Часть 1
7 января 2013 г. в 20:28
Мягко, мягко. Очень мягкий снег, падающий неровными хлопьями, редкий, но парадоксально застилающий все уже в нескольких шагах. С неба опускается белоснежное покрывало, клочья которого скользят по коже, слегка подтаивают и рушатся на землю, довершая композицию снегопада.
Она раньше никогда не видела снега. Это была либо удушающая жара, волны которой прокатывают по телу, заставляя его замереть в томительной судороге, заставляющая трескаться камни, либо ледяной убийственный холод, заставляющий кончики пальцев неметь, а ресницы и волосы покрываться некрасивыми крупинками инея, нескоро тающего от ее ледяной кожи.
Будь она даже воспитанницей Лигула, от этого ее никто не мог спасти. Жара и холод стали постоянным прогнозом погоды для Прасковьи, начиная с раннего детства. Лизоблюды при троне Лигула говорили, что жар придает темным волосам воспитанницы знойный оттенок тьмы, а холод, - делает из голубых глаз прозрачные льдинки. Ей же было все равно.
А сейчас, в конце ноября, когда было по-собачьему холодно, наследница мрака стояла у общежития озеленителей, рассеянно пряча руки в рукава легкой, не по погоде куртке. Газон превратился в месиво из грязи и желтых, засохших травинок, окна здания виднелись темными провалами, как пустые глазницы черепа. Но вдруг пошел он.
Несмело опустился на плечо белым клочком, совсем рядом с темной, небрежно лежащий прядью волос.. Снег не таял, слегка переливался под скупым светом уличных фонарей, а потом мгновенно обратился в несколько капелек прозрачной талой воды.
Его стало больше, теперь он опускается и на темно-коричневую, в застывшей осенней жиже землю, несмело покрывая ее, и неспешно тая, опускается и на волосы, скользит по ним и достигает открытой шеи, где скользит по необычно горячей, словно бы лихорадочной коже, заставляет вздрагивать и замирать дыхание. Белые, быстро тающий комочки приковывают взгляд, исчезают, а на на его место сразу же падают другие. Она даже не верить самой себе, снег, даже пусть и холодный, интуитивно напоминает ей вату. Она такая же пушистая и белая, ассоциации настолько сильны, что даже отказывают тактильные ощущения, даже зрение кажется лживым и не правдивым.
Прямо перед ее лицом кружится под порывами ветра хоровод снега, касающийся бледных щек и острых скул, прочерчивает на коже талые дорожки.
Она вздыхает холодный воздух, несмело поднимая руки и пытается кончиками пальцев коснуться порхающих в воздухе слипшихся снежинок. Запястье замирает, а на белоснежной коже красуются своенравные снежные узоры, тающие через несколько секунд. Снега все больше, он еще не успевает таять на земле, в полузамерзшей грязи, он копится отдельными белыми островками.
Воздух ледяной, врывается он в легкие острыми иглами, но Прасковья не чувствует этого. Она ни разу не чувствовала такого пронзительного ощущения жизни как сейчас, до этого она словно бы существовала с редкими просветами жизни.
Вместе с дорожками талой воды по бледнеющим щекам бегут дорожки от слез, почти не отличающиеся от талого снега. Ей хорошо и горько одновременно, словно бы в нее вдыхаю жизнь вместе с этим холодным ноябрьским воздухом, наполненным запахом первого снега.
Она раньше никогда не видела снега