Холод в сердце

      Запустив руки в немного спутанные золотые локоны, Люси подняла ноги на кресло и уткнулась в колени лбом. Голову сильно кружило от выпитого алкоголя, но в этот раз он совершенно не помогал унять внутренний озноб. Уже неделю закостенелые пальцы потаённого страха царапают её разум, путают мысли и отбирают нормальный сон. Она боялась думать о грядущем, боялась того, что будет, когда её муж вернётся с задания. Миссис Драгнил никогда не считала себя хорошей женой, но до того случая она хотя бы была верной. Мерзкие чувства стыда и злости сворачивались внутри тугим жгутом, перехватывая дыхание. Если Нацу узнает о том, что она ему изменила, что переспала с мастером их гильдии, то это обязательно причинит ему сильную боль. А этого блондинка совсем не хотела, сейчас она чувствовала себя предательницей, гнусной обманщицей. Покинувшая её зима вернулась окрепшей и ещё более лютой, обхватывая сознание и тело своими ледяными когтями, раздирая душу на части. Сердце в груди так сильно сжималось, что Люси показалось будто оно вот-вот лопнет от натуги и разлетится на тысячу замерших осколков.       Не поднимая головы со своих колен, стала нащупывать рукой бокал, что стоял на небольшом столике рядом с креслом. Пальцы соприкоснулись со стеклом, опрокидывая посуду на поверхность. Звон разбитого бокала наконец заставил её отлепить голову и посмотреть на нечёткий силуэт лужи. С каждой секундой она расплывалась всё больше, словно поглощая собой светлые ворсинки ковра и заставляя их приобретать коричневый оттенок. Дубовый аромат напитка ударил в нос особенно ярко, и девушка вздрогнула. Сейчас её единственное средство от внутреннего холода само пустило по венам леденящий поток. Теперь этот запах напоминал о её гнусном проступке, на языке всё еще чувствовались призрачные отголоски дорогих сигар и виски – вкус поцелуев мага молний. Люси надрывно простонала, выхватывая со стола бутылку и прикладывая её горлышко к губам.       Она такая глупая, постоянно совершает ошибки и с каждым разом они становятся всё страшнее. Заклинательница не представляла, как всё это исправить. Чтобы она не делала, всё становилось только хуже. Вся её жизнь напоминала исписанный и исчёрканный черновик, после бесчисленных помарок осталось только месиво чёрных и непроглядных чернил и у неё уже не оставалось сил, на то, чтобы переписать всё с чистого листа. Зарычав от безысходности, запустила бутылку в окно, разбивая стекло и пуская в комнату прохладу улицы. Лицо обожгло холодным ветром, и Люси прикоснулась к своей щеке, чувствуя влажные дорожки. Она уже давно не плакала, казалось эта способность замёрзла вместе с её остекленевшей душой. С особым остервенением начала стирать солёные дорожки, но слёзы текли не переставая. Сейчас бывшей Хартфелии подумалось, что судьба прокляла всех женщин её семьи, и она так же обречена на жизнь полную боли и страданий, какая была у её матери и прочих заклинательниц её рода.       Обняв себя за плечи, уставилась в разбитое окно. Ей отчаянно хотелось тепла, она совершенно не представляла сколько ещё сможет вытерпеть этот жуткий холод. Ведь когда-то кровь остынет настолько, что сердце уже не сможет гонять её по венам. Рано или поздно, у этой лютой зимы наступит конец. С трудом поднявшись с кресла, немного неровной походкой направилась в сторону коридора, наплевав на мерзкое хлюпанье под ногами.

