Легенда о Хелле

Наступала ночь, когда родители проводили меня до станции и слезно прощались со мной. Думаю, они так и не смогут понять, почему я решила переехать. Даже не уверена, что я сама знаю ответ. Хотя, это решение не было таким уже спонтанным, а на вопрос родителей, отвечала, что мне надоела школа и этот город. Тогда-то они и предложили переехать к дяде. К слову говоря, его я не видела с похорон тети, что было очень давно, также, помнится, у него был сын, примерно моего возраста. Интересно, узнают ли они меня? Меня посещало много разных мыслей, начиная от всякой мелочи и заканчивая долгими размышлениями о будущем. Это помогало сократить время путешествия. Мысли и музыка. Иногда мое воображение давало себе волю и приходящие образы выливались в рисунки. Поэтому, достав свой скетчбук, включив песню Crawling, я начала делать первые наброски. Незаметно для меня наступило утро, однако я по-прежнему была далеко от своего места назначения, ну, во всяком случае, мне так казалось. Спросив у водителя, как долго нам еще ехать, набрала номер дяди и сообщила ему, что скоро прибуду на вокзал. Услышав от него, что за мной приедет брат, мы попрощались. Вновь принявшись за рисование, я сократила оставшееся время поездки. Я вновь оторвалась от своего занятия, когда мы только заехали в город. Остановок не было уже долгое время, а путь был неблизким, посему в туалет хотелось сильно. Однако, об этом как-то не задумываешься, пока чем-то увлечен. Мозг — это удивительная вещь, допустим, всегда, когда у меня, что-либо болело, я просто не думала об этой самой боли, и тогда она притуплялась в несколько раз. По прибытию на вокзал первым делом я забрала свой чемодан, а уже потом пошла в дамскую комнату. После особо важных дел я решила поправить свой макияж. Посмотрев в зеркало, я не узнавала себя. Некогда темно-зеленые глаза были цвета грязного болота и потеряли свой блеск. Кожа была белой, впрочем, она всегда такой была, но сейчас выглядела так, словно я сделана из фарфора. Что уж говорить о моих волосах, которые из-за долгого пути теперь были настолько сальные, что, если нагреть мою голову, на них можно будет что-нибудь пожарить. Выйдя из здания, я позвонила брату (дядя предварительно дал мне его номер), спросить, где он, чтобы хоть признаки свои обозначил. Собственно, долго искать не пришлось. Ведь на парковке было всего машины четыре, и, судя по тому, что в двух из них не было никого вообще, а из третьей, только что вышла семейная пара, выбор пал на четвертую. Я подошла к парню, стоящему у машины, и дружелюбно улыбнувшись, стала рассматривать его. Не сказать, что за последние несколько лет он совсем не изменился, напротив даже очень похорошел собой. — Привет, Ильва, да? Прости, просто я почти не помню, как ты выглядишь, — парень виновато улыбнулся, что вызвало у меня неподдельную улыбку — Ничего страшного, думаю, у меня такая же ситуация, Мечислав, — ответила я и протянула ему свой багаж, с намеком того, чтобы он его убрал в багажник — Ладно, только давай договоримся, зови меня Стайлз, — сказал он, и, поняв мой намек, взял багаж и положил его туда, где пока ему было самое место, после открыл дверь своего джипа, приглашая сесть. — Прошу. — Я же отказываться не стала и приняла его жест. Позже отъехав от вокзала, между нами начался незамысловатый разговор, который скорее был средством скоротать время, нежели действительным интересом того, что же меня привело в этот город. Лукавить я не стала, а сказала правду. Подъехав к дому, я тут же попросила Стайлза показать мне комнату, в которой буду жить. Брат с удовольствием это сделал. Сказав ему, что я дико устала, закрыла дверь перед его носом. Возможно, это выглядело не совсем дружелюбно, однако, мне было уже все равно. Я действительно хотела спать, но, увы, на кровати не оказалось постельного белья, что