Амулет сарматского шамана

После такого происшествия Ильяна стала намного осторожнее. Пару дней ей вообще не хотелось выходить из сторожки, особенно когда представила себе иной возможный исход встречи. Что если бы волков не оказалось рядом?! Если кто-то думает, что эти звери охотятся только по ночам, а днём отсыпаются — сильно ошибается. Могли оказаться в любой точке своих охотничьих угодий, а угодья эти простираются далеко, на коне за день не объедешь. Повезло. Повезло и в том, что не растерялась, сообразила, что делать и как себя вести, подвела итог наставница, вот и закончилось всё для Ильяны благополучно. А значит, незачем и кручиниться. Не разбивши жбан, по неразлитому молоку не плачут. Тем не менее, сейчас девочка не забывала время от времени прислушаться и присмотреться к лесу. И если обнаруживала неподалёку чужаков, вовремя сворачивала с тропинки, не желая больше встречаться с кем бы то ни было. А чужаки, как нарочно, встречались чаще, чем обычно. Близилась осенняя ярмарка в Красных Луках, поэтому народ с отдалённых заимок, осад и деревушек потихоньку подтягивался к селу. У многих там жила какая-нибудь родня, вот и шли заранее, чтоб и торговые дела обставить, и нагоститься заодно. У Ильяны с ведуньей родни не было (троюродная тётка с мужем-пьяницей не в счёт), гостить было не у кого. Поэтому они и не торопились. Не беда, если придут не к самому началу ярмарки, а на второй-третий день. Тем меньше бестолковой суеты, обычно сопровождающей открытие. Собственно, не придут, а приедут. Коньмо — это не два дня пути, а менее, чем один. Даже если не шибко гнать лошадей, приедут засветло. А место на постоялом дворе впредь договорено, и залог за то заплачен, так что можно не бояться: ночевать на улице под забором не придётся. Двор солидный, не какой-то обшарпанный клоповник, хозяин его имя своё блюдет и обманывать не станет. В кои веки ведунья может в Красных Луках появиться под своей личиной и разместиться не скрываясь, ибо староста прежний, с которым она не в ладах была, в прошлом году помер. В отличие от прошлых лет, когда разговоры людей крутились вокруг летошнего урожая, цен на зерно, скотину и размер княжих податей, в этом году главной темой стал набег степняков на юго-восточные княжества. Сюда татары пока не добрались, и, принимая во внимание приближающуюся зиму, уже в этом году вряд ли доберутся. Но купцы, изрядно поездившие по свету и своими глазами повидавшие сказу, татарами оставленную, разбередили тревогу в душе у многих. На постоялом дворе по вечерам о ничём ином и не говорили. Нашествие по разрушительным последствиям сравнивали или с разгулом лесных пожаров в засушливый год, или с чёрным мором. Первый опустошал земли, уничтожая урожай и оставляя целые сёла выгоревшими до головёшек. Второй опустошал край от народа, поскольку люди вымирали не просто целыми семьями, но и целыми посёлками и городищами. Мужик, приехавший из тех краёв, уверял, что татары есть погрома, худшая, чем пожары и мор вкупе. Баял, что степняки не просто сожгли его деревню, но и вытоптали и потравили коньми поля, а жителей или поубивали, или, тех, кто помоложе да покрепче, угнали в полон. И его семью угнали тоже. Сам же он уцелел только потому, что уехал по торговым делам на несколько дней, а вернувшись в родное село, застал уж лишь пепелище да нескольких, чудом выживших сельчан. Были и иные свидетели, беженцы из других разорённых мест, но тоже твердившие о зверствах захватчиков. В отличие от начала лета, когда невнятные слухи ширились через десятые уши, сегодня очевидцев хватало. Рассказывали такоооое! Ведунья даже отослала Ильяну из общей гостевой избы трактира в их светлицу, не хотела, чтобы девочка слышала эти рассказы. И так тяжело душа её принимает несчастья иных