежевое здание. Ускорив шаг, уже не обращая внимания на грязь и лужи, я поспешила, чтобы успеть раньше, чем миссис Лэнгдон. Оставив мокрые пальто и зонт в гардеробе, я побежала на второй этаж, буквально сшибая с ног санитаров. Цветочный сарафан развевался, а с волос стекали мелкие капли, оставляя мокрые пятна на плечах. Не обращая внимания на такие мелочи, я добежала до нужной двери и там уже врезалась в Констанс, которая выходила из палаты. — Милая, куда ты так спешишь? Тейт никуда не денется, — со свойственным спокойствием проговорила Констанс, сделав непринуждённый жест рукой. — Миссис Лэнгдон, — пыталась отдышаться, — Вы ведь, — женщина перебила меня. — Не собираюсь ли я убить собственного сына? — она странно засмеялась, доставая сигареты из кармана. Похоже, эта ситуация её смешит, а вот меня всё происходящее раздражает, что аж зубы скрипят. Одного грозного взгляда хватило, чтобы она стала воспринимать мой вопрос серьёзно. — Я достаточно много прожила. А вот переживать своих детей не собираюсь, — коротко ответила женщина. В одной руке она держала лист бумаги, а в другой сигарету. — Так Вы не собираетесь подписывать это? — взглядом указала на документ. Миссис Лэнгдон демонстративно подняла лист и, неожиданно для меня, разорвала на две части, потом на четыре, и через секунду небольшие кусочки в хаотичном порядке рассыпались на полу. — Я так просто не сдамся, — коротко и серьёзно процедила она, ткнув в меня пальцем и грациозно удалилась. Что ж. Стоит отдать должное этой женщине. Умеет она удивлять своими поступками. Зайдя в палату, я почувствовала знакомый запах сигарет. А дым словно туман, пеленой окутал помещение. Она снова курила здесь. Быстро открыв форточку, я собиралась уже сесть рядом с Тейтом, но вдруг приборы громко и противно запищали, словно сирена. Пальцы начало покалывать и сводить от нарастающего напряжения. Этот звук приводил меня в панику. Пытаясь сориентироваться, я уже хотела выбежать из палаты и позвать на помощь, но ручка заела и дверь не открывалась, как будто с другой стороны её чем-то подперли. Страх начал подкатывать к горлу, и я готова была закричать. На мониторе, котором показывается пульс, мелькала зелёная ломаная, которая резко, в одну секунду, превратилась в прямую. Руки начали трястись, и я всё также пыталась открыть дверь, но она не поддавалась. Слёзы подступили к глазам, а противный писк неприятно отдавал в голове. В этот момент перед глазами, словно кадры, стали мелькать все мои воспоминания о Тейте: наша первая встреча в библиотеке, уроки, на которых мы по странному стечению обстоятельств оказались за одной партой; первый поцелуй, который я точно запомню на всю оставшуюся жизнь; наши «приключения» в подвале, после которых мы стояли на улице и пытались перевести дыхание. Я словно снова оказалась в том пустыре, когда случайно оказавшись там, попала в драку, после которой, прижавшись к Тейту, плакала. Я вспомнила все моменты, проведённые вместе. Его лучезарную улыбку, которую он являл миру вместе с милыми ямочками. Как он делал по-детски невинное лицо, пытаясь вызвать этим лишь положительные эмоции. Не сказала бы, что он радовался жизни, но он жил. По-настоящему жил. А теперь, он погиб только потому, что я, чёрт возьми, не смогла открыть, внезапно и так некстати, заклинившую дверь.Это конец.
Я не хочу знать, кто мы друг без друга Это слишком сложно Я не хочу уходить отсюда без тебя Я не хочу терять часть себя Смогу ли я восстановиться? Этот разбитый осколок, отпусти его и дай волю чувствам Видели ли мы это когда-нибудь? Отпустим ли мы это когда-то на самотек? Мы погребены в рухнувших мечтах Стоя на коленях, ни слова о мольбе Я не желаю знать каково это жить без тебя Не хочу знать другую сторону мира без тебя Справедливо ли это или это карма? Никто не знает Звезды выбирают своих возлюбленных, спаси мою душу Это также причиняет боль И я не в силах отторгнуть это Ruelle — The Other Side.
Тейт мирно лежал, теперь уже не подавая никаких признаков жизни. Судя по приборам, теперь он мёртв. Он сдался. Теперь и мне бороться просто нет смысла. Хотелось просто закричать от разочарования, но сил на это не оказалось, дыхание перехватило, а сердце сжалось от переполняющей меня боли. Оседая на пол, заливаясь горькими слезами, сквозь пелену слёз, я увидела ту самую девочку, что каждый раз появлялась, когда я была с Тейтом. Он подошла к его телу и резко нажала на его грудь, а её ладошки, словно дефибриллятор, пытались завести его сердце. На мониторе, котором секунду назад была нескончаемая прямая, в миг мелькнул изгиб. Я стала с силой тереть глаза, с надеждой, что это не мои очередные глюки. Но девочка снова нажала на его грудь, отчего появился ещё один изгиб на прямой. Пребывая в полном шоке, я не осознавала происходящего. Минуту назад он был мёртв, и будь здесь врачи, они бы уже ничего не смогли сделать, объявив время и причину его смерти. Но девочка раз за разом нажимала на грудь, отчего по его телу проходил электрический импульс, а на мониторе мелькали редкие изгибы. Шатаясь, я встала и словно под гипнозом, не осознавая, что происходит, подошла к Тейту. Слёзы нескончаемым потоком лились и капали на одежду. Неожиданно для меня девочка взяла мою руку и нажала ей на грудь Тейта. Через секунду противный нескончаемый писк изменился на редкое пикание, а прямая линия превратилась снова в ломаную. Часто дыша, я пыталась понять, что произошло. Девочка взяла с кровати Тейта своего медвежонка и убрала ладошки с моей руки, которая всё также находилась на груди Лэнгдона. Теперь я ощущала дыхание Тейта ладонью, и этот факт радовал меня больше всего на свете. Девочка начала дергать меня за край сарафана, и я посмотрела на неё. — Спасибо, — сквозь слёзы прошептала я, а она, улыбнувшись, снова исчезла. Я перевела взгляд на Тейта, который всё также ровно и спокойно дышал, и заметила, что его ресницы слегка, даже еле заметно задрожали. Словно на автомате я быстро взяла его ладонь и в ожидании смотрела ему в глаза. Рука Тейта в ответ сильно сжала мою, отчего я почувствовала приятные мурашки на спине. Несколько минут назад я была готова прямо здесь закатить истерику, обвинить весь мир в смерти этого парня, не забыв упомянуть себя, а сейчас его угольно-черные глаза, изучают все мои эмоции, всё также сильно сжимая мою руку. Его вид был немного даже потерянным, потому что, готова поспорить, такого количества слёз я в жизни не проливала. И теперь поняла другую суть. Что я действительно смогла стать одной из причин по которой он смог вернуться.