Голая правда

Лиха не ведала, глаз от беды не прятала. Быть тебе, девица, нашей – сама виноватая! Над поляною хмарь – Там змеиный ждет царь, За него ты просватана. …. Пылью под пологом голос мне полоза слышится… Полные голода очи-золото в пол-лица… Он зовет меня вниз: «Родная, спустись, Обниму в тридцать три кольца!» «Невеста Полоза», гр. Мельница       На пиру Петир сидел на почётном месте на помосте и следил, как сир Гаррольд Хардинг ведёт его девочку на танец. За этот вечер она успела перетанцевать, кажется, со всеми юношами: с сиром Байроном, с сиром Моргартом, с Эндрю Толлеттом, со всеми тремя Сандерлендами, с сиром Шадриком… И, конечно же, Гарри-Наследник тоже пригласил Алейну. Петир любовался Алейной: тем, как блестели в свете свечей её волосы, любовался её улыбкой, скромной, но такой притягательной. Улыбкой, предназначавшейся другому мужчине. Она всё делала правильно. «Какая умная из тебя вышла дочь». В конце концов, именно таким и был их план. «Очаруй его. Обворожи его. Околдуй», - наставлял он её всего несколько часов назад. Но почему-то, когда Гарри коснулся её, взял за руку, у Петира на сердце заскребли кошки. Он узнал это чувство - ревность.       Словно ему снова пятнадцать лет, и он на другом пиру, который устроили в Риверране, когда лорд Бракен и лорд Блэквуд приехали присягать на верность Хостеру Талли. Только тогда он хотя бы мог танцевать со своей Кет (она танцевала с ним целых шесть раз, он считал), держать за руку, касаться её, а сейчас сидел за высоким столом и даже не мог посадить свою мнимую дочь рядом, хоть её и посадили выше соли. Всё, что ему сегодня оставалось – это цедить золотое борское и наблюдать, как его сладкую девочку, такую юную, такую свежую, кружат в танце другие мужчины…       Ещё одна Талли… Подумать только, ему было тридцать два года, и за всю его жизнь лишь двум женщинам удалось заставить его кровь бежать быстрее. Так себе арифметика… Одну он добивался ценой своей жизни, но так и не смог получить, а вторую собственными руками пристраивал в постель к другому мужчине. У них с Кет случилась одна единственная ночь любви, а к Сансе он так и не осмелится прикоснуться. Она станет женой Гарри, и именно Гарри суждено уложить её на брачное ложе… Поцелуи – это всё, что досталось Петиру… Тайные, запретные поцелуи, украденные у неё. У поцелуев Сансы был вкус мёда, когда он целовал её по утрам за завтраком, или вкус морозного зимнего утра, как в то утро, когда у снежного Винтерфелла он сорвал с её губ их первый поцелуй. Боги, как же ему хотелось целовать её сегодня утром, когда она отыскала его в прохладной черноте погреба. Как возмущена она была тогда, как зла на грубого сира Гаррольда! И, боги, как же она была хороша, когда сердилась: локоны слегка растрепались, щёчки румяные от смущения и негодования... Так хотелось прижать её к груди, пригладить непослушные волосы, утешить, приголубить. Хотелось целовать её так, чтобы она и думать забыла и о Гарри, и об этом злосчастном пире, чтобы только прижималась к нему и шептала его имя… Но Петир тогда позволил себе лишь поцелуй в лоб, нежный, отеческий…       Что останется ему после того, как Санса и Гарри-Наследник станут мужем и женой перед ликами Семерых? Кем он тогда будет для неё? Приёмным отцом? Или кем-то вроде странного надоедливого дядюшки? Вдруг она влюбится по уши в этого своего сира Гаррольда? Он красив, он рыцарь. Она всегда мечтала о рыцаре, о своём собственном Флориане. У него нет ни седых висков, как у Петира, ни тёмных тайн за душой, а самые страшные его грехи – прижитые на стороне бастарды. Конечно, она влюбится в него, разве может быть иначе? «И ты сам толкаешь её к нему в объятия».       Лорд Бейлиш сделал очередной глоток, словно силясь смыть, вытравить из груди ревность и щемящее чувство отчаяния: золотое борское потекло по венам, расцветая во рту вкусом дорогих пряностей и спелых сахарных слив…

