***
Спасатели объявились действительно через час, когда уже рассвело. Вызвав своим появлением небольшой переполох. Малыши оживились, предвкушающе заблестев глазёнками, и даже Кира, чуть порозовев щёчками, выудила откуда-то зеркальце, украдкой поправив причёску. Ну а как иначе, если герои прибыли! Как и в любой упорядоченной структуре у нас, на флоте, существует разделение на элиту и «всяких там». Элитой, а точнее, элитой элит считается ПСС, поисково-спасательная служба, куда набирают не только самых умелых, но и самых везучих. На полном серьёзе, у них в личном деле даже графа отдельная есть, которая так и называется: «Везучесть». Хотя, как по мне, так эти ребята не столько везучие, сколько сумасшедшие. Нет, ну правда, надо быть полным психом, чтобы лететь в сумрак. Хотя, для того, чтобы оттуда вернуться, вывозя раненную канмуску, надо быть ещё и запредельно везучим. В общем, психи. Но уважаемые и любимые. Без шуток любимые, до девчачьего визга. Постеры с крепкими парнями в форме Поисково-спасательной службы едва ли не у всех девчонок над кроватями висят. У Харуны, кстати, тоже есть. Правда, не постер, а аккуратно вырезанная из газетного листа фотка экипажа летающей лодки — пятеро устало улыбающихся мужиков в спасательных комбезах на фоне «Каталины» с изрешечённым осколками двигателем. Причём один из мужиков какой-то её дальний родственник. То ли троюродный дядя, то ли брат жены со стороны сестры… я так и не понял, честно говоря. Но родная кровь. Что у Харуны вызывает неиллюзорную гордость, а у остальных девчонок откровенную зависть. Ведь мало того, что родственник, так ещё и один из Первых. В первые годы спасатели именно на «Каталинах» летали. Когда оказалось, что под завязку напичканные электроникой современные самолёты и вертолёты в сумраке бесполезны, старенькие «Каталины» стали настоящей палочкой-выручалочкой. Их тогда по всему миру собирали — из частных коллекций, с баз резервного хранения, с забытых складов, даже из музеев. А затем, чуть подшаманив, отправляли на флот, спасателям. Вот эти старые машины ушедшей эпохи и вытащили на себе самые страшные и кровавые месяцы Первой волны. Это уже потом в серию пошел российский Бе-212 «Пеликан». Простой, как молоток, и надежный, как «калаш». Пусть комфортом в нем даже не пахнет, но зато сей пепелац может летать на чем угодно, от авиационного керосина, до подсолнечного масла, и приводняется даже на трёхбалльную волну. Причём особые умельцы (а других в ПСС не держат) умудряются с этой волны ещё и взлетать. За спасателями идут экипажи канмусоносцев. Тоже элита, тоже уважаемая, но до высокого звания девчачьих кумиров всё-таки не дотягивает. Наверное, потому что лихих героев среди них не бывает в принципе, скорее наоборот, все, как на подбор, спокойные, хладнокровные, флегматичные… в общем такие, что могут не просто нырнуть в сумрак, но и жить в нём неделями. Что для людей совсем непросто. Сумрак стирает краски, вызывает слуховые галлюцинации, насылает ночные кошмары, а главное, непрерывно давит на психику ощущением, что всё, что ты делаешь, бессмысленно, бесполезно, и никому не нужно. Так что, тонким натурам с душою нежной, там делать нечего — либо крышей поедут, либо руки на себя наложат. Опять же, задача канмусоносца не лихость проявлять, между столбами воды от прилётов лавируя, а ховаться за горизонтом и ждать развязки. На что нервов надо как бы не больше, чем на самый жаркий морской бой. Дальше в негласной табели о рангах стоят вояки из обеспечения. Нет, не каптёры с тыловиками, а моряки с конвойных вертолётоносцев, командных кораблей, спасательных буксиров, судов сопровождения, и так далее, включая летунов из метеоразведки. Пусть в сумрак они не суются, но головой рискуют регулярно, так что