людей, которых и здесь хватает, так незачем слушать ещё о страшном горе, что где-то на иных землях творится. Но не прошло и получаса, как приметила малую серую котейку, что тихонько под лавочкой трактирной разместилась и как-то очень уж внимательно уши навострила. — Вот ведь, упрямая девчонка, — вздохнула про себя ведунья. — Научила на свою голову! Отыскала где-то кошку, принудила войти в трактир и сейчас подслушивает через кошачьи уши! Хотела было котейку турнуть вон, да передумала. О страшных вещах тут говорится, но ещё страшнее бывает то, что не слышалось и додумалось... Слухи слухами, а ярмарка ярмаркой. Сюда-то горюшко пока не пришло. Без труда сбыли свои солёные рыжики и холст. Льняное полотно обменяли на сукно. Выбор, правда, был невелик. Сукно — ткань дорогая, в таких вот лесных сёлах берут его мало, ибо народ тут в основном небогатый, ему не до щегольства, ему бы быть одету. Вот и преобладали образцы неярких расцветок, попроще и подешевле. Ничего, небось на шубу берут, а не на свадебный сарафан, главное — пусть добротное будет и немаркое. Выбрали темно-коричневый отрез, хорошо будут смотреться на таком подкладе светлая беличья опушка да вышивка цветными нитями. Нитей тут же подкупили, благо кручёная тонкая пряжа ярких тонов у купца в наличии имелась. И белёная, и голубая, и красная, и желтая, и зелёная. А чёрная пряжа у них имелась и дома. Ильяна сама узор придумает. Полушубок получится — загляденье! На повседневную носку мехом наружу, на праздничную — сукном наружу, а мехом внутрь. Всё, что было потребно, продали, поменяли, купили. Дела свои переделали, скоморошьих забав насмотрелись, слухов наслушались, пора и домой. Ильяна радовалась тёплому по-летнему дню, солнышку, которое в последнее время их не баловало, зато ведунья ехала глубоко задумавшись. Ехать ли им в дальнюю дорогу сейчас, или стоит отложить путь на потом? Никто на ярмарке далеко на юге не был, дармо ходила и выспрашивала. Дошли ли татары до тех мест, через которые им предстояло ехать? О том, что степняки могли добраться и до Киева града, она старалась не думать. До сих пор бог киевлян миловал, и орды кочевников до них не докатывались. Может, и впредь будет распятый бог к ним милостив? Город большой, хорошо укреплённый, дружина у князя сильная. А окрестные-то земли победнее, местные князья вечно во взаимных спорах и обидах, вот кочевники и набегают, сёла жгут, народ грабят да в полон берут… пока князья-защитнички промеж собой грызутся. Может, лучше будет обождать с дорогой-то? Степняки обычно до первых снегов свирепствуют, а потом обратно откатываются в свои степи. Зимой несподручно воевать, коней кормить нечем, под голым небом или в палатке малой спать неуютно. Может, им с Ильяной вернее станется пересидеть осень с её распутицей в сторожке, а в путь уж по первых морозах отправляться? Так ведь и им по морозу ехать не в радость, и им коней по дороге кормить чем-то нужно. Принять решение помогла погода. Вторая половина лета выдалась мокрой, но к началу осени небо успокоилось, дало людям возможность завершить жатву. Потешило тёплыми погожими деньками почас ярмарочной недели, позволило приезжим гостям вернуться посуху по домам, а потом снова затянулось тучами и разразилось упорным, почти непрекращающимся дождём. Холоднющим, порой смешанным со снегом. Дороги раскисли, реки переполнились водой почти как во время весеннего половодья. Ну куда в таком ненастье поедешь? Волей-неволей пришлось остаться в сторожке, под крышей да при печи непогоду пережидать. Зато, не торопясь, и полушубок дошили, и иную тёплую одёжку подготовили. Из оставшихся обрезков мягкого теплого сукна и меха вышли рукавицы для обеих, и даже ещё на отделку нового платья осталось. Пока за окном небо истекало холодными