Ivory

Джастин открыл глаза и поморщился, хватаясь за голову, которая ужасно гудела. Он не сразу сообразил, где он и что происходит — вроде бы только что они сели в машину, торопясь скрыться от погони… — Очнулся, — раздался голос Джека, который тотчас склонился над другом. — Как ты? — Нормально, — Джастин попытался встать. Он первым делом схватился за бок и с удивлением обнаружил, что лежит раздетый по пояс. — Где мы? Что случилось? — В бункере. А что случилось — я хотел бы узнать у тебя. Может, объяснишь? Джастин огляделся. Они действительно находились в подземном убежище Джека, которое тот обустраивал всё последнее время по совету своей сестры. Бок сильно болел, однако, кроме синяка, на теле не было никаких ран, и это удивило парня, который точно помнил, что его ранили. Сколько времени прошло? Неужели он пролежал здесь так долго? — Лили сказала, что хочет расстаться. Мы поссорились, потом я решил не усугублять. В общем