свои боевые и льготную выслугу получают более чем заслуженно. Ну и в самом конце моряки берегового плавания. Те, что сидят на базах, а в море разве что искупаться заходят. Хотя и среди них есть исключения. Технари, оружейники, врачи… в общем те, кто непосредственно с канмусу работает. Вот к ним отношение особое — чуточку снисходительное, поскольку береговые, но в то же время благодарное, потому как люди едва ли не в лепёшку ради нас расшибаются. Но, обожают всё равно спасателей. Приводнившийся в паре сотен метров от нас «Пеликан» опустил кормовую рампу, на которую сразу выбрались полдюжины парней в ярко оранжевых спасжилетах, волоча на руках уже накачанный воздухом здоровенный «зодиак». Сноровисто спустив его на воду, парни погрузили оборудование, завели мотор, и уже через пару минут лодка запрыгала по волнам, стремительно приближаясь ко мне. Я даже забеспокоился, как бы не убились — несутся, словно на пожар. Но нет, рулевой оказался настоящим мастером — сманеврировал так ловко, что последние метры «зодиак» прокатился по инерции, остановившись в считанных сантиметрах. — Мэм, боекомплект у вас там имеется? — первым делом спросил командир спасательной группы, кивая на мои искорёженные шахты правого борта. — Шесть ракет, — проследив за его взглядом, ответил я. — Все повреждены. — Понятно, — старший махнул рукой одному из своих. — Тогда сначала запеним. Вынырнувший из-за его спины мужик тут же поднял похожий на огнетушитель баллон и быстро, но тщательно, залил покорёженные шахты чем-то вроде быстросохнущей монтажной пены, фиксируя обломки. Я на это лишь чуть поморщился — процедура хоть штатная при спасательных работах (это на складе наши «модельки» не опасней петард, а в обвесе если рванут, то эквивалентом оригинала), но приятного в ней мало — словно тебе кусок тела загипсовали. Пока застывала пена, парни успели сбросить на воду два контейнера с самонадувающимися спасательными плотами, которые за считанные секунды раскрылись, зашипев нагнетаемым воздухом, состыковали их, установили в крепления металлические балки и собрали вокруг меня раму временного стапеля. Честно говоря, от скорости, с которой работали эти ребята, я слегка опешил. Пара минут, а вокруг уже натуральный плавучий док. То есть, даже если я прямо сейчас тонуть начну, то ничего страшного не случится — надувные плоты удержат обвес на поверхности. — Имя, звание, бортовой номер? — скороговоркой протараторил выскочивший на плот передо мной медик, светя в глаза крохотным фонариком. — Эм… курсант Петра, тяжёлый ракетный крейсер «Пётр Великий», си-эй-джи ноль-девять-девять, — чётко отрапортовал я, стараясь не щуриться. — Хорошо… — впрочем, ответы медика не интересовали, спасатели свои вопросы не для того задают, чтобы познакомиться и участие проявить. Кстати, люди этого зачастую не понимают. Возмущаются, обличают гневно. Ну в самом деле, тут автокатастрофа, в смятой, как консервная банка, машине человек зажатый, всё кровью залито… а подбежавший спасатель, начинает пострадавшему вопросы идиотские задавать: «Как зовут? Где живёшь? Есть ли любимая собачка?»… Что за бред?! На самом деле спасатели — профессионально циничные ребята, им пофиг кто ты, что ты, как тебя зовут, и есть ли любимая бабушка с собачкой. Вопросы свои они задают лишь с одной целью — оценить в каком состоянии находится пострадавший и насколько он адекватен. Ответы им не интересны. Так что не надо пересказывать парням в боевых робах всю свою жизнь и делиться планами на будущее… а потом возмущаться, что не выслушали, за ручку сочувственно не подержали. Им не слушать вас надо, участие проявляя, а жизнь вам спасти. — Что? — окликнул медика командир группы. — Зрачки реагируют, речь связная, контузии нет, — доложил тот и, уже