слезами, в тёплой сторожке пахло мясной кашей и заваренными травами. Хорошо было здесь Ильяне, на лавке при окне с рукоделием на коленях, можно бы никуда и не уезжать, но только чем дальше, тем больше тревожилась она за деда Радована. Как там живёт старик, не захворал ли, не дай боже, снова? Ну и, разумеется, с нетерпением ждала новой встречи со Ставром. Наконец затяжное ненастье отступило, на ночном небе загорелась россыпь звёзд, и промозглый густой туман к утру осел на траву и ветви деревьев белой куржавиной инея. Солнце, от которого они успели отвыкнуть, поутру слепило очи, но иней не растопило. Пришедший в ночи холод сковал грязь и лужи на дорогах мёрзлой корочкой, щипал за нос, заставлял лесную птичью мелочь топорщить перья и, сидя на ветке, поджимать под себя замерзшие лапки. На следующую ночь похолодало ещё больше, так что утром из конских ноздрей уже вырывались облачка пара, а застывшая корочка грязи на дороге превратилась в толстую корку. А когда голубизна неба снова затянулась тучами, сверху начал сыпать уже не дождь, а снег. Не крупными влажными хлопьями, а рассыпчатой колючей крупкой, и, падая на замёрзшую землю, уже не таял. Похоже, зима в этом году будет ранней и суровой. Ведунье и Ильяне следовало поторопиться с отъездом, пока не навалило глубоких снегов, и пока морозы не взялись морозить всерьёз…

***

Чернокнижник отпил из серебряной чаши глоток почти неразбавленного вина. Не торопился проглотить рубиновую жидкость, подержал в устах, смакуя. Странное, но очень приятное послевкусие. Интересно, это послевкусие происходит от экзотических пряностей или от свойств самого винограда? В любом случае, вино отличное. Как всегда. И закуски хороши, изысканные и дорогие. Ему нравилось бывать в этом доме, и эти застолья нравились. И дело не только в том, что гоститель, Константинос Папанакис, богат как Крез. Сколько богатеев, стремясь пустить пыль в глаза, закатывают богатые пиры, на которых бездарно растрачиваются огромные средства и куда он, Чернокнижник, вынужден идти без удовольствия! Чисто по обязанности, по необходимости. Сидеть там, изнывая от скуки, выслушивая глупые пьяные речи, полные бахвальства. У Константиноса всё по-другому. Никаких буйных пирушек, заканчивающихся пьянкой до беспамятства и свальным грехом с продажными бабёнками. Нет, Константинос, муж образованный и умный, приглашал к себе гостей иного рода. Интересных собеседников, с которыми при накрытом столе можно было поговорить о науках природных или о высоких материях. Сам купец умел не только слушать, но и прекрасно владел искусством дискуссии. Тонко чувствовал, где нужно поддержать и оживить разговор, где слегка охладить страсти спорщиков, а где следует и вовсе перевести обсуждение в иное русло. Чернокнижник всегда с нетерпением ждал очередного приглашения в дом богатого константинопольского купца. Как жаль, что ему не довелось познакомиться и сойтись с ним ранее! Ведь оба они проводят зиму здесь, в столице, и обоим, как кажется, доставляет немалое удовольствие возможность поговорить о сложных вещах, недоступных пониманию иных, недалёких, людишек. Чаша опустела, и вышколенный слуга мгновенно долил в неё ароматного вина, заменил опустевший поднос новым, на котором лежали нарезанные тонкими ломтями кусочки сыра разных сортов, вяленая ветчина и рыба. Затем снова исчез, чтоб не мешать доверительному разговору господ. За порогом этого гостеприимного дома моросил холодный дождь, а они возлежали на мягких коврах, опираясь на расшитые подушки, возле низкого столика, заставленного блюдами с фруктами, орехами, сладостями и солёностями, неторопливо отхлебывали подогретое с пряностями и мёдом вино. Это вино приятно кружило голову, грело душу и тело. Из-за непогоды сегодня у Константиноса