Гипнотически

Затем, как будто осознав, что я не понимаю, о чем он, Эрик услужливо пояснил: — У нас тут гости, сострадательная. Как невежливо с нашей стороны. Ко мне на огонек заглянул старый друг, не так ли? Глубоко посаженные глаза обежали комнату и остановились на проеме двери. — Милости просим! Только сейчас я поняла, что все время, пока мы были здесь, дверь так и оставалась открытой. Внутрь шагнул уже известный мне агент, держа в руках револьвер, а вот за ним… зашел Рауль! Дверь за ними бесшумно закрылась, будто отсекая пути к отступлению. Недоброе предчувствие ледяными пальцами сжало сердце. А в следующее мгновение произошло сразу несколько вещей: что-то свистнуло, прозвучал выстрел, а затем раздался звенящий удар. Когда дым немного рассеялся, я увидела, что оба мужчины лежат на полу, и в ужасе перевела взгляд на Эрика, который как ни в чем не бывало стоял в углу комнаты. Нахлынуло облегчение — он жив! — Мимо, мой дорогой дарога, — развеселился Эрик. Его смех — как презрение, как пощечина. Это не имело ничего общего с искренней радостью, сейчас он показывал вторую, безумную свою сторону. И эта сторона смеялась. — Мне все же придется посвятить тебе свой реквием. Как печально. В страхе я шагнула к неподвижно лежащим людям и натолкнулась на стекло. Я совсем забыла про него! — Они мертвы? — в ужасе спросила я. — Пока что всего лишь частично обездвижены, моя дорогая сострадательная девочка. И точно, глаза лежащих на полу мужчин двигались. Я постаралась выкинуть из головы зловещее «пока что». Взгляд молодого человека остановился на мне, болезненная гримаса исказила красивые черты. — Кристина… — прошептали его губы. — Заткнись! — грубо оборвал его холодный голос Эрика. Бессильная ярость пополам с отвращением отразилась на лице Рауля, когда он перевел взгляд на Эрика. — Жалкий монстр! — хрипло прошептал он. — Ты можешь мучить и убить нас, но это ничего не изменит, ты никогда не получишь ее. — Эрик, я предупреждаю, скоро тут будет отряд спецназа в защитных костюмах, они оцепят здание… — прозвучал надтреснутый голос Картера. — Ты справился с нами, но даже тебе не победить всех. — Кажется, длительное время, прошедшее со времен нашего… взаимодействия заставило тебя забыть, что у Эрика всегда есть пара крапленых карт в рукаве. Играя против всего мира и каждый раз ставя на карту свою жизнь, поневоле приходится учиться мухлевать. Так что, мой дорогой друг, не стоит беспокоиться. — По бескровным тонким губам, не полностью закрывающим зубы, змеилась не предвещающая ничего хорошего улыбка. Несомненно, нормальной реакцией любого адекватного человека был бы страх, и все же… Я вдруг поймала себя на том, что этот Эрик — опасный, безумный, не знающий границ — по-своему притягателен. — Тут их всех ждет весьма радушный прием. — Что ты задумал? — В голосе агента, хотя он и явно старался храбриться, послышался страх. — О, ну как я мог не подготовить любезным гостям приятные сюрпризы? Ты и тебе подобные годами не давали мне жить, гоняли, словно бешеного пса! Но сегодня, о, сегодня со всем будет покончено, во всяком случае, на время. Тут будет милый бум, да, бум! Ищейкам придется изрядно потрудиться, раскапывая завалы. Потом, о, потом, расследование обнаружит и мои останки. Это доставит им небольшую честно заслуженную радость. То, что говорил Эрик, не имело для меня никакого смысла, но смуглое лицо Картера побелело. Кажется, он понимал гораздо больше нас с Раулем. — Ты не посмеешь… — О, еще как посмею, мой дорогой друг. Или ты думаешь, что наше маленькое общее прошлое дает тебе неисчерпаемый иммунитет и заставит меня снова пощадить тебя? Я ведь рекомендовал тебе не лезть в дела Эрика. Его дела касаются лишь его одного. Когда секреты Эрика перестают быть его личными тайнами — ничто не сможет удержать его, даже он сам. — А девушка, что ты сделаешь с девушкой? — Кристиной? — Эрик будто только сейчас