Revenge

Утро. Обычное утро обычного буднего дня. Никаких вам интервью, концертов, фотосессий... Репетиции, репетиции и еще раз репетиции. В это время в маленькой комнате the GazettE никогда не бывает много народу. Иногда только заглянет жаворонок-Кай, да то очень редко. А сейчас же тут находилось целых три человека, которые упорно не хотели признавать друг друга. Уруха нервно курил возле окна, Рейта просто сидел, развалившись на диванчике, Руки что-то рассеяно бренчал на гитаре. Он пытался завести разговор с Реем, но тому, судя по всему, этой ночью "не дали", и поэтому всегда спокойный как удав басист был на взводе. Ну Руки в общем-то было все равно, а вот нервы гитариста были на пределе. Мало того, что он теперь обязан постоянно находится рядом с осточертелым Матсумото-саном, но еще и не знал, когда всплывет правда о вчерашнем происшествии. А правда, знаете ли, имеет такое дурацкое свойство всплывать очень не вовремя. Эту идиллическую картину нарушил ворвавшийся лидер-сан. Чуть не сорвав дверь с петель, Кай заголосил прямо с порога: — Вы что, в задницу позасовывали свои телефоны?! Я звоню вам битый час, а глухо как в танке! Ребята аж опешили от такого наезда всегда добродушного Ютаки. — И вам тоже кониттива. А что случилось-то? — первым нашелся спросить Рейта. — Так, первое. Репетиции отменяются и скорее всего надолго. Может даже на целый месяц. Второе, и самое главное — Аой сломал руку. — К-к-как сломал? — заикаясь, спросил Уруха. Лицо его стремительно стало приобретать мелово-бледный оттенок. — Как я понял из его сбивчивого рассказа, все время перерывающегося ругательствами.... Тут такая запутанная история.... Поднимается он, значит, вчера по лестнице, никого не трогает, а тут прямо на него летит Кейю! Ну знаете, этот маленький вокалист Кра... Они оба как загремят! Но Аой говорит, что Кейю вряд ли сам упал, ему помогли... Уруха побледнел еще сильнее, хотя, казалось бы, куда уже дальше-то. Глаза Руки испуганно расширились, он аккуратно отложил гитару в сторону. — А что с Кейю? — спросил вокалист дрожащим голосом. — Та там руки-ноги переломаны, ключица, пару ребер... Ничего, заживет как на собаке! Но главное, что Аой руку сломал!.. У нас же скоро концерт! Это ж какие неустойки!... а ну дайте мне калькулятор, я посчитаю... ох, дорого Аой нам обходится!... Пока лидер-сан бесновался, Уруха потихоньку бочком-бочком засеменил к выходу. В комнате ему почему-то перестало хватать воздуха. Хотя, когда он вырвался в коридор, там стало ненамного лучше. Наплевав на все установленные правила, он закурил сразу три сигареты подряд. От знаменитой ментоловой отравы Коюу немного успокоился. Но успокоился только внешне, внутри же бушевала настоящая буря. С одной стороны ему было даже приятно, что Кейю находится в таком тяжелом состоянии.... Данный факт очень потешил его уязвленное самолюбие и утолил жажду мести... А с другой стороны ему было невероятно стыдно за сотворенное с Аоем. Да что там стыдно — страшно! Ведь признаваться рано или поздно все равно придется, а от такой личности как Аой ничего хорошего не жди... Тут главное сохранить целыми руки, а то как же он потом играть будет? А все остальное уже не важно... Вдруг дверь комнаты медленно открылась, из нее пьяной поступью вышел Руки. С совершенно потусторонним выражением лица он вгляделся в темную глубь коридора, потом повернулся к Урухе. Тот испугался, что его уже заподозрили, и постарался сделать как можно более невинный вид. Но перехватив бессмысленный взгляд Таки, он понял, что боятся нечего. Матсумото находился сейчас не в этом вербальном времени и пространстве. Он опустил стеклянные глаза к полу и застыл так, словно статуя, на несколько минут. Уруха уже было хотел окликнуть его, но вокалист так же медленно повернулся к приоткрытой двери, и, просунув голову в щель, тихо спросил бесцветным голосом: — Кай, а в какой они больнице? — Ему ответили. На некоторое время Руки снова вернулся в свое оцепеневшее состояние. Но через пару секунд Уруха видел уже только удаляющийся с "нитро"-ускорением силуэт в конце коридора. Сообразив, что ему тоже надо что-то делать, он заглянул в комнату. — Кай, а ты не знаешь, куда это Руки полетел? — спросил он как можно более обеспокоенным тоном. — Наверное, в больницу... Чего это он