Дунайские волны

Паша нёсся по ночной Москве на своём серебристом железном коне с подбитой филейной частью. В душе клокотала досада, источник которой был оставлен в потрепанном алко-буйствами хозяйском люксе. "Надо срочно зашпаклевать и перекрасить стены, а то не номер, а притон какой-то, все в пятнах и сколах",- залетело в Пашину голову на первый взгляд совсем не в тему. Перед его мысленным взором предстала Даша среди некрашеных и не шпаклеваных стен люкса. Им с трудом удалось вырваться из рук поздравляющих, изображая при этом хорошую мину при плохой игре. Не так они планировали объявить о помолвке, но, как уже давно подмечено: хочешь рассмешить Бога - расскажи ему о своих планах. И вот она, официально его Канаева, сидит растерянно в том самом кресле, где буквально вчера решилась осчастливить Павлика своим согласием и эмоции на её лице сменяют друг друга с такой умопомрачительной скоростью, что он решает не трудиться ловить их. Он слишком обижен и зол для этого. -Паш...- взгляд снизу вверх на стоящего в паре метров от неё серба, сейчас напоминающего некий комок негативных энергий и вибраций. -Нет! Вот даже не смей со мной заговаривать!- он непривычно резок и строг, даже пальцем грозит. Даша осекается,- у меня сегодня был наидерьмовейший день,- акцент захватил его речь и не отпускает, потому что не отпускает и нервное напряжение,- и апофеозом этого... Ты унизила меня перед моими подчиненными. Моя невеста, они теперь думают, не уважает Павла Аркадьевича, а нам зачем? Тишина. Даша понимает, к чему он ведёт, но обида не затыкается и в ней, перед глазами брюнетка в лобби и Павлик. Не может не высказаться, иначе её просто разорвёт изнутри. -Пощечина, уверяю, не навредила никак твоей и без того отсутствующей репутации! За что уважать тебя? За вот эти погромы? - она обвела рукой пространство номера, демонстрируя следы его несдержанности,- за пьянки, постоянно меняющихся девиц? За что все должны уважать тебя?- голос напряженный, не крик, но где-то очень близко к нему. Паша сглатывает. Ему больно. Неприятно. Что она вообще о нем знает? О том, настоящем Паше, что она знает? -Хватит! Я тебе не щенок, чтоб тыкать меня мордой в ссаки. Я уезжаю. Будь так любезна, не рушить легенду до тех пор, пока я не придумаю, как выпутаться из этой гребаной помолвки, в которую я нас втравил, с наименьшими потерями. Не смею заставлять тебя изображать отношения с человеком, которого ты не уважаешь и который тебе столь противен. Сказал, как отрезал. Развернулся и вышел, хлопнув дверью так, что звякнули бутылочки в минибаре. Теперь пришёл черёд слез. Лучше бы он продолжал орать, но оставался здесь, в ареоле досягаемости. Канаева сделала пару кругов по номеру, пытаясь унять нервы. Наконец предохранитель сорвало, и она завалилась на кровать лицом в подушки, отпуская эмоции в свободный полет. Знакомый запах окутал. Она поняла, что прямо сейчас сопливым от плача носом утыкается в Его подушку. Вдох-выдох. Слезы с новой силой. В районе солнечного сплетения словно дыру прожигают, а сердце сжала ледяная костлявая рука позднего раскаяния. Она не думает так, как сказала. Она знает, что его есть за что уважать, даже несмотря на дискредитирующие его похождения. Он хороший, справедливый, умный и добрый человек. Даша как никто знает об этом. Был бы ещё не таким бабником, вообще цены бы ему не было. А эта мерзкая брюнетка с её поцелуями уже не выглядит такой уж большой проблемой... Внезапно Даше вспомнился случай, когда неравнодушный к ней портье Егор воспользовался моментом растерянности и на глазах у Павла Аркадьевича поцеловал Канаеву. Тогда хозяин отеля чуть было не подрался со своим портье, но первым кого он винил в случившемся был Егор и, кроме того, сама девушка не была лишена возможности оправдаться. Дашины мысли поплыли по волнам воспоминаний. Накануне этого случая Паша получил в нос в результате запущенного Юлькой слуха о беременности одной из горничной, а его "Госпожа горничная" не оставила начальника наедине с турундами в носу и пришла помочь. Тогда случился их первый поцелуй. Слезы продолжали бежать из покрасневших глаз, но губ Даши коснулась лёгкая улыбка. Павел Аркадьевич медленно, чтоб не спугнуть её, наклонился, а она, не до конца понимая, что делает, подалась навстречу и позволила себе почувствовать его вкус... Наконец-то. Он был нежен, страстен, нетерпелив. А сердце от происходящего билось, словно пойманная в силки птичка. Потом было ещё много поцелуев, и все они были разными: неторопливыми и горячими, отрывистыми и плавными, неожиданными и долгожданными. Как она позволила этому так быстро настолько далеко зайти? Размышления прервал стук в дверь. Секундная радость, что вернулся Паша моментально сменилась осознанием того, что он не стал бы стучать. Верно, на пороге оказывается София Яновна. "Как некстати",- думает Канаева, но пропускает управляющую в номер. Она зашла на пару слов к Павлику, однако представшая перед железной леди заплаканная новоиспеченная невеста не оставила её равнодушной. Если бы кто-то мог шепнуть ей на ухо совет, то это было бы: «Приготовься, Даша, сейчас тебе станет ещё хуже". "Почему не становится легче?» - недоумевал молодой мужчина, развалившийся на диванчике в виайпи зоне одного из лучших московских клубов в компании его владельца и четверых совершенно шикарных барышень. Они все были, что называется "сделанные", но работа хирургов и косметологов была настолько качественной, что смотреть на них было одно удовольствие. Одной из девушек Павлик явно приглянулся, и она всячески склоняла его к продолжению ночи тет-а-тет в каком-нибудь более подходящем для этого месте. Попытки были тщетны. Тогда оставался последний вариант, которым она и решилась воспользоваться. Когда мужчина направился в уборную, выждав пару минут, девушка пошла следом за ним. Павел помыл руки и ополоснул лицо. Из зеркала на него смотрел его печальный двойник. Под глазами залегли тени, брови нахмурены. "Посмотри, во что она превращает тебя. Полюбуйся на себя!",- насмешливо и пьяно вещал его внутренний голос. С нескрываемым отвращением Павел отвернулся от зеркала и собрался покинуть туалетную кабинку, однако манёвр не удался, и он оказался зажат между стеной и шикарным бюстом новой знакомой, имени которой он даже не помнил. Девушка жаждала, чтоб её хорошенько отодрали, это легко читалось в её взгляде. Главная роль в этой порнушке предназначалась Павлику. Он схватил её за плечи и с силой отодвинул от себя на расстояние вытянутой руки. Ему хотелось, чтоб Даша так хотела его, как эта безымянная девица. Что за вселенская несправедливость? Щемящая боль в груди не отпускала, а ему так хотелось почувствовать облегчение хоть на мгновение. Он ослабил хватку, и девушка вновь приникла к нему в поцелуе, параллельно стягивая с него футболку и расстегивая ремень на брюках. Он прикрыл глаза и позволил ей делать с ним то, что она хочет. Ему необходимо было обезболивающее.