вспомнил обо мне. — Предательство не прощают. Разумеется, я мог бы оставить ее. Но мне не нужна марионетка, кукла — как однажды сказала мне эта женщина. Она уйдет и забудет все, что было. Ее будут преследовать кошмары, но, полагаю, это небольшая плата за билет из ада. — Я не понимаю, — подала голос я, — что ты имеешь в виду? Какое предательство, что все это значит? У Эрика в руках был мой телефон. Когда он успел забрать его? Я подавила порыв возмутиться — сейчас не время. — Значит, не понимаешь? Моя маленькая наивная девочка! Разве не ты привела их сюда? О, так ты не знала… Что ж, это мало что меняет. Наш любезный общий друг поставил на тебя следилку, надеясь, что он выведет его на меня. И ты не разочаровала его. Вот только предполагаемая жертва иногда сама может быть охотником. Какая незадача! — Охотником? — тупо переспросила я. — Я готовился, — как неразумному ребенку, начал объяснять Эрик. — Я подозревал, что раньше или позже все может закончиться именно так. Я полагал, что покину страну раньше, чем придется прибегнуть к крайним мерам. — Он помолчал. А я осознала, что невольно стала причиной всего происходящего сейчас. — Смежная комната — ну ведь не думала же ты, что Ангел Рока будет довольствоваться всего одной каморкой в качестве реквизита для своего концерта! — наполнена взрывоопасным веществом, и стоит мне нажать вот сюда, — он отвернул горловину рубашки, показывая сероватую кожу на груди, где висела тонкая цепочка с неброским кулоном, — и она сдетонирует. Здание будет разрушено и погребет все живое. — Все? — пересохшими губами переспросила я. — Конечно, у него есть запасной выход, — подал голос Картер. — Вероятно, какое-то надежное место, где он сможет переждать мощный взрыв. — Так хорошо читаешь в чужих душах, а, Надир? Впрочем, чего скрывать — ты недалек от истины. — Но ты же говорил, что позволишь девушке уйти? — Да, она уйдет сейчас. Ее не тронут. Всего лишь случайная жертва, с потерянной волей. Эрик сделал пару шагов в мою строну, и я невольно попятилась. — Эрик, пожалуйста, не нужно смертей! Прошу, не лишай меня воли! Он на мгновение замер, на его лице промелькнула и исчезла тень. — Полагаю, мы достаточно поиграли на публику, — произнес Эрик мирным, абсолютно спокойным тоном. Стеклянная стена потемнела, становясь непрозрачной, и я вдруг осознала, что сейчас он действительно на грани. Он больше не смеялся. Сложив руки на груди, он смотрел на меня. — И почему же, позволь узнать, тебя не устраивает предложенный вариант? Все как ты хотела: забудешь все ужасы, будешь спокойно учиться, строить карьеру. Навсегда забудешь ужасного монстра, который посмел тебя полюбить. Он горько усмехнулся. — Так что же не так, а, Кристина? Тебе так жаль этого ничтожного, ни на что не способного юнца? За красивой оберткой скрывается слабак, не способный даже защитить женщину! Хуже того, ожидающий, что женщина защитит его. Почему даже в маске — моей лучшей маске, которая позволяет сходить мне за человека — ты не полюбила меня? Он опустился передо мной на колени. — Безумец, я смел мечтать об обычной жизни! Оставить позади люки и пыточные, автоматических кукол и убийства… — Эрик, прошу, подари жизнь этим несчастным! Они не виноваты. — Слезы текли по моим щекам непрерывным потоком. — Не виноваты? Они пришли к Эрику, а Эрик не любит незваных гостей. — Молю тебя, Эрик. Ради всего, что было и могло быть между нами… — Я опустилась на колени, прямо глядя в нечеловеческое лицо — лицо, черты которого полностью выходили за любые грани нормального. Взяла худую, холодную и будто принадлежащую мертвецу, а не живому человеку, руку. Он резко отступил назад, вырывая ладонь, будто прикосновение обожгло его. Я не протестовала. — Поднимись, Кристина, — глухо попросил он, глядя как будто сквозь меня. — Ангел не должен становиться на колени перед демоном. Когда я поднялась, он спросил: — На что ты готова