обернувшись ко мне, спросил: — Бок болит? — Терпимо, — мотнул головой я. — Так, вытаскиваем, — приказал командир. — Да всё со мной… — начал было я, но обведя взглядом профессионально спокойных парней, сдался. — Сейчас, выбираюсь. Лучше уж самому вылезти, пока не извлекли. А эти могут. Покидая боевую форму, я неосторожно дёрнулся, невольно зашипев от прострелившей рёбра боли. Пока обвес выполнял роль этакого каркаса, заставлявшего держать спину прямо, было ничего — болело, конечно, но терпимо, — однако, стоило зашевелиться, как «терпимо» превратилось в «уй, мля!». — Стоп! — помогавший мне выбраться медик вскинул руку, останавливая, и кивнул одному из спасателей: — Кодзима, давай сюда, «замком», поднимаем. — Затем, обернулся к одному из оставшихся в лодке, — Сэм, готовь бандаж. Вдвоём, мужики ловко подхватили меня под зад, так, что я оказался сидящим у них на руках, в два счёта перенесли на «зодиак». Только усадили, тут же подскочил третий, с жуткого вида ножницами, и столь же ловко распластал мне комбез. Причём всё это они проделали настолько быстро и чётко, что я даже мявкнуть не успел, как оказался с голым торсом, сверкая своими невеликими «калибрами» с задорно торчащими сосками (холодно же, блин!) и здоровенным синячищем на правом боку. Впрочем, сверкал недолго, тот же мужик, что ножницами махал, попшикал на синяк какой-то холоднючей гадостью из баллончика, приложил поверх нечто вроде мягкой сетки, и шустро нацепил на меня пластиковый корсет. Вроде и свободный, не давит нигде, а чёрта с два шевельнёшься. — Постарайтесь меньше двигаться, у вас трещина в рёбрах, — посоветовал он, закончив. — Спасибо, — кисло кивнул я, переживая очередную душевную травму. Вот ведь, на мои «калибры» даже внимания никто не обратил. Привыкли, понимаешь, ко всяким дылдам линейным с их молочными бидонами. Пф-фф, мужланы! — Так, всё, сворачиваемся, — командир спасателей, переговорив о чём-то с Роуд, махнул рулевому. — К самолёту. — Сэр, а обвес? — вскинулся я. — «Скулбой» уже идёт сюда, они подберут. — Тогда, ещё секунду. — Я обернулся к дрейфующей рядом Роуд, попросив: — Лейтенант, мэм, организуйте поиски моего вертолёта, пожалуйста. Точка — тридцать шесть, сто тридцать два. — Ладно, ладно, — чуть раздражённо мотнула та головой, не прекращая с кем-то активно переговариваться по радио. Судя по всему, самое главное веселье тут только начинается. Мда… А я в госпиталь. Удачно получилось. — Всё, сэр, — кивнул я. — Только можно чуть курс скорректировать, чтобы мимо «Кирова» пройти? Мне надо заму задачу поставить. — Мэм… — теперь уже командир спасателей смотрел чуть раздражённо, пытаясь взглядом передать, что у них спасательное средство, а не катер разъездной. — Сэр, — самую малость надавил я голосом. Всё понимаю, но оставлять детёнышей без флагманского напутствия нельзя. — Хорошо, мэм, две минуты, — сдался командир, махнув рулевому: — Дик, давай правее, возле «Кирова» скорость сбросишь. — Сделаем в лучшем виде! — откликнулся тот, врубая двигатель и лихо закладывая поворот. — Хм-мм… — я повертел головой, оглядывая содержимое лодки. — Мистер Кодзима, не могли бы вы передать мне вон тот спасжилет, а то я наклоняться не могу. Ага, спасибо. Под недоумёнными взглядами спасателей, я развернул стандартный оранжевый спасжилет ПСС, полюбовался на с отпечатанные на спине белой краской буквы «BORS» (позывной группы), довольно кивнул, обернувшись к медику. — Мистер… — Паоло Риччи, — представился тот. — Мистер Риччи, можно ваш маркер. — Кхм, берите, — медик пожал плечами, выудил с кармашка специальный медицинский маркер для нанесения разметки на кожу, протянул мне. — Спасибо, — благодарно улыбнулся я, передавая маркер вместе со спасжилетом командиру группы. — Сэр, распишитесь, пожалуйста, вот