Никогда

      Я закрыл вход. Теперь мне осталось только найти нужную камеру и вытащить отсюда Лину. У меня есть чуть больше часа. Мастер Теней не такой уж и идиот, чтобы оставить своего врага в какой-то паршивой клетке, которую можно открыть отмычкой.       Я побрел вдоль пустых на удивление камер. И я оказался прав. Камера Лины отличалась тем, что вместо замка у нее была фиолетовая сфера, которая заставляла решетку светиться. Хорошо, что перед вылазкой сюда, Нора дала мне магический ключ. Я и не знал, что такая мрачная личность как она следует кодексу чести. Хоть эта львица и прислужница Мастера Теней, но все равно ей нужно сказать спасибо за мое спасение и ключ.       Как она и сказала, я разбил сферу в трех местах. Решетка перестала светиться и я открыл ее. Лина, сжавшись в комочек, сидела в самом дальнем углу, спрятав лицо в колени. Я тихо прикрыл решетку, и подойдя к ней, сел на колени. Она даже не шелохнулась.       — Эй, — как можно ласковее я позвал ее.       За каких-то полтора суток она переменилась кардинально. Ее кожа стала бледной, одежда была подрана, а у виска я заметил парочку седых волос. Боже, до чего довел ее этот идиот, мечтающий о покорении всего мира!       Лина отлипла от колен и медленно подняла голову. Ее бледное лицо стало красным и опухшим от слез, которые она наверняка не хило пролила здесь. Потускневшие янтарно-медовые глаза долго смотрели на меня изучающе, а после стали увеличиваться в размерах. Ее можно понять, ведь сейчас в команде — да и у Мастера Теней тоже — я числюсь погибшим.       Дрожащей рукой она потянулась к моему лицу, но ее прикосновение я уловил не сразу, да и оно было слишком легким, чтобы его почувствовать. Через несколько секунд она резко прижалась ко мне, буквально чуть не повалив на пол сырой камеры и обвив руками шею. То, что она меня не приняла за призрака — уже хорошо, осталось вывести ее из этого состояния депрессии. Я обнял ее как можно крепче прижав к себе, чтобы убедить, что я не сон.       — Макс, — она произнесла мое имя тихо, незначительно, словно пробуя его на вкус. Как будто мы заново познакомились. Она зарылась мне в шею, а я уткнулся ей в плечо.       — Все хорошо, — стал я шептать ей на ухо, когда почувствовал как содрогаются ее плечи, а ключицу обожгло теплыми слезами.       Сейчас для нее я защита от мира всего. Поэтому ей нужно дать время, чтобы она обрела свою защиту. Так говорил профессор на наших с ней уроках. Никогда не забуду, как он заставил нас танцевать вальс после того разгромного выступления на балу*. Он сам тогда сказал нам танцевать как умеем. «Ну я же не имел ввиду это!» — это была его отговорка на все наши аргументы. Тогда мы еле как добрели до постелей и проспали до вечера.       Я улыбнулся. Эти моменты были самыми запоминающимися. Если бы не Лина, я бы тогда уже сгорел от стыда. Честно говоря, мне было приятно осознавать, что это наша общая оплошность. Лина для меня после каких-то моментов становилась ближе, чем друг, и я мог замечать в ней то, что не замечал раньше и не видел в других. Она стала моим идеалом.       — Как ты? — знаю, вопрос не уместен, но все же.       — Они сказали, что ты мертв, — ее голос осип и был тихим.       Я и не заметил как она успокоилась. Вот же идиоты! Гады! Болваны! Э-э-э… Как их еще назвать-то?!       — Все хорошо, уж теперь-то я живой…       Запах ее волос как всегда некстати начал дурманить меня. Я знаю, что сейчас опасно поддаваться рвению, но все же мне сильно ее не хватало за эти последние полтора суток, и поэтому я неслышно вздохнул ее аромат.       Между нами снова скачет тишина.       — Помнишь урок вальса? — мне нужно услышать от нее хотя бы тихий смешок. Я должен его услышать.       — Помню, — и с ее губ сорвался сиплый насмешливый выдох.       Это все же лучше, чем ничего. Она продолжала обнимать меня, пока я слушал ее судорожное дыхание. Я попытался встать, но она еще крепче обвила руки вокруг шеи, и мне пришлось оставить это дело.       — Я не хочу отпускать, — ее теплое дыхание обогрело ключицу, и я понимаю ее.       — Я тоже… — я ответил на автомате, даже не подумав.       Но через секунду до меня дошел смысл ее слов. «Я не хочу отпускать»… Эти слова эхом отдались в голове. А ведь это еще началось не вчера, не неделю, даже не месяц назад. Это было на первой встрече. Как я был глуп, что старался скрыть это. Я понял, что не переживу если я потеряю ее еще раз**.       Я сказал ей правду. Я не отпущу ее. Никогда…       — Никогда… — я повторил это в слух и отстранился от ее плеча. Теперь я знаю, что мы оба имеем в виду. — Никогда я не отпущу тебя, слышишь? Никогда…       Я приподнял ее опухшее лицо и наклонился вперед… Это был первый наш поцелуй… и мой в частности. Я постарался вложить в него все, что думал и что чувствовал. И я надеюсь, что мне удалось передать все это. Ведь когда я отстранился, она опустила взгляд и смущенная улыбка расползлась по ее лицу.       — Идем, — сказал я ей, взяв за руку. — Нужно выбираться из этого паршивого места.