Самое лучшее чувство

      Довольно странно, что я до сих пор не могу поверить в свой успех. Разве нет? Разве я должен удивляться таким длительным аплодисментам? Это уже мой шестой фильм. Шестой. И шестой успех. Разве мне впервые слышать восторженные отзывы зрителей? Нет. Но почему же тогда сейчас, находясь в этом огромном зале, битком набитым зрителями, большинство которых я вообще не знаю, у меня дрожат колени? Я чувствую себя тем двадцатилетним парнишкой, который привёз в Канны свой первый фильм.       Оглядываюсь по сторонам. Нет! Бред какой-то! Разве тогда, я мог себе представить, что буду стоять рядом с Марион Котийяр и Венсан Касселем? Ответ очевиден — нет. Мне до сих пор кажется, что это безумие. Будто сейчас я проснусь в своей родной кровати в Монреале и пойду на кухню, чтобы приготовить себе завтрак. И всё это останется лишь сном, прекрасным и таким недосягаемым.       Но я отстраняюсь от Касселя, которого всё это время крепко обнимал, и вижу тот самый зал. Чёрные сидения с красными подлокотниками и ручками партера забиты до отказа. Кидаю взгляд на балкон. Он тоже забит. И все они стоят. Стоят и аплодируют мне. Аплодируют так искренне, что просто не верится, что это реальность. Быть может, я действительно сплю. Да, точно! Я всё же сплю. Просто во сне я убедил себя, что это реальность, но на самом деле это никакая не реальность, а просто сон. Такой прекрасный и желанный. Бред какой-то! Да и что в таком случае в моём сне делает Стефани Соколински? Она точно так же стоит и аплодирует мне. Вон, прям передо мной.       Почему-то именно сейчас хочется выкрикнуть: «Стойте! Я не заслужил такого подарка!» Но я тут же сам поправляю себя: «Заслужил. Ещё как заслужил!» Разве в моём возрасте борются за главные призы Канн и Венеции? Разве в моём возрасте претендуют на Оскар? Некоторые и в сорок ни разу в Канны не попадают, а я уже… Пятый раз в тут. Пятый раз. Как бежит время…       Я опускаю глаза, стараюсь деться куда-нибудь от этих милых и приветливых взглядов. Если когда-нибудь кто-нибудь скажет вам, что стоять в огромном зале и купаться в благодарных аплодисментах — это самое лучшее чувство на свете, пошлите его куда подальше и не жалейте бранных слов. Это не весело ни одним местом! Ты стоишь в окружении всех этих людей в вечерних платьях и костюмах, разодетый, будто пришёл на собственную свадьбу, и они же на тебя ещё и смотрят. Причём смотрят так внимательно, будто ты экспонат в каком-нибудь музее. От них хочется убежать, скрыться, потому что сейчас я чувствую себя как муравей, случайно заползший в дом к многодетной семье.       Интересно, мне одному душно? Поскорей бы выйти уже отсюда. Не могу больше видеть этот белый экран, на котором только недавно шли титры моего фильма. Хочу оказаться на месте других режиссёров, которые показали свои фильмы днём. Показали фильм, послушали аплодисменты, длинною в минуту — две, и ушли. Забавный парадокс… А они, наверное, хотели бы оказаться на моём месте.       Смотрю в сторону выхода, потом на Венсана, затем на Марион с опухшими от слёз глазами. Я и сам еле сдерживаюсь, чтобы не заплакать. Это приятные слёзы. Знаете, иногда слёзы могут сказать больше, чем наши слова. Слёзы всегда идут от сердца. И я не вижу ничего зазорного в том, что мужчина может заплакать. Это значит, что его чувства не поддельные. Слёзы помогают успокоиться. В детстве мне всегда казалось, что со слезами уходят наши переживания. Ведь нам всегда становиться легче после того, как мы поплачем.       Наконец-то! Мы выходим. Выходим под несмолкающие аплодисменты. Меня все норовят обнять, поцеловать, пожать мне руку, а я даже не вижу кто это. Все лица смешались в одну однообразную кашу. Я улыбаюсь и каждый раз произношу: «Merci».       Вытираю слёзы, поправляю пиджак и слышу, как аплодисменты замолкают. Делаю глубокий вдох, затем медленный выдох. Всё ещё ощущая мелкую дрожь в ногах, но в душе уже нет того трепета и желания поскорее уйти, скрыться от людских глаз. Напротив, я предвкушаю тот момент, когда выйду на бесконечную лестницу, укутанную красным ковром, как буду стоять в обнимку с Марион и Натали, улыбаясь и пристально смотря в объективы фотокамер.       Знаете, если когда-нибудь кто-нибудь скажет вам, что выхода из дворца фестивалей и конгрессов после показа твоего фильма — это самое лучшее чувство на свете, вам следует ему поверить. Ведь именно в этот момент, после такого нервного стояния и выслушивания аплодисментов в зале, вы наконец-то ощущаете то умиротворение, о котором мечтают многие. Вы понимаете, что ваши труды не проходят зря, ваши усилия и нервы не потрачены напрасно. Ваше творчество кому-то нужно. Вы кому-то нужны. И ради этого хочется жить.