Письма

— Я снова прыгну в твой тихий омут, Здравствуйте черти, я дома.

Стало как-то пусто. Везде, во всем. Опять без золота, четвертые. Падение. Бесконечная череда глупых, ненужных падений — на тренировках, на соревнованиях, в жизни. Коридор был такой же пустой и мрачный, как и Ксюша после произвольной программы. По пути к номеру встречались редкие знакомые, которые пытались посочувствовать, дать напутственные слова, утешить. Да что они вообще понимают? Зашла в номер, упала без сил на кровать. Задумалась. О чем? Да ни о чем. Так, о жизни. Что-то поменялось У них что-то поменялось. Они действительно стали другими, они стали парой. Правда, Ксюше казалось, что осознала это только она одна. Он все также исправно ходил на тренировки, радовал Нину Михайловну и успешно играл роль хорошего мальчика. А она мучалась ночами, писала в Whats App целые письма, но не решалась отправить. Стирала, брала дневник и вновь писала, теперь уже на бумаге. За год накопилось приличное количество писем, которым позавидует даже Татьяна Ларина. Однажды даже решилась подкинуть собственный стих, а потом миллион раз пожалела, увидев реакцию Феди. Реакцию, которой не было. Скрип двери, мгновенно подбрасывающий с кровати на ноги. Взгляд на порог — и все, конец. Сердце заходится в сумасшедшем стуке, ладони потеют, мозг отказывается соображать. Надо запретить Феде носить такие рубашки. Но нет, она не покажет своих чувств. Ей нельзя. Гордость, понимаете ли. — Что-то случилось? — дайте "Оскар". Голос даже не дрогнул. — Мне сказали, что ты переживаешь. Ксюш, это всего лишь соревнования. Одни из многих, — убери эту чертову хрипотцу в голосе, Климов! Убери, слышишь, иначе я за себя не ручаюсь! — Все нормально, Федь. Просто устала, — кому ты врешь, Ксюша? Зачем? Он ведь читает тебя, словно открытую книгу. — Не надо, Ксюш. Такие, как ты, не устают просто так. — Но я ведь тоже человек. Наверное... — Ты устала не от тренировок. Ты устала от бесконечной турбулентности в нашей жизни. — Что, прости? — Мы в турбулентности, Ксюш. Только наш самолет — жизнь, которую тоже постоянно куда-то несет и трясет на воздушных волнах. К этому привыкаешь. Постепенно, но привыкаешь. Пилоты учатся справляться с самолетом в зоне турбулентности, люди — с жизнью. Поворачивается. Отходит к двери. И слышит тихое, едва различимое: — Спасибо. Дверь тихо закрывается. Девушка берет в руки телефон, чтобы в следующую секунду отшвырнуть его на подушку. Дневник постигает та же участь, писем сегодня не будет. Нет, что-то изменилось. Они уже не будут прежними. Пора начать все заново. А письма? А письмам пора в огонь.