***

      Последующие дни превратились для лорда Бейлиша в нескончаемые мучения, в затянувшуюся агонию.       Как они с Сансой и планировали, сир Гаррольд остался в Лунных Вратах. Отгремел долгожданный рыцарский турнир: как и предполагалось, одержав победу, Гарри Хардинг стал одним из восьми членов Братства Крылатых Рыцарей лорда Орлиного Гнезда и теперь гордо носил на своём шлеме соколиные крылья. Отныне он будет непрерывно находиться при лорде Роберте следующие три года. На том пиру дочь лорда-протектора сумела очаровать его, и с тех пор он настойчиво добивался её расположения. Они виделись каждый день, и на глазах Петира, и у него за спиной. Петиру было больно видеть их в месте, но мысль о том, что происходит между ними, когда они наедине, сводила его с ума.       Гаррольд выпросил у своей дамы знак внимания.       - Отец, Гарри просит дать какую-то мою вещь, знак моего к нему расположения. Я должна ему отказать?- спросила она его совета.       - Отчего же, согласись, - он говорил это, а сердце его обливалось кровью, - только не давай ничего слишком личного, ничего такого, что может тебя скомпрометировать. Никаких украшений или писем. Подари ему платок или ленточку. Этого с него вполне хватит.       Санса так и поступила, а Петиру оставалось лишь молча наблюдать за ухаживаниями Гаррольда.       Каждый день Санса приходила в покои Петира и рассказывала ему о Гарри, этот чёртов Гарри теперь стал главным предметом их разговоров.       - Гарри сказал, что я «поразительно красива»!       - Вот как? Как он красноречив!       - Сказал, что мои волосы подобны чёрному мирийскому шёлку…       - То-то он расстроится, когда узнает, что это всё краска покойной Лизы...       - Отец! – она смутилась и, кажется, даже немного обиделась.       - Не сердись на меня, милая, я уверен, Гарри будет в восторге от твоих чудесных рыжих волос, когда ты вернёшь им прежний цвет… Ты ещё красивее, чем твоя мать была когда-либо, – добавил Петир, помедлив, и его горло болезненно сжалось.       Санса докладывала Петиру обо всём: о том, как Гарри позвал её на прогулку, как попросил показать богорощу, как он подарил ей цветок. В мельчайших деталях она пересказывала Петиру их с Гарри разговоры, спрашивала его отеческого наставления, советов. Петир учил её тому, как очаровать мужчину, а сам медленно погибал, захлёбываясь своей ревностью.        День её свадьбы был именно таким, каким он его представлял. Санса - да-да, теперь она снова Санса, дочь Хранителя Севера, лорда Эддарда Старка – предстаёт перед своим женихом в свадебном плаще Старков: её маленькую худенькую спину укрывает тяжёлая жемчужно-белая парча, свирепо скалится вышитая серебряной нитью голова лютоволка. Её волосы уже не тёмные, они снова цвета осенних листьев, рыжие пряди собраны на затылке в мудреную причёску.       На свадебном пиру Петир сидит на почётном месте, как-никак он почти отец невесты, ведь он столько сделал для Сансы, и именно он устроил их союз с Гарри. Петир сидит так близко к молодым, что видит, как невеста краснеет, когда жених шепчет что-то ей на ушко. Гарольд отрывает от пышной кисти винограда тучную ягоду и подносит к её рту, Санса послушно приоткрывает нежные розовые губы…       Когда начинается церемония провожания молодых к брачному ложу, Петиру кажется, что его бедное сердце больше не выдержит. Музыканты заиграли «Снял король корону, королева - башмачок» , и эта задорная свадебная песня заскрежетала у него в ушах стонами всех грешников, обречённых на вечные муки во всех семи преисподних вместе взятых.       Со всех сторон раздаются непристойные выкрики, сальные шуточки. Петир беспомощно смотрит на то, как друзья жениха окружают его беззащитную девочку. Санса затравленно озирается и бросает на мужа горестные взгляды, ища защиты. В это время Гарри громко хохочет и мнёт груди Миранды Ройс, пока та, смеясь, расстёгивает его дублет… Петир хочет отвернуться, уйти, но ноги сами несут его вперёд, он провожает молодожёнов до их спальни… Он видит, как незнакомый мужчина подхватывает невесту на руки, её хрупкое тело, спелёнутое тяжёлой тканью свадебного наряда, сперва недолго трепыхается, а затем безвольно обмякает в чужих объятиях…        Петиру хочется закрыть глаза, провалиться в преисподнюю, чтобы не видеть всего этого, но какая-то неведомая сила тянет его вслед за процессией, ноги словно не слушаются его, будто его околдовали… Он проходит весь путь до покоев новобрачных, а затем вдруг оказывается в их спальне. По обычаю гости должны бы уже уйти и оставить молодых наедине, но почему-то никто не уходит, все эти мужчины, и он в их числе, просто встают полукругом у брачного ложа. Молодые будто не замечают их, зато Петир видит всё. В комнате полумрак, но зажжены свечи, и их равнодушный трепещущий свет выхватывает из тьмы прямоугольник огромной кровати, застеленной белоснежными простынями.       Гарри грубо толкает девушку на постель, и она падает, охнув от удивления, её рыжие волосы рассыпаются по подушке ворохом медных осенних листьев… Шнуровка на её платье распущена, юбки задрались, обнажив стройные девичьи ноги и кипенно-белые чулки… Гарри бесцеремонно навалился сверху, и Петиру кажется, что Санса едва ли не задыхается под весом его тела. Он грубо тискает её грудь, и её лицо искажает гримаса боли и брезгливости. Гарри, кажется, совсем этого не замечает или делает вид, что не замечает, и осыпает её шею и голые плечи градом коротких поцелуев-укусов. Санса шипит от боли, и на её коже проступают розовые следы…       Когда Петир проснулся, то не сразу понял, что всё, что ему привиделось – просто ночной кошмар. Он тяжело дышал, вглядываясь в предрассветную тьму, заполнившую комнату… По лбу и вискам катились бусинки ледяного пота, влажная ночная сорочка липла к телу. Когда пришло осознание, что всё это неправда, он почувствовал и облегчение, и ужас одновременно. Облегчение от того, что это был лишь страшный сон, его милая Санса сейчас в безопасности, спит в своей постели, но и ужас при мысли о том, что этот его сон скоро станет реальностью. Его казнь не отменили, просто отложили на некоторое время. Он вытянулся в постели, кутаясь в шкуру, и попытался заснуть опять, но сон никак не шёл к нему.