прибавило проблем. Я вышла в коридор и отправилась на поиски брата. К счастью, дом не был таким уж большим. Обнаружила я его в своей комнате (комната Стайлза). Он что-то выделял на доске, но, подумав с секунду стер это, а, заметив меня, и вовсе отодвинул доску куда подальше. Но я была бы не я, если бы мой длинный нос не лез в каждую щель. Поэтому я задала незамысловатый вопрос: — Что это? — и подошла ближе, сам же Мечислав, как бы преградил мне путь, что только больше подогревало мой интерес — А, это? — переспросил парень, посмотрев за спину, видимо, он решил включить режим «дурачок». — Ничего. Ты что-то хотела? — кузен явно понял, что на этом я не успокоюсь, но все же решил настоять на своем. — Что ж, не хочешь, не говори. Дай мне постельное белье и хотя бы плед, ведь ты же не хочешь, чтобы твоя обожаемая сестренка спала на одном матрасе? — И с каких пор ты обожаемая? — он улыбнулся и сложил руки на груди. — Но, думаю, ты права, будет проблемно, если ты заболеешь, идем, — сказал Стилински и указал на дверь. Дождавшись, когда я выйду, парень пошел следом и закрыл за собой дверь. «Хитрюга!» — пронеслось у меня в голове. Стайлз достал из шкафа стопку с нужными вещами и протянул мне. — Спасибо, — ответила я, и, развернувшись, пошла в комнату. День только начинался, а я уже была без сил. Быстро заправив кровать, и, переодевшись в домашнее, я направилась в ванную комнату. Пожалуй, единственное, что мне не нравилось в этом доме, так это что ванная была не в комнате, а одна на всех, но и к этому привыкаешь быстро. Теплая ванна сделала свое дело, и, когда я оттуда вышла, то поняла, что просидела там не менее часа. Одевшись, я вышла оттуда и направилась на кухню. К моему удивлению в доме никого не было, я обошла все, но, по всей видимости, Стайлза и дух простыл, а это значит только одно, в комнате его сейчас нет. Только я направилась в ту сторону, как раздался стук в дверь. Похоже не судьба мне сегодня посмотреть, что там за доска была. Без задней мысли я открыла злачный кусок дерева. Когда я увидела, кто там все же был, мой привычный бледный цвет щек теперь же приобрел легкий оттенок розового, который был еле виден. На пороге стоял парень примерно одного возраста меня и Мичеслава, чуть смуглый цвет кожи, прекрасные темно-карие глаза, в которых, как мне казалось, я увидела оттенки красного, спортивное телосложение. Сказать, что я вылупилась — это ничего не сказать, но, заметив как его взгляд точно так же разглядывает меня, взяла себя в руки. — Чем могу помочь? — спросила я, скрестив на груди руки. Однажды, на каком-то уроке мы говорили о непроизвольных жестах, которые делает человек в той или иной ситуации. В данном случае это была защитная реакция. Когда человек скрещивает ноги или руки, в диалоге или монологе, то это значит, что эта персона не хочет открываться своему собеседнику. — Я Скотт, друг Стайлза, а ты? — он немного протянул вопрос, как бы делая намек на то, что все-таки хочет узнать, что же я за личность. — Ладно, сыграем, — пробубнила я себе под нос. — Ильва, его кузина. Так чем могу помочь? Моего брата дома нет. Где он есть, без понятия, а сейчас позволь я все-таки закрою дверь и отправлюсь прямиком к великому и могучему Морфею. Люди на то и придумали телефоны, чтобы звонить, старомодный ты наш. Удачи в его поисках, — сказала я и закрыла дверь, а в этот момент сердце стучало как бешеное. «И почему я не могу быть нормальной особью женского пола?», — подумала я, ударив себя по лбу и постепенно отходя от двери. «Почему нельзя спокойно пофлиртовать с милыми парням, а не просто их отшивать», — уже в слух сказала я. В тот момент я даже не думала, что мои вроде бы тихие слова услышит один оборотень, который еще не совсем далеко отошел от двери. Мои слова вызвали в нем улыбку и неподдельный интерес. Об этом я, конечно, узнала позже.