Часть 47
27 ноября 2023 г. в 08:49
После отбоя тревоги мы вернулись в док, где снова царила беготня и трёхэтажный мат — народ ударными темпами устранял последствия внезапной тревоги. Как обычно, в суете что-то не туда засунули, кому-то что-то на ногу уронили, пожарные из аварийной партии вообще умудрились утратить военно-морским способом* сразу два огнетушителя, а молодой «карась» каким-то неведомым образом закоротил пульт доковых ворот и теперь из-под поднятой крышки торчали сразу три задницы матросов электромеханической. В общем, балет Марлезонский, часть вторая.
Сам я, выбравшись из обвеса, стоял и изображал девушку Прасковью из Подмосковья. В том смысле, что «с грустью и тоскою» рассматривал то, что осталось от трусиков, после экстренного высвобождения.
Рядом украдкой, едва сдерживая смех, скалился помощник выпускающего — ну да, девушка с этими тряпочками в руках выглядит ну очень пикантно и забавно.
Тресь!
Сопляку прилетела смачная затрещина от старшины, вкупе с тихим пожеланием захлопнуть еб… и скрыться на… чтобы, бл… и не видно, не слышно. Короче, залёт, минус зачёт.
— Мэм… — старшина вот не скалился, смотрел скорее сочувствующе. Сразу видно — взрослый мужик, понимает, что трусики — это важно!
Для тех, кто не в курсе насколько, объясняю на пальчиках. Каюты в боевом походе никогда не запираются — уставом запрещено. Ибо, случись какая фигня, аварийная партия с ломом и домкратом дверь твою вскрывать не прибежит, она корабль спасать будет, а не тебя, идиота забаррикадировавшегося. Так что никаких засовов.
И вот представьте, спите вы, на кровати разметавшись и попку эротично отклячив, а к вам в каюту вестовой внезапно заглядывает, сообщить, что вас на мостик вызывают. Без стука, разумеется (ибо стучать и кричать ему категорически запрещено, чтобы тех, кто с вахты отдыхает, не будить). И вот, заглядывает он, видит вашу кормовую оконечность, застиранными панталонами обтянутую… Представили? Во-о-от. Как потом людям в глаза смотреть?
Поэтому трусики должны быть правильные. Подобающие. Чтобы и скромно, и глазу (случайному, разумеется!) приятно. Тыжэофицэр, а не прапорщица с бербазы, жиром заплывшая. Дева Флота — этого самого флота краса и гордость — так что изволь соответствовать.
— Всё в порядке старшина, — со вздохом смяв тряпочки в кулаке, я направился в душевую.
Надо бы Киру попросить, чтобы сбегала до моей каюты за бельём. Форму-то и вестовой может принести, но вот просить его о женском неглиже… как-то неудобно.
Кстати, а ведь это не последняя тревога, и если каждый раз вот так всё с себя сдирать второпях, то никаких трусов не напасёшься! Вопрос: что делать? В пижаме спать? Ну… такое себе. Нет, я понимаю западных дикарей, они у себя в демократиях привыкли, что каждый сам за себя, так что без пижамы зимой никак (иначе либо окочуришься, либо на коммунальных счетах разоришься), но я-то в нормальной стране родился, с тоталитарным центральным отоплением, для меня в одежде под одеяло забираться — дикость натуральная!
Вот же блин, куда ни ткнись — кругом тяготы и лишения. Армия, ёпт.
Вообще, с этими учебными тревогами в Объединённом флоте натуральная дичь! Сначала тебя пугают до мокрых штанов звоном баззеров, и только когда на воду выскочишь с круглыми глазами, готовый стрелять во всё, что шевелится, тебе снисходительно сообщают, что тревога-то учебная. Расслабься, мол.
Что за идиотизм?! А если бы я сегодня с перепуга засандалил ракетой в первого попавшегося гражданского?! Или там… там… Хм, а ведь там рядом никого не было. Пустая акватория. Хитрые с-су… Но всё равно, идиотизм! То ли дело в Советском флоте — если тревога учебная, то тебя и сигналом предупредят, и по внутрикорабельной связи подскажут: учения, мол, тренировка. А тут — летишь, глаза выпучив, даже не зная, тренируешься или реально песец подкрался. Идиотизм, однозначно!
По-быстрому сполоснувшись в душевой мы хмурым строем почапали в тактический зал на разбор полётов. Хотя, чего там разбирать — совершенно непонятно. В норматив мы уложились, на воду сошли без проблем… а потом нас сразу загнали обратно. И чего тут разбирать?
Оказалось, по мнению куратора, много чего. И в первую очередь наш ужасный внешний вид, а главное, моё непристойное поведение.
— Что за стриптиз вы устроили?! — возмущённо шипел МакКинли. — Срывать с себя одежду при нижних чинах… это… это неслыханно! Позор! Вы, будущий офицер!
Да, да, подумаешь — тревога, мелочь какая. Главное-то приличия соблюсти. «…Был даже случай, когда работницы супермаркета, будучи только в легких халатах, отказались выпрыгивать из окон горящего здания, так как мужчины-пожарники могли увидеть то, что для них не предназначалось. И некоторые из этих достойных женщин даже погибли в огне!».
Интересно, чем эта птица-говорун в штабе занималась? Ведь замполитов в Объединённом флоте нет, а ни к чему другому он явно непригоден. И ещё интересней, кто этому говоруну кураторство подмахнул? Он же идиот полнейший! Орать на флагмана в присутствии подчинённых… в Школе даже мастер-наставник себе такого не позволяет, — либо нас всех скопом материт (безадресно, так сказать), либо по одиночке на правёж выдёргивает. И дело не только в подрыве авторитета командира эскадры (за что уже неполное служебное отхватить, как два пальца), а в том, что молодые канмусу на подобный «наезд» могут отреагировать весьма… бурно. Детишки же, соответственно и реакция на «мировую несправедливость» детская.
Покосившись на закипающих детёнышей, я едва заметно качнул головой, беззвучно высвистев сигнал «Лима» (Немедленно остановите свое судно), а то Ленка уже глазёнками засверкала, ладошки в кулачки сжала, того и гляди вскочит.
В общем, МакКинли полчаса полоскал нам мозги лекцией об аморальном поведении и разложении личного состава личным же примером (я аж утомился малышей одёргивать)… Прямо ностальгия накатила. Вспомнились парткомиссии, оргвыводы, моральный облик… когда какой-нибудь урод тебя с дерьмом смешивает на основании того, что у твоих матрозавров картинку с полуголой бабой нашли, а ты стоишь по стойке «смирно» и обтекаешь.
Вот только нынече не то, что давеча — это в Союзе приходилось зубы стискивать и терпеть, ибо такой вот говорун партийный мог всю жизнь тебе одной бумажкой поломать, а тут, как говорится: «всё по-другому». Ну вот что мне МакКинли сделать может за недостаточно моральный облик? Срезать итоговый балл? Теоретически, да, способен, но на практике — чёрта с два. У нас же не сказка про Гарри Потного, где любой Дамбигад может на ходу бросить: «минус десять баллов Гриффендору» и дальше радостно поскакать. Нет, ребята, здесь такой фокус не прокатит. У нас под каждый выговор бумажку подшивать надо, с железобетонным основанием. Потому как люди, которые эту бумажку потом читать будут, причин, вроде «минус десять баллов за сорванные по тревоге трусы» совершенно не поймут. А, не поняв, начнут разбираться, кто, с кого и при каких обстоятельствах эти самые трусы срывал. И по итогу разбирательств могут не только трусы, но и погоны с идиота сорвать. Так что ни черта он не может, кроме как воздух сотрясать. Даже если я голышом по тревоге прибегать буду, а всю каюту порножурналами завалю.
— Вам всё ясно? — раздражённо отчеканил МакКинли, выдохнувшись.
— Так точно! — совершенно честно ответил я. Ибо яснее было просто некуда.
— Свободны!
Дружно поднявшись, мы направились на выход, я — мысленно морщась от того, какой хренью приходится страдать в первом же учебно-боевом выходе, а детёныши буквально кипя от злости.
— Ну, мы ему устроим! — едва оказавшись в коридоре, прошипела Ленка воинственно взмахнув кулачком. — Скажи, Мина!
— Точно! — с готовностью подтвердила Минск, тоже едва не зашипев. — Я у оружейников КМП** видела, если…
— Отставить, — резко оборвал я разработку планов жуткой мсти.
— Но, флагман! — вскинулись малыши.
— Не слышу ответа.
Детёныши молча надулись, всем своим видом выражая возмущение и несогласие.
— Это что, бунт? — холодно поинтересовался я, вскидывая бровь.
— Есть… «отставить», — выдавили мстительницы нехотя.
— Так-то лучше. И вообще, какая у нас была установка на практику?
Мелкие переглянулись, растерянно захлопав глазёнками, я устало покачал головой, выдохнув:
— Кира?
— Не сса… кхм… — наша умница на секунду запнулась. — Не мочиться против ветра.
— Именно. Мало того, что неудобно, так ещё и саму забрызгает. Поэтому, притихните.
— Но он же… — немедленно забухтела Ленинград.
— Лена! — резко оборвал я.
Девчонка насупилась, недовольно шмыгнула носом.
— Есть, притихнуть.
Ещё раз вздохнув, я легонько потрепал её по макушке, наставительно пропев:
— Больно другим никогда не делай, они и сами прекрасно справятся.
Обведя взглядом озадаченных малышей, мотнул головой:
— Ладно, идёмте, мне ещё журнал по учебной тревоге заполнять, да и поспать стоит, сколько там до подъёма осталось.
Примечания:
* «Утратить военно-морским способом» - пролюбить.
** КМП – конденсаторная подрывная машинка, предназначена для инициирования электродетонаторов и электровоспламенителей. Бьёт током. Весьма ощутимо.