было малолюдно, но Чернокнижник не жалел, что выбрался из дома и под дождём тащился через половину города, а потом поднимался по крутому склону на холм, где стоял дом купца. Сегодняшняя беседа выдалась особенно интересной. Начали древнегреческими легендами и обсуждением источников сказок и суеверий, затем перешли к оккультным наукам и к людям, ими владеющим. Он, Чернокнижник, давно понял, что эта таинственная, скрытая от большинства людей, сторона жизни Константиноса очень интересует. Более того, подозревал, что именно поэтому грек окольными путями устроил знакомство с ним, и именно поэтому начал приглашать к себе на застольные дискуссии. Сегодня он наконец-то решился открыть карты, и в беседе с Константиносом признал свою причастность к избранным. Более того, показал кое-что из своих умений. Без ложной скромности нужно признать: грек был впечатлён. Признался, что о Чернокнижнике ранее уже слышал кое-что, но не особенно верил слухам, считая обычными сплетнями и домыслами. Он-де, Константинос, многие годы искал людей, называющих себя чародеями, прорицателями, ясновидящими или ведунами, но всегда разочаровывался. Все эти гадалки, ясновидящие и колдуны оказывались на поверку обычными мошенниками, фокусниками, шарлатанами или сумасшедшими. И лишь единственный раз в жизни он встретил настоящую ведунью. Он же, Чернокнижник, оказался вторым в его жизни человеком, действительно владеющим магией. Тогда Чернокнижник, заинтригованный, но без всякой задней мысли, спросил — где он встретил ту ведунью, и почему он уверен, что она в самом деле была ведуньей, а не какой-то очередной ловкой обманщицей. То, что он услышал, его сначала насторожило, затем ошеломило. — Уверен, — сказал Константинос. — Встретил её совершенно случайно, в доме моего отдалённого родственника и торгового партнёра. Случилось это в Киеве Граде два года тому назад. Её не было с нами в комнате, где мы договаривались с одним… нечестным человеком, тем не менее она всё слышала, смогла проникнуть даже до его дум и принудила его против воли признаться в заговоре и мошенничестве. — А не могло это всё быть, как бы это сказать, искусно разыгранной постановкой? — Чернокнижник, чтобы скрыть волнение, преувеличенно внимательно рассматривал на свет игру рубиновых оттенков в серебряной чаше. — Как знать, не договорились ли эти двое, так называемая ведунья и тот… нечестный человек… заранее? Чтоб произвести на вас нужное впечатление. — Нет, я уверен, — купец говорил совершенно убеждённо. — В тот раз я никакой мистики не искал, никаким ведовством не интересовался. К тому времени я, если честно, к оккультным вещам уж было и охладел, много раз на обмане обжегшись. Разговор касался сугубо торговых дел. Ведунью пригласил мой родственник, у которого имелись сомнения насчёт честности будущего торгового партнёра. Это уже потом я попросил его свести меня с ней. И в течении достаточно долгого времени я с ней общался, вёл беседы и просил о кое-каких услугах. Дело в том, что она тоже собиралась в Константинополь, и я, собственно говоря, предоставил ей возможность плыть на моём корабле. А потом она по моему приглашению ещё и останавливалась погостить здесь, в этом доме, приблизительно неделю, пока не нашла оказию на продолжение пути. — Интереснейшая женщина! — голос и взгляд грека стал мечтательным. — Невероятно умна, сдержанна и очень образованна для обычной женщины. Не думаю, что она обманывала. Точнее, уверен. Для этого я достаточно хорошо разбираюсь в людях. И то, что она делала, никакая мошенница сделать не способна. — Поди, при том и красивая? — усмехнулся Чернокнижник. — Красивая, — вздохнул Константинос. — Хоть и уже не очень молодая. Могу себе представить, какой красавицей она была в юности! — Погоди, погоди, — Чернокнижнику