***

      Бумаги под пальцами неприятно поскрипывали, и сколько бы Лексус не пытался, но смысл написанных на них слов никак не усваивался в голове. Все его мысли были поглощены чёртовой блондинкой. За всю его жизнь еще ни одна женщина не сбегала от него так поспешно, как это сделала она, и после этого еще не объявлялась в гильдии целую неделю. По началу Дреяр даже корил себя за несдержанность, но как только представил образ раскрепощённой и охваченной страстью Хартфелии, то осознал - даже, если бы он мог повернуть время вспять, то ничего бы не изменил. Среди кипы документов на глаза попалась бумага из совета с жалобой из деревни Ирис, где как раз проходил задание огненный драконоборец. Сведя брови к переносице, маг со злостью смял лист в своём кулаке. Нацу Драгнил – одно это имя вызывало у мастера несварение, вставало поперёк горла. Недоразвитый щенок, который опередил его, просто наступил на пятки своим чёртовым предложением, но самое поскудное было то, что блондинка согласилась. Отпихнув в сторону смятый документ, Лексус поднялся и направился к широкому шкафу со стеклянными дверцами, что занимал собой добрую половину стены.       А ведь по началу он на всё это наплевал, послал заклинательницу с её недомерком куда подальше и зажил своей жизнью. Дреяр никогда не добивался недоступных для него женщин, попросту не видел в этом необходимости – в море всегда много свободной рыбы и тратить силы на отлов определённой не было никакого смысла. Вот только однажды неожиданно открывшаяся для него картина пьяной Хартфелии в одном занюханном баре Магнолии кардинально изменила его мнение. Её брак был полнейшей катастрофой, что из жизнерадостной заклинательницы сделал несчастную алкоголичку. Некогда медовые глаза потеряли свой былой блеск, потемнели и словно стали безжизненными. Но вся гильдия слепо верила в фальшивую и неумело наигранную сказку о счастливой семье Драгнила. Хотя скорее всего они и не хотели знать горькую правду, были слишком сильно заняты своей жизнью, чтобы видеть, как она медленно и верно покидает бывшую Хартфелию. Лексусу было слишком мерзко видеть, как обманчиво-нежно улыбается блондинка своему мужу, как вздрагивает и закусывает губу, когда он обнимает её на глазах всей гильдии. И чтобы избавить себя от подобных картин, он начал пользоваться своей властью мастера, всё чаще отправляя Нацу на задания.       Пальцы прошлись по холодному стеклу графина, ведя призрачную дорожку там, где не так давно прикасалась она. Дреяр сам себе не мог ответить почему так много думает о чужой жене, когда даже о собственной не задумывался на протяжении всех трёх лет их брака. Откупорив круглую пробку, выпустил наружу тонкий аромат дорогого виски и наполнил бокал. Тени за окнами были настолько непроглядными, что не сложно было догадаться – на дворе ужа давно царствует ночь. А абсолютная тишина по ту стороны двери кабинета лишь подтверждала этот факт. Покрутив в руке низкий бокал, поднёс его ко рту и сделал первый глоток, что сразу же напомнил вкус так манивших его губ блондинки. Чертовка. Лексус устало прикрыл глаза. Это просто какое-то наваждение, он так сильно жаждал снова ощутить Хартфелию в своих объятьях, что это начинало походить на самое настоящее помутнение рассудка. Такое ему не свойственно, кому угодно, но только не магу молний. Да и не дело это мастеру гильдии грезить о своей же подчинённой, это просто не профессионально.       Но его руки слишком отчётливо помнили бархатистость её кожи, каждый изгиб её стройного тела, и только ему стоило закрыть глаза, как это призрачное видение вырисовывалось из памяти в особо ярких красках. А ведь обычно, он забывал даже лица женщин, с которыми спал, всего через пару дней. Подхватив свободной рукой графин, направился к небольшому диванчику и, разместившись на нем, недовольно скривился. Давно пора сменить этот чёртов диван. За эти треклятые дни Дреяр в полной мере смог ощутить насколько он мал и неудобен. Вот только для мага до сих пор оставалось загадкой, почему уже целую неделю он покидает стены гильдии только с появлением первых рассветных лучей. Откинувшись на слишком жесткую спинку, сделал еще один глоток. Со дня на день Драгнил должен будет вернуться с задания, а до этого момента Лексусу необходимо разобраться с тем, что у него произошло с блондинкой и узнать, почему она так отчаянно пытается избежать с ним встречи. Прикрыв глаза, мастер прислушался к притихшей гильдии. Сейчас даже лёгкий свист небольшого сквозняка казался настоящим гулом, и этот звук начинал раздражать чувствительный слух драконоборца.       