тут где-нибудь. Ваш оперативный позывной и роспись. — Зачем? — озадачился спасатель. Я едва удержался от фейспалма. Ну как можно быть таким бестолковым?! Люди! Годами служат, а элементарных вещей не понимают! — Сэр, пожалуйста. — Послушайте, мисс, я не понимаю..! — Сэр, вы откажете в просьбе раненой девочке? У вас сердца нет? Чертыхнувшись себе под нос, командир обвёл взглядом заинтересовано придвинувшихся своих парней, вздохнул, быстро черкнул «Bors-02» и рядом расписался. Ого, Ноль Второй, зам командира спасотряда. Знатная добыча! — Спасибо, сэр, — довольно кивнул я, передавая жилет медику. — Теперь вы, мистер Риччи, пожалуйста, ниже. Бдительно проследив, чтобы вся группа (даже рулевой, мы как раз к Кире подошли, так что можно было отвлечь) оставили свои автографы, я аккуратно свернул получившуюся реликвию и перебросил её нашей умнице. — Кира, убрать в трюм! По прибытию на «Скулбой» жилет списать через боцмана, как пришедший в негодность, и припрятать. — Будет сделано, флагман! — смущённо полыхнувшая щёчками Кира (ещё бы, на неё все спасатели вытаращились), старательно припрятала сокровище. Умница. Повезло мне с ней. Напоследок, я напомнил Кире, что, пока отсутствую, она за старшую, и потому должна проследить, чтобы личный состав вёл себя хорошо, — то есть, не пил, не курил, не играл в азартные игры и не разговаривал с незнакомыми человеками. А по всем вопросам посылал всех… ко мне. Или просто посылал, потому что я в госпитале весь израненный лежу. Получив в ответ уставное «так точно!», царственно кивнул заулыбавшимся спасателям и взмахом флагманской ладошки обозначил рулевому направление: — К самолёту! Вот так. По окончании операции мои малыши выйдут из подчинения Роуд и главным снова буду я. А я в домике. Хе-хе.Часть 55.2
4 мая 2024 г. в 05:13
— Доложить о повреждениях, — приказала Роуд.
Я скинул ей список своих, одновременно анализируя поступающие доклады девчонок. Детёныши целы, хотя и бурчат недовольно. Ну, понятно, они в этом дурном цирке практически не участвовали, держась позади. Надо, кстати, потом их похвалить за выдержку. Пусть даже в основном тут заслуга Роуд, которая, пока я фигнёй страдал, с «Решкой» перестреливаясь, чётко рулила малышами, выводя их из-под удара и удерживая от глупостей, но всё равно, детёныши — молодцы. Не сорвались, не запаниковали, так что похвалить стоит. Сама же лейтенант, как и Кира, отделалась лишь парой царапин на обвесе, да потерянными разведчиками.
В общем, мне одному досталось. Не смертельно, но и приятного мало. Пусковые «Гранитов» на правом борту переломало, два модуля «Кортиков» и один из АП «Коралл-БН» под списание, плюс, пролюбленная антенна «Полинома» и вертолёт. Повоевал, ёпта.
Хотя, вертолёт на плаву, нужно выловить как рассветёт.
— Так, теперь с тобой, — закончив с докладами, Роуд снова перешла на приватный канал. — Девочка, объясни мне одну вещь…
— Какую? — рассеяно бросил я, с головой уйдя в обработку данных с гидроакустики. Глубина-то меньше, отражений от дна столько, что, сплошной белый шум. Тем более антенну утопил и теперь полуслепой-полуглухой. Но слушать всё равно надо — мало ли, что тварь ушла и по всем признакам уже не вернётся, я параноик и этим горжусь.
— КАКОГО ЧЁРТА?! — воплем Роуд меня чуть из воды не выкинуло. — Какого чёрта ты, дура картонная, попёрла на линкор?!
— А у меня был выбор? — зло огрызнулся я, тряхнув головой. — Эта тварь явно хотела нас с налёта продавить.
— И ты решила своим картонным тельцем всех прикрыть? — не менее зло съязвила Роуд.
— Нет, я решила её ЗУРами ослепить, — в тон ей процедил я. — Когда тебе каждые несколько секунд ракета прилетает, пусть даже с осколочно-фугасной БЧ, особо не постреляешь. Тем более радары я ей точно снесла.