пришлось сделать изрядное усилие, чтоб не выдать себя дрогнувшим голосом. — Сейчас я тебе скажу, как выглядела! Не молода, но и совсем ещё не старая, стройная, с темными гладкими волосами, большими карими глазами, лицо чистое, тонких черт, довольно смуглое. И ещё мальчишка у неё с собой был. Лет этак десяти-двенадцати. Верно? — Верно, — изумлённо кивнул купец. — Только не мальчишка, а девчонка. — Точно девчонка? — Точно, мы же с ней две недели на корабле плыли. И тут в доме она жила на женской половине! Рассмотрел, бог пока слепотой не покарал! Чернокнижник не смог скрыть улыбки. Вот же, она и в этом его обманула! А он, осёл, ходил по всему свету и искал бабу с мальчишкой! Хитра! Он чувствовал искреннее уважение к этой неизвестной противнице, ведь достойный противник встречается не часто. Он уже её даже почти любил, незнакомую темноволосую красавицу, умную, начитанную и знающую себе цену. Вот только осталось её найти. — И куда же она потом отправилась? — Чернокнижник заставил голос звучать почти равнодушно, лишь с лёгким вежливым интересом. Мол, чисто из приличий спрашивает, чтоб разговор поддержать. Но, видимо, выдал себя заблеском глаз. Тем самым, который появляется у хищников за мгновение до того, как они закогтят добычу. Потому что ушлый грек вдруг запнулся и насторожился. — Эээ, если мне верно помнится, нашла какого-то фряга и уплыла с ним аж за Рагузу, — нарочито морща лоб и чуть растягивая слова, будто припоминая, ответил Константинос. — Ведь два года прошло, разве всё упомнишь? Да она и не говорила точно, куда идёт. Помню лишь, что искала лодь, которая направляется далее Рагузы в сторону фрягов. И то только потому помню, что уж был, помалу, конец навигации, и искать ей пришлось долго. Осенью ведь мало кто далеко плавает… Чернокнижник чувствовал, что хитрый грек ему не то, чтобы врёт, но… Нет, не врёт, а, скорее, чего-то недоговаривает. Возможно, он помнит имя капитана и название корабля. Наверняка помнит, прощелыга, память у него великолепная! Не верится, что, впервые в жизни встретив настоящую ведунью и настолько впечатлившись ею, он не запомнил почти ничего. Но богатый влиятельный купец — это не какой-то безродный пьянчужка в захудалом трактире, его угрозами не возьмёшь. С этим лисом надо обходиться хитро и очень деликатно, постепенно втереться в доверие и ненавязчиво выудить всё, что он об этой красавице с большими карими глазами знает. А имя капитана и название корабля можно попробовать через портовых чинуш узнать. Время известно точно. Не так много фрягов в то время стояло в гавани. И капитан, несомненно, должен был заплатить порту фрахтовые за корабль, следовательно, находится в списках. Записи двухлетней давности наверняка ещё находятся у главного смотрителя порта, достаточно пары монет — и ищи нужные тебе отметки.

***

Чернокнижник возвращался домой уже заполночь. Но ни мелкий холодный дождь, ни злобные порывы ветра не заставили его ёжиться под плащом и не смогли стереть с его лица торжествующую улыбку. Наоборот, непогода как будто заставляла кровь быстрее струиться по жилам. Он наконец-то дождался подарка судьбы! Он не напрасно верил, что рано или поздно получит сатисфакцию. За упорство. За бесконечные поиски, когда он день за днём, вечер за вечером кружил по городу, надеясь наткнуться на отпечаток знакомой ауры. Несколько недель назад он такими же мерзкими вечерами кружил по переулкам Киева Града, промокший и замёрзший, уже перестав надеяться на новую встречу, и вот — удача сама свалилась ему в руки! Это точно она, та самая ведунья, другой такой же в то же самое время тут быть не могло! Теперь-то он уж не сомневался, что рано или поздно её найдёт. Главное — продолжать поиски и не прозевать следующее знамение судьбы!