***

      Однажды Петир покинул свои покои, чтобы отыскать Лина Корбрея, но вместо одного рыцаря нашёл другого, сира Гаррольда, который бесстыдно целовал его Алейну. Петир натолкнулся на парочку, когда шёл из своих покоев по крытому мосту. Увидев лорда-протектора, молодые люди мгновенно отпрянули друг от друга, но Петир успел всё увидеть: и как Гарольд жадно прильнул к её губам, пока его ладони шарили по её груди, и как Санса отвечала ему, сомкнув руки на его шее.       Петир на мгновение лишился дара речи, но оторопь быстро уступила место гневу. Сначала он накинулся на Гарри:       - Я был лучшего мнения о вас, сир. Это недостойно рыцаря - так позорить юную девушку.       Гарри ничего на это не ответил, лишь нагло усмехнулся и отвёл глаза. Петир еле удержал себя от того, чтобы врезать Гаррольду, так ему хотелось стереть с этого глупого лица и эту дурацкую улыбку, и эти его ямочки на щеках. Он повернулся к Сансе, её широко распахнутые голубые глаза наливались слезами и испугом, губы припухли от поцелуев, она побледнела...       - Пойдём со мной, дочь, – он намеренно сделал ударение на этом слове, в его голосе звенел металл, – нам нужно поговорить.       Он взял её за руку, не грубо, но твёрдо, и повел по мосту обратно в свои покои. Он шагал быстро, размашисто, тянул её за собой, Санса еле поспевала за ним. Петир не оглядывался на неё, но слышал позади шорох её юбок. Петир чуть сбавил шаг, чтобы ей не приходилось бежать. Очутившись возле покоев лорда-протектора, Петир отворил тяжёлую дубовую дверь, пропуская Сансу внутрь, затем зашёл сам. Заперев дверь, Петир резко развернулся и, сердито зашипев, налетел на Сансу:       - Санса, какого чёрта?       - Лорд Бейлиш… - она была растеряна, смущена, её губы предательски задрожали.       - Разве я говорил тебе целовать его?       - Вы говорили, что я должна очаровать его… - пролепетала Санса.       - Я сказал, что ты не должна казаться нетерпеливой. Я сказал, чтобы ты околдовала его: коснулась его невзначай, поддразнила, задела его гордость. И я уж точно не говорил тебе целовать его. Разве ты хочешь показаться слишком доступной? Разве ты хочешь стать второй Шафран? Любовницей, с которой наш красавчик Гарри поиграет, а потом оставит с бастардом в животе?       Он обрушивал на неё свою гневную тираду, а Санса лишь опустила глаза в пол, из-под пушистых ресниц поблескивали набрякшие крупные слезинки, на её щеках пунцовел стыдливый румянец.       Вид её слёз несколько остудил пыл Петира, под сердцем заворочалось давно забытое чувство жалости. Он заставил её плакать. Бедная девочка и так слишком часто плакала за свою недолгую жизнь, а тут ещё он…       - Ну-ну, сладкая моя, не плачь, - помедлив, Петир протянул к ней руку и стёр тёплую слезинку, что медленно ползла по её щеке. - Я не хотел тебя обидеть, я хотел тебе помочь. Ты такая наивная, юная, любой повеса вроде Гарри может тебя обмануть. Пойми, я беспокоюсь о тебе как твой отец.       - Я знаю, Петир, я так вам за это благодарна…       «На самом деле, я беспокоюсь о тебе гораздо больше, чем покойный Нед», - Петир горько усмехнулся этой своей мысли.       Он подошёл ближе к Сансе, взял её лицо в ладони и долго смотрел на неё, словно стараясь заглянуть на самое дно синих глаз.       - Довольно плакать из-за этого Гарри, милая. Ступай к себе в покои и поспи. И ни о чём не беспокойся. Просто делай всё так, как я велю тебе. Помни, с моим умом и красотой Кет весь мир будет лежать у твоих ног…