— Зато башня ГК уцелела, даже после твоих супер-ракет, — фыркнула Роуд, чуть успокоившись.
— Ещё бы она не уцелела, — с досадой скривился я. — Там триста миллиметров брони. Вот если бы прямо в неё попадание пришлось, тогда да, как минимум «оглушило» бы, а то и с погона снесло.
— Тебе и универсалок хватило, — проворчала Роуд, кивая на мой искорёженный борт.
— Совсем забыла про них, — неохотно признался я. — Точнее, забыла, что у «Решки» их восемь. Увидела, что «хвостовые» покорёжило, а про остальные из головы вылетело.
— Скажи спасибо, что тебе в эту голову не прилетело, — пробурчала Роуд. — Ладно, с самой тварью что?
— Без понятия, она мне о повреждениях не докладывала, госпожа лейтенант, мэм, — саркастически заметил я, но не став дожидаться, когда покрасневшая Роуд начнёт рычать и материться, всё же продолжил: — Чисто визуально… ангары в хлам, зенитные спарки на «хвосте» в хлам, радар обзора и артиллерийский туда же. Насчёт зенитного точно не скажу, но вроде тоже выбила.
— Хм, а неплохо, — задумчиво отметила Роуд.
— Пфф! Ну так я в неё, помимо «Гранитов», ещё с десяток ЗУР всадила, — оскорблённо фыркнул я.
Надо же, «неплохо» ей! Да я по факту из «Решки» баржу сделал. Без радаров и авиации она стрелять способна только в пределах прямой видимости и исключительно днём. Ей теперь точно не до налётов, ноги бы унести.
Роуд внезапно встрепенулась, оборачиваясь в сторону берега…
— Ага, начальство очухалось, к нам пару «глаз» отправили и спасателя. Будет через час-полтора с северо-запада. Смотри не подстрели.
— На кой нам спасатель? — удивился я.
— Ты со стороны себя видела? — хмыкнула Роуд.
— Да ну, только выглядит страшно, — поморщился я, осторожно шевеля плечами. Борт покорёжило, на правом боку наверняка синяк знатный — неприятно, но уж никак не смертельно.
— Девочка, не надо тут героиню изображать, — жёстко рубанула Роуд. — Знаешь, сколько народу на дно отправилось только потому, что несгибаемых из себя корчили?
— Догадываюсь, — нехотя буркнул я.
Как ни обидно, но надо признать, что нянька наша права на сто процентов. В море всё измениться может в любой момент. Налетит шторм, и даже незначительная поломка, вроде разошедшегося шва или разболтавшегося крепления запросто станет твоим смертным приговором.
— Вот и не выделывайся, — устало махнула Роуд. — Тем более нас всё равно сейчас сменят, 73-й дивизион на подходе.
— 73-й — это кто? — поинтересовался я.
— Фрегаты ПЛО в основном, — равнодушно ответила Роуд.
— И они будут «Решку» искать?! — опешил я. — А если найдут? Она же их всех поубивает!
— И чему вас только в школе учат, — тяжело вздохнула Роуд. — Малыши не одни искать будут, их сверху торпедоносцами прикроют. Если «Решка» под водой — закидают глубинками, всплыть попробует — торпедоносцы атакуют. Тут сейчас столько народу набежит, что тесно станет.
— То есть, тварь-таки прикончат, — мстительно оскалился я.
Роуд в ответ неопределённо, но с откровенным скептицизмом хмыкнула.
— Что? — покосился я.
В ответ получил ещё один тяжёлый вздох:
— Если бы «Решку» так легко прикончить было, за неё бы ордена не давали.
— Да куда она денется? Море же, не открытый океан! — возмутился я.
— Ага, всего лишь миллион квадратных километров, куда тут денешься, — саркастически хмыкнула Роуд и, перейдя на общий канал, приказала: — Ставим посадочный коридор для спасателей. От точки на юг девятьсот. «Минск», «Ленинград» — поиск, «Киров» в прикрытие, «Пэтер Вэликий» на точке, за ПВО.