Часть 1
31 декабря 2016 г. в 17:56
Персиваль окидывает себя придирчивым взглядом, и глаза зацепляются за фиолетовый рождественский свитер с Рудольфом — подарок Куинни.
Иногда Персивалю хочется удавить младшую Голдштейн собственными руками.
Тина прыскает утренним кофе, когда видит его, всячески старается скрыть собственную реакцию, но это выше её сил. Поэтому кухню заливает её смех и недовольное фырканье Грейвса.
Сама же Тина выглядит потрясающе-уютно, в отличии от него, и от этого Куинни хочется ещё и стукнуть по голове чем-то тяжелым. И немного поблагодарить. Свитер не висит, как на Персивале, а плотно, словно вторая кожа повторяет не слишком выраженные изгибы фигуры, и танцующие снеговики приятно кружатся на красной мелкой вязке.
Вся кухня заставлена продуктами для праздничного ужина. Самыми разными — от уже общипанной индейки до двух огромных тыкв, опасно балансирующих друг на друге и грозящихся свалиться в любую секунду.
— Это, — Тина кивает на оранжевых гигантов, не переставая лучезарно улыбаться, — на тыквенный сок. Ньют с последним письмом передал рецепт — прямиком из Хогвартса! Еле упросил домовиков написать, а то у них там особенный, секретный ингредиент, без которого конечный результат — то ещё… — Тина кривится. Персиваль тоже кривится, только вот от упоминания магозоолога. Он шлёт письма раз в две недели, а сестры Голдштейн вместе читают и потом обсуждают, никогда не посвящая Персиваля — знают, как подозрительно он относится к Скамандеру.
Куинни, как на зло — о, он уверен, что на зло, потому что её большие голубые глаза всегда вызывающе блестят, — всегда спрашивает о Ньюте первым делом, когда приходит к ним.
Персивалю не нравится, что из-за этого паренька он чувствует себя ревнивым мальчишкой. Куинни это нравится. А Тина предпочитает не замечать, но всегда класть свою маленькую ладонь на широкие мужские плечи, успокаивая.
— Я почти разобрался с украшениями, — сообщает Персиваль, наливая себе воды.
— Почти? — тонкие брови Порпентины взлетают под чёлку.
В этом году готовила она, а дом украшал Персиваль. Как всегда — в последний момент. В этот год Серафина — Тина кое-как привыкла называть мадам президент так в неофициальной обстановке — смилостивилась и не назначила им дежурство в Новый год, но до этого Нью-Йорк просто захлестнула волна преступлений, которые до тридцать первого декабря еле разгребли. Поэтому сегодня утром их дом выглядел как всегда. Что и вызвался исправить Персиваль.
— Осталась только верхушка.
Он берёт хрупкую ладонь Тины и ведёт за собой в уже полностью украшенную гостиную, в углу которой стоит огромная, подпирающая потолок пушистая ёлка. На ней, приятно отбивая солнечные лучи, висят красные и зелёные шарики. В камине негромко потрескивает огонь. Крошечные остроухие эльфы из не-маговского магазина, оживлённые с помощью волшебства, выплясывают на каминной полке и спинке дивана, завывая своими тонкими голосками рождественские гимны.
— Без верхушки и правда не то.
У них верхушка — огромное солнце, как на рисунках маленьких детей, с неодинаковой длиной лучей, вокруг которого плавают разные планеты и несколько серебристых звёзд. Тина уже прикидывает, на что может встать, чтобы дотянуться до верхушки, но вместо этого удивленно вскрикивает — Персиваль наклоняется и сажает её на свою шею.
— Что ты делаешь?!
— Ну, ты же сама отобрала наши палочки, поэтому ищу альтернативные варианты…
Тина до ужаса волнуется, но всё-таки вешает верхушку на ёлку и побыстрее слезает. Она боится что-то сломать ему, но не боится дать ощутимый подзатыльник за ребячество, от чего приглаженные волосы встрёпываются. В ответ Персиваль валит её на диван и принимается щекотать её, забираясь горячими пальцами под свитер. От этих ощущений дыхания сбивается, и Тина притихает. А через секунду задыхается от губ на своей шее.
Тина утаскивает Персиваля помогать с приготовлением ужина, ещё немного красная и неровно дышащая. Она поправляет на себе фиолетовый свитер, который больше неё в половину и постоянно норовит сползти с плеча.
Индейку они готовят молча, в звенящей тишине; под картофельное пюре в кухню проскальзывают поющие эльфы и начинают марафон рождественских песен с начала, уже вызывая легкую головную боль; при создании салата Тина шлепает Персиваля по руке, когда тот невербальным беспалочковым заклятием заставляет крошиться на ровные кубики морковь, огурцы и свеклу одновременно.
Тина ненавидит пользоваться магией на новогодние праздники. Именно поэтому она спрятала их волшебные палочки в самом надежном месте — у Куинни — до конца крошечного отпуска.
С самого рождения такая традиция существовала в их семье, потому что зимние праздники были любимыми у отца, который являлся не-магом и немного неуютно ощущал себя, когда самое волшебное время года наполнялось настоящим волшебством. Поэтому мама придумала эту традицию. Которая совершенно не нравилась Персивалю, но вызывала искренний счастливый блеск в глазах Тины.
На пироге они устраивают битву мукой, и когда оба поскальзываются на полу и больно ударяются о плитку, поднимая облако пыли и заставляя эльфов перестать петь и радостно смеяться, признают ничью. Тина смеётся, а Персиваль смотрит на неё восторженно-восхищенно. Каждый раз так смотрит, но сейчас она особенно сильно чувствует.
Ужин получается действительно вкусным, и за несколько минут до Нового года Тине кажется, что сейчас она превратится в огромный шарик, а потом лопнет.
Тина пьет шампанское, а Персиваль упивается её красотой. Алые губы и чудесно-манящий вырез — отличное решение, и Персиваль легко, еле заметно улыбается.
Тине кажется, от этой улыбки он становится лет на двадцать младше.
Их почтовый ящик постоянно выплевывает новогодние открытки, но две самые важные они уже получили — от Куинни и от Ньюта (под аккомпанемент скрипящих зубов Персиваля), — поэтому не обращают внимания. Грейвс приглушает свет — с помощью магии, и Тина фыркает — и забирается на диван, укладывая голову на коленки Тины.
— Как думаешь, что принесет нам новый год? — шепотом спрашивает она, перебирая серебряные пряди.
— Плевать. Главное, чтобы он не забрал то, что у меня уже есть. — Персиваль обводит подушечками пальцев обручальное кольцо и зарывается носом в живот жены, ощущая приятный запах легких духов.
Это их четвертый совместный Новый год и четвертый, когда Персиваль чувствует себя совершенно счастливым и не одиноким.