пойти, чтобы я сохранил им жизнь? Какую цену готова заплатить, чтобы они продолжили свое жалкое существование? — На что угодно, — твердо ответила я, сглатывая образовавшийся в горле ком. Думая, что Эрик слишком любит меня, чтобы попросить что-либо, причиняющее боль. Я не знала, откуда во мне эта уверенность, просто знала, что это так. — На что угодно? Даже… даже стать моей женой? Женой живого мертвеца, презираемого и гонимого всеми, поставленного за рамки всего человеческого? Медленно ступая, я подошла к нему. — Да, Эрик. Я стану твоей женой, перед Богом и людьми. Я снова взяла холодную костлявую руку. Слезы текли из ужасных провалов. — Мой бедный, несчастный Эрик, я буду тебе хорошей женой. — Какое благородство, сострадательная. Жертвовать своей свободой, будущим и душой ради жалких представителей рода людского, — с горечью проговорил Эрик. — Или ты делаешь это ради своего мальчишки? Подписываешься на жизнь с монстром, только чтобы спасти мальчишку. Какая насмешка мироздания! Он засмеялся, и это был самый ужасный звук, который я слышала. Эрик прошел сквозь стеклянную дверь и склонился на мужчинами. В его руке мелькнул шприц. — Через несколько секунд вы сможете двигаться, — отстраненно произнес он. — Забирайте Кристину и уходите. Я открою вам запасной выход, идите прямо, затем поверните направо. И он продолжил давать указания. Но я не слышала слов. Я смотрела на Эрика. Сейчас он снова был собран и больше не плакал, и все же что-то неуловимо изменилось. Впервые огонь и энергия, всегда струившиеся под кожей этого мужчины и заставлявшие верить в его непобедимость и практически безграничные возможности — исчезли. Сейчас он был просто усталым, сдавшимся человеком. Болезненная нежность крапивой обожгла сердце. Хотелось встряхнуть его, а затем прижаться к худой груди, вдыхать запах и чувствовать биение сердца под щекой. В этот момент я осознала, что мой выбор сделан. Я просто не смогу жить дальше, перечеркнув память о Нем. — Уходите, время не ждет, — повторил он, вырывая меня из раздумий. Рауль с Надиром вошли в проход, я было последовала за ними, но, зайдя в коридор, осознала, что Эрик остался. Он стоял, прислонившись к стеклянной стене. — Эрик, почему ты не идешь? Что будет с тобой, Эрик? — Эрик привык сам решать свои проблемы, — равнодушно отозвался он. — Все сделали выбор, ходы сыграны, игра близится к завершению. И я вдруг понимала, что он не собирается решать проблемы. Будет ли он сидеть и ждать спецназ? Похоронит ли вместе с ними и себя? Это было уже не важно. Когда двое мужчин скрылись в проходе, я бросилась обратно. — Эрик! — Я никак не могла подобрать подходящие слова. — Мой выбор — другой. Ты снова решил сделать выбор за меня. — Я немного нервно усмехнулась и в третий раз взяла Эрика за руку. Он поднял на меня взгляд, и я совсем стушевалась. Слова не шли, поэтому я просто привстала на цепочки и резко обвила его за шею. — Эрик, Эрик! — Прижимаясь к худой груди, я глотала непрерывно катящиеся слезы. — Когда я сказала «да», то не для того, чтобы спасти кого-то. Я сказала «да», потому что… Я хочу быть твоей, Эрик. Мне все равно, что скажут люди или Бог. Я хочу, чтобы ты жил! Ты мой, я… люблю тебя! Я хочу быть с тобой не как кукла или игрушка, а как девушка, которая тебя любит. Позволь мне остаться и не смей рисковать своей жизнью. Она дорога не только тебе! Мне казалось, что я говорю бессвязно, но, кажется, Эрик так не считал. Он поднял меня и прижал к зеркальной стене, золотые глаза на ужасном и все же родном мне лице впились в мои. — Как я мечтал услышать это, сострадательная. Слабость всех смертных — склонность верить в то, во что мы хотим верить. Поэтому... — Он сократил последние разделяющие нас сантиметры и впервые поцеловал меня без маски. Сейчас я чувствовала живую кожу, она была прохладной, но жгла огнем. — Это стоило бы того, даже будь ценой этому жизнь, — пробормотал он.