так распереживался из-за Кейю? Я не понимаю... — Не знаю... — стремительно "упал на мороз" гитарист. — А где эта больница находится-то? Кай без задней мысли назвал тому адрес, и Уруха помчался в заданном направлении, ну, может, чуть-чуть медленнее, чем Таканори. *** Стеклянные стены. Через это мудреное изобретение Такашима уже больше четверти часа наблюдал за происходящим в одной из палат травматологии и никак не решался войти вовнутрь. Вокруг лежащего на слишком большой для него койке силуэта копошилась медсестра. Она была словно срисована с картинки в учебнике с надписью: "Японская медсестра". То есть черная "шапочка" подстриженных под карэ волос, бесконечная услужливость, назойливость и ужасно писклявый голос — все это было при ней. Назвать же человеком то, что лежало на койке, просто язык не поворачивался. Это было больше похоже на карикатуру из папье-маше. Естественно, то был обмотанный бинтами, загипсованный донельзя Кейю. Рядом с ним, забравшись с ногами на стул, сидел Руки. Он обхватил колени руками и теперь раскачивался взад-вперед, не отводя стеклянного взгляда от бледного лица пианиста — единственного, что не было скрыто за бинтами. А гитарист все мялся за дверью, и уже положил было руку на дверную ручку. Но от необходимости объяснятся и оправдываться его избавила все та же медсестра, что вышла из палаты. Уруха кивком остановил ее, она согнулась в поклоне и пролепетала что-то приветственное. — А, да, здравствуйте, — рассеяно произнес Коюу, собираясь с мыслями. "Надо же изображать обеспокоенного судьбой этой мелочи, чтобы никто ничего не заподозрил." — подумал он. — А как там?.. — спросил Уруха, глазами указав на Кейю. Девушка начала что-то сочувственно тараторить, гитарист слушал ее в пол-уха, думая над следующим вопросом. — Спасибо. А тут был еще один пострадавший... Где он сейчас? — Аааа... этот злой?.. — Почему злой?— недоумевал Такашима. — Ну, взгляд у него такой резкой и злой, как будто он тебя сейчас укусит, — рассмеялась медсестра. — Я ему перевязку делала, уж сколько страху натерпелась... он находится в палате номер N. — Ага, спасибо, — Уруха наконец вспомнил про правила поведения и соизволил поклониться. Не дожидаясь ответного поклона, он пошел в указанном направлении. И вот Коюу уже возле двери, за которой его ожидает, так сказать, его будущее. Набрав полную грудь воздуха, Уруха потянул за ручку и вошел. То, что он увидел там, заставило его сердце болезненно сжаться. Сначала от жалости, а потом от страха. А еще... От какого-то давно забытого чувства... Последний раз он испытывал такое два года назад. На белоснежной простыне, откинувшись на подушки, сидел Аой. Глаза его были прикрыты, лицо выражало само спокойствие и умиротворение. Но, как только он услышал шаги Урухи, бледные веки с каемкой черных ресниц поднялись со стремительностью вспорхнувшей бабочки. — Привет, Аой... как ты себя чувствуешь? — Робко спросил Такашима, присаживаясь на краешек стула напротив. Стоять, глядя в эти черные, светящиеся то ли злобой, то ли раздражением глаза, ему было просто невмоготу. — Привет, Уруха, — процедил Широяма. — Знаешь, я чувствую я сейчас себя весьма неплохо... а вот тому, кто столкнул Кейю с лестницы, я, лично, не завидую. Если я найду эту заразу, руки-ноги повыдергиваю и засуну их... Ну, в общем, увидит он их только встав в неприличной позе перед зеркалом. Если, конечно, стоять еще сможет... — с многообещающей улыбкой закончил он свою гневную тираду. Посидели, помолчали. Первым не выдержал Уруха. Со слезами на глазах он бросился в ноги Аою. — Прости меня! — умоляющим голосом заголосил Коюу. Аой наблюдал за ним с широко распахнутыми глазами в праведном недоумении. — Уру, ты совсем спятил? За что мне тебя прощать? — Это я столкнул Кейю с лестницы!... — еще неистовей убивался Уруха, хватая Юу за здоровую правую руку. — Ах ты!... — Аой запнулся, из его плотно сжатых губ вырывались только обрывки ругательств. Он буквально кипел от ярости, и казалось, что из ушей сейчас повалит пар. Уруха прекратил истерить и лишь смиренно опустил голову, в любой момент ожидая удара. После нескольких минут внутренней борьбы, Широяма пару раз глубоко втянул воздух и сказал уже более спокойным тоном: — Уруха, тебе реально повезло, что у меня одна рука сломана...