На первом этаже гильдии послышался тихий скрип задней двери, и Дреяр резко распахнул глаза. После ухода Миры, ему надо было закрыть её ко всем чертям, чтобы никто не смел тревожить его уединённость. Нахмурившись, Лексус слушал неровные поскрипывание лестничных ступенек. А опустошив очередным глотком бокал, поставил его на небольшой журнальный столик рядом с графином и поднялся на ноги. Определенно мастеру стоит поприветствовать незваного гостя несколькими молниями, так сказать, проявить гостеприимство в стиле Фейри Тейл. Злорадно оскалился и, подойдя к двери, распахнул её. Левая бровь взметнулась вверх, растягивая молниевидный шрам. Перед ним стояла блондинка, неуверенно держась за перила и слегка пошатываясь. Маг прошелся по хрупкому телу волшебницы озадаченным взглядом, она дрожала от холода, а на оголённых руках и ногах проступали мурашки. На дворе давно не лето, да и осенние ночи никогда не славились хорошей погодой, а эта глупая женщина не догадалась одеть даже плаща. После целой недели её отсутствия в этих стенах, Дреяр не ожидал, что она сама к нему явится, хотя такой поворот событий был ему только на руку. Ведь в противном случае мастеру гильдии пришлось бы самому посетить дом замужней подчинённой без приглашения, а это было бы крайне странно.       Лексус отошел от двери, приглашая девушку проследовать в его кабинет, но она продолжала стоять у перил лестницы, не решаясь сделать даже один шаг. Закусив нижнюю губу, Люси пыталась справиться с внутренними противоречиями. Она шла сюда с определённой целью, с желанием поставить жирную точку, заставить мага молний навсегда забыть о произошедшем. Но сейчас, видя его перед собой, совсем не могла собраться с мыслями. Линия света, что текла из проема его кабинета, словно отделяла реальность от того крохотного мирка, от того мгновения, когда впервые за долгие годы заклинательница не чувствовала внутри себя нестерпимого холода. Всё её естество отчаянно жаждало, требовало тепла, заставляя замёрзшую и окоченевшую душу бороться с собственным разумом. По спине волшебницы прошелся неприятный морозец, и она обняла себя за плечи, в попытке хоть как-то унять внутреннюю зиму. - Ты так и будешь там стоять? – немного раздражённо бросил мастер, складывая руки на груди. Ему не нравилось, что к Хартфелии вернулась прошлая опустошённость, не нравились потухшие глаза, которые опять были почти кофейного оттенка. Ведь он прекрасно помнил, какой она может быть на самом деле. Этот призрак былой блондинки бесил его, сильно. Что с ней сделал этот чёртов Драгнил? Как можно было довести её до такого состояния, неужели этот молокосос настолько слеп, что не видит, как гробит собственную жену? С силой сжав кулаки, Дреяр развернулся и направился в глубь своего кабинета. Стоять под дверью и ждать момента, когда заклинательница соизволит справиться со своими моральными проблемами, он не намерен. Её никто насильно сюда не тащил, и менять этот факт маг не собирался.       Спустя мучительно долгую минуту, бывшая Хартфелия наконец смогла взять себя в руки и переступить порог. У неё было много времени, чтобы всё взвесить и прийти к выводу – эту ошибку нужно исправить до того, как её муж вернётся в Магнолию. Конечно, заклинательница никогда не считала себя идеальной, но подобное выходило за всякие рамки. Было слишком мерзко осознавать, что она позволила желаниям перебороть собственную совесть и честь. Люси внимательно следила за тем, как мастер достаёт из шкафа второй бокал, наполняет его и ставит на низкий журнальный столик, тем самым приглашая её проследовать к дивану. Он был на удивление спокоен, словно всё, что произошло между ними неделю назад было лишь её личной фантазией, сном или наваждением, но никак не реальностью. И это заставило девушку нервно передёрнуть плечами. Карие глаза жадно прожигали наполненный для неё бокал, она чувствовала, как сжимается горло, и с особым трудом сглотнула застрявший в нём ком. Миссис Драгнил безумно захотелось ощутить это терпкое, горьковатое тепло, что может подарить её озябшему телу хороший виски, и нетерпеливо облизнула губы. Похоже, Дреяр настоящий дьявол, что умело играет на её пороках.       