***

      Той же ночью Петира разбудило ритмичное торопливое постукивание. Спросонья он подумал, что это колотится его собственное сердце, но потом он понял, что кто-то настойчиво ломился в дверь его опочивальни глубокой ночью. Секунду помедлив, Петир вылез из постели, подошёл к двери и осторожно приоткрыл её. За дверью стояла она, Санса. Она зябко куталась в шерстяную шаль, под которой на ней была лишь тонкая ночная сорочка. Испугавшись, вдруг кто увидит леди Алейну в таком виде, он впустил её в комнату и запер дверь на ключ.       - В чём дело, Санса?       - Петир, я пришла поговорить с вами… - она смело смотрела ему в глаза, ни на секунду не отводя взгляда. – Я знаю, вас рассердило не то, что я «была нетерпелива» с Гарри, не то, что я нескромно себя вела. Вас взбесило то, что я целовала Гарри, вместо того, чтобы целовать вас.       Петир подивился её наглости, но не смог ничего ей возразить, только смерил её притворно-насмешливым взглядом. Но на душе стало гадко: глубоко внутри он знал, что она была права.       - С чего ты это решила? Думаешь, что знаешь меня?       - Я успела достаточно узнать вас. Я знаю, чего вы хотите, это правда. Но правда ещё и в том, что я тоже хочу целовать вас, а не Гарри. Когда вы застали нас, мне было очень стыдно и неловко, но часть меня ликовала. Я хотела, чтобы вы нас увидели… Хотела, чтобы вы приревновали меня…       - Почему ты хотела, чтобы я тебя ревновал? – он старался говорить спокойно, но от волнения у него пересохло во рту.       Вместо ответа прильнула к нему, потянувшись за поцелуем, её глаза были полузакрыты, взгляд с поволокой, словно она ещё не до конца проснулась. Он понял, чего она хотела. Петир сомкнул ладони на её худеньких плечах и притянул к себе, сгрёб девушку в объятия, приник к её губам в голодном поцелуе. Санса лишь на секунду разорвала поцелуй, то ли для того, чтобы глотнуть воздуха, то ли для того, чтобы счастливо улыбнуться. Она смело нырнула в следующий поцелуй, отзываясь на настойчивую ласку его языка, отвечая ему со страстью, которую он прежде и не подозревал в этой кроткой маленькой леди.       Поцелуй плавно потух, словно пламя догоревшей свечи, и она прижалась к нему, спрятав лицо у него на плече.       - Не хочу я замуж за Гарри, - зашептала она, её горячее дыхание щекотало ему шею. – Он хочет меня потому, что думает, что я Алейна Стоун. А когда узнает, кто я такая на самом деле, то захочет мой титул, мои земли и замок.       Петир притиснул её ближе. Она затихла, пригрелась в его объятиях, словно маленькая птичка, которую бережно держат в сложенных ладонях, чтобы не улетела. Петир вдруг почувствовал себя большой хищной птицей, распростёршей свои чёрные крылья над беззащитным птенцом.       - Пожалуйста, не заставляйте меня… Вы обещали защищать меня. Вы мой единственный друг, - в её тихом голосе слышалась мольба.       Ещё до того, как с губ Сансы слетели эти слова, Петир уже принял решение. От этой мысли на душе стало легче, он слабо улыбнулся и только крепче обнял Сансу, через ткань сорочки ощущая тепло её упругого юного тела. Гаррольд не получит Сансу. Весь мир может катиться в седьмое пекло, ничто не сможет забрать её у него. Он ещё придумает что-нибудь, какой-нибудь другой план, как поиметь их всех и получить всё, чего ему так хотелось. Но его Санса останется рядом.