We are young

      Почувствовав пристальный взгляд, Эйприл оборачивается, но еще за секунду до того, как сделать это, она уже знает, кого увидит.       Он смотрит прямо на Эйприл и чуть ухмыляется, столкнувшись с ней взглядом. Он достаточно близко, за соседним столом, и Эйприл видит, как правый уголок его идеальных губ, очерченных твердой рукой непревзойденного мастера, едва заметно дергается. В этом движении насмешка и намек, и только Эйприл может понять их значение.       Она вспыхивает, краснеет и быстро оборачивается обратно, чувствуя, как горят щеки.       Он не просто идеален. Он красив настолько, что Эйприл с удовольствием натянула бы капюшон его толстовки на это совершенное лицо. Невозможно смотреть на него и не обжигаться. От такой красоты нужно бежать, бежать как можно дальше… Пока еще можно спастись. Но ей — уже нельзя. Он дьявол. Ее личный дьявол. И душа уже продана, больше не принадлежит ей. И ее тело уже давно принадлежит ему…       Осталось ли в ней что-то ее?       Что она забыла в темном коридоре? Уроки давно закончились, ее одноклассники разбрелись по домам. Зачем она вернулась сюда? Эйприл не знает. Она знаешь лишь одно: она должна быть здесь. Снова.       Она останавливается, вдруг почувствовав, что больше не одна. Он стоит у нее за спиной. Как он смог подойти так близко незамеченным? Он не крался, нет. Он никогда этого не делает. Эйприл знает, кто он, но негласное табу мешает ей произнести это слово даже мысленно.       Его руки неторопливо перебирают пряди ее черных волос, и она как будто обездвижена, завороженная этим жестом, который уже стал для него ритуалом. Тонкие изящные пальцы опускаются на ее плечи, и Эйприл ощущает их лед даже через футболку. Она знает: сейчас.       Он бережно укладывает шелковые пряди на одно плечо, обнажая второе. Прикосновение прохладных губ к ее шее вызывает у Эйприл дрожь и сладкую истому, но в следующее мгновение клыки вонзаются в ее кожу. Она вздрагивает, хоть и не чувствует боли.       Вкус ее крови сводит с ума. С каждым разом Колу все сложнее и сложнее остановиться. Его руки кольцом сомкнулись на ее животе, а она накрыла ладонями твердые костяшки пальцев. Эйприл знает, что ей ни за что на свете не разомкнуть эти объятия, пока Кол не захочет отпустить ее.       Ее кровь не только придает сил — дурманит, заставляя забыть обо всем. Он не может прожить и дня без этого вкуса, этого особого аромата. Кол сам не может понять, что в ней такого особенного, но она нужна ему, как воздух нужен человеку.       Он пьет, пьет и не может остановиться. Малышка Эйприл. Его личный… Больше, чем ужин.       Если бы она сопротивлялась! Принимала бы вербену, как учили ее Гилберты, носила тот уродский браслет, но нет! Она позволяет ему эти игры. Как будто специально.       Эйприл вдруг повисает безвольной куклой в руках Кола, ноги больше не держат ее, глаза закрыты.       Он слишком увлекся.       Он опускается на пол со своей ношей, легкой, как пушинка, и податливой, как марионетка, — он может делать с ней все, что захочет, когда она откроет глаза. Кол всегда бросал своих жертв умирать — они ведь никто, жалкие существа. Но что-то мешает ему поступить с ней так же. Вместо того чтобы идти прочь, Кол пронзает клыками свое запястье и подносит к ее рту. Он придерживает Эйприл за затылок, чтобы не вздумала отстраниться, когда откроет глаза. Так почти и происходит. Она смотрит на него непонимающе. Она ведь видела не раз его мертвых жертв и давно уже решила, что та же участь настигнет и ее.       Кол рад бы объяснить, но у него нет ответа на ее немой вопрос. Он знает лишь одно: он не готов так быстро ее отпустить. Это игрушка, его жертва. Просто его. Он может отнять у нее силу воли, внушив что угодно… Заставить ее не приближаться к нему и устроить охоту. Или убедить, что она чувствует боль. Но он не готов видеть страх в ее глазах.       — Я могу внушить тебе убить себя прямо сейчас. Или убить твоего дружка Донована. Или Гилберта. Он ведь нравится тебе? — Эйприл отрицательно качает головой, не понимая, что ожидать от Кола. — А еще я могу приказать тебе держаться от меня как можно дальше! Хочешь этого?       Он, Кол Майклсон, древний, первородный вампир, сидит на школьном полу с человеческой девчонкой!       — А чего же ты хочешь, Эйприл Янг? — в его голосе дьявольский соблазн, но вокруг его глаз проступили вены и обнажены клыки. Кол приближается к ней лицом; он ждет, когда в глазах Эйприл появится страх.       Эйприл смотрит на чудовищно обезображенное лицо, на клыки, которые унесли столько жизней. Она прекрасно знает, кто он. Прекрасно понимает, насколько он опасен.       — Я хочу поцеловать тебя.       Кол не просто удивлен — он ошарашен! Он ожидал чего угодно, но такого и представить не мог.       Одной фразой человеческая девчонка обезоружила его, клыки исчезли, а лицо вновь стало прежним.       Кол неожиданно осознает, что она говорит это всерьез. Ее серые глаза пристально смотрят на него в подтверждение ее слов.       Кто-то из них определенно сошел с ума.