Ноги двинулись сами, а тонкие пальцы заскользили по прохладному стеклу, обхватывая бокал и нетерпеливо поднося его край к губам. Люси надо что-то делать с собой, подобное начинает походить на одержимость. Горечь напитка приятно покалывала внутренности, создавая лёгкий мираж своей обманчивой теплоты. Блондинка не была глупа, она понимала, что эти ощущение не более, чем самообман. Но даже призрачное, надуманное тепло помогало ей всё еще держаться на плаву, а иначе она попросту окоченеет от собственной зимы. Шею обожгло касанием властной руки, и заклинательница вздрогнула, чувствуя спиной жар, что исходил от мага молний. Горячие пальцы обхватили её горло, заставляя прижаться к его телу. Подобные действия вызывали слишком яркие и сильные воспоминания, от чего Люси громко и сбивчиво выдохнула. - Я надеюсь, ты пришла ко мне не только, как к бесплатному бару, Хартфелия? – его хриплые слова плавили кожу около уха. Блондинка чувствовала, как дрожит всё её тело, но вовсе не от холода. Она жена огневого драконоубийцы, но никогда не чувствовала рядом с ним такого жара, какое испытывала сейчас от прикосновений Дреяра. Каждая её клеточка изнывала от жгучего желания снова ощутить внутри себя то яркое, летнее солнце, что смог пробудить в ней мастер, но разум бил наотмашь отрезвляющей пощечиной по её сознанию. Только круглый дурак преднамеренно повторяет свои ошибки. Как бы не было ей тогда хорошо, но это было самой большой ошибкой. Со всей силой Люси впила ногти в руку мага, которой он прижимал её за талию к своей накаченной груди, и получила в ответ злое рычание у самого уха. - Нет, я здесь с совсем другой целью, Лексус Дреяр, - заклинательница выговаривала каждое слово твёрдо, непоколебимо, тогда, как внутри происходила ожесточённая борьба, - я пришла, чтобы потребовать от тебя забыть всё, что между нами случилось. Я не хотела этого и не хочу, чтобы подобное повторялось. И думаю ты и сам понимаешь – случившееся не должно покинуть эти стены, - последние слова девушка еле слышно прохрипела, чувствуя, как пальцы на её горле сжались сильней, перекрывая полноценный доступ кислорода. Вторая рука мастера, не обращая внимания на впивающиеся в неё ногти, заскользила ниже, заставляя блондинку судорожно выдохнуть от ощущения горячих пальцев между своих ног, что уже пробирались под ткань её белья. - Врать ты можешь своему муженьку, но не мне. Ты хотела меня тогда, хочешь сейчас, и могу поспорить, будешь хотеть и после. А вот чего я не могу понять, так это почему ты так отчаянно стараешься сохранить брак, который с каждым годом делает тебя всё более несчастной. Боишься осуждения друзей? Или тебе просто жалко своего огненного недомерка? Не будь дурой, Хартфелия, ты просто делаешь из себя великую мученицу, тем самым медленно вгоняя себя в могилу. Развод — это не так ужасно, как тебе думается, после него не наступает конца света, мир не переворачивается, а ад не замерзает. Порой в нём бывает единственное спасение для обеих сторон. Продолжать бороться, это конечно хорошо, но когда есть за что бороться.       Люси громко простонала, еще сильнее впивая ногти в мужскую руку, чьи пальцы начали настойчиво её ласкать. От подобных действий разум совсем помутился, уходя на второй план и позволяя инстинктам и желаниям снова взять над ней вверх. Замершее сердце обожгло горячей волной, пуская пульс на быстрый ритм. Казалось она слышит, как трескается оледеневшая корка внутри неё, и в нетерпении бывшая Хартфелия повернула голову, ловя губы мага. Уж лучше она окажется в самом адовом пекле, чем еще хотя бы одну минуту проведёт в этом нестерпимом холоде. Она целовала мастера жадно и совершенно несдержанно, порой даже прокусывая его нижнюю губу до крови. И он позволял ей это с особым наслаждением, да что уж там, он с ума сходил от такой блондинки: яркая, страстная и такая живая. Хартфелия всегда должна быть только такой и никак иначе. А для той опустошенной и безжизненной Драгнил, какой её сделала эта треклятая фамилия, Лексус самолично готов поставить надгробную плиту, лишь бы больше никогда её не видеть.

***

      До неприятия знакомый крик вырвал Люси из оков сна и заставил её резко распахнуть глаза. Тело всё еще чувствовало приятную истому и невероятное тепло, но все эти чувства быстро померкли от ворвавшегося в разум осознания своего положения. Она лежала на небольшом диванчике в кабинете мастера, накрытая его шубой, а за окном ярко светило солнце. По коже прошлись мерзкие мурашки страха, и блондинка стала рассеянно бегать по комнате взглядом, пытаясь обнаружить свою одежду. - В чём дело, Драгнил, жену потерял? – за дверью слышался издевательский голос Дреяра, от которого сердце девушки на мгновение остановилось. Её прошиб леденящий озноб неподдельного ужаса. Всё рушилось на глазах, она опять поддалась тем чувствам, которых по определению не должно было быть в её душе. А ведь она должна была всё исправить, но вместо этого лишь усложнила своё положение.       Найдя глазами свою одежду, что в хаотичном беспорядке покоилась на журнальном столике, бывшая Хартфелия стала судорожно натягивать её на себя. Руки ужасно тряслись, от чего крохотный бегунок на молнии юбки то и дело выскальзывал из пальцев. Всё её сознание покрывалось морозным страхом, когда до её ушей долетала перебранка, что разворачивалась в гильдии между её мужем и Лексусом. Заклинательница до одури боялась, что мастер не сдержится и ляпнет что-то опасное для неё. Но его будто лишь забавляла вся это ситуация, в каждой едкой фразе чувствовалась нескрываемая насмешка и явное превосходство, что только сильнее распаляло Нацу. Когда девушка наконец справилась со своей одеждой, то сразу же направилась к двери, вот только та была заперта. Дреяр запер её в своём кабинете? Какого черта? - Кто знает, может пока ты слоняешься на заданиях, кто-то другой не дает твоей дорогой жёнушке мёрзнуть по ночам? – от этих слов Люси словно прошибло током, заставляя обессилено сползти по стене на пол. Блондинке было слишком гадко за себя: может она и была несчастна в браке, но это явно не давало ей право настолько мерзко поступать с собственным мужем. Мастер был прав, лучше бы заклинательница нашла в себе силы развестись еще до всей этой ситуации, чем смогла бы оградить от подобных потрясений не в чём неповинного Саламандра. - Не надо ровнять всех по себе, Лексус, ты просто не знаешь Люси, она на такое не способна! - голос Драгнила срывался на крик, он резал её лучше любого ножа, полосовал по живому, доходя почти до кости. Если бы не запертая дверь, то она бы вышла прямо сейчас и плевать на последствия. Пусть лучше каждый согильдиец узнает, что на самом деле представляет из себя бывшая Хартфелия, чем продолжит вешать уже давно несоответствующие ей ярлыки.       Волшебницу охватила неконтролируемая ярость на себя, на Нацу, что все эти годы даже не видел её настоящую, на Дреяра, решившего встряхнуть её таким грязным способом, на всю гильдию, которая не хотела раскрыть глаза и осознать насколько их подруга низко пала. Она больше не имела права носить фамилию Драгнил, да черт возьми и не хотела! Как и становиться опять Хартфелией, этого она так же не желала, совсем. Поднявшись на ноги, Люси схватила один из табуретов, что стояли рядом с письменном столом мастера, и с размаху швырнула его в дверь, тем самым привлекая внимание стоящего по ту сторону мага молний. На миг в зале повисла тишина, такая звенящая, что собственный бешеный ритм сердца показался девушке громче раската грома. Если потребуется, она разнесёт весь кабинет, но добьётся того, чтобы Лексус открыл эту проклятую дверь. Грохочущий мужской смех пронёсся по гильдии, просто разрезая собой всё пространство, а следом блондинка услышала щелчок замка и победоносно улыбнулась. Выходя из кабинета Люси держала голову гордо, не обращая никакого внимания на шокированные и осуждающие взгляды. Плевать. Она слишком устала держать лицо, играть ту, кем уже давно не являлась. Маски сняты, и больше заклинательница не собирается прятаться.       Подойдя вплотную к довольно ухмылявшемуся Дреяру, блондинка одарила его звонкой пощечиной. - Это тебе за то, что измывался над моим мужем! – зло бросила Люси прямо в вытянутое лицо мага и, ухватившись за ворот его рубашки, потянула на себя, впиваясь в его губы глубоким поцелуем. Стоило заклинательнице почувствовать тёплые руки на своей талии, как она немного отстранилась, наблюдая самое неожиданное явление – его широкую и искрению улыбку. От такого она и сама не смогла удержаться и улыбнулась в ответ, - а это за то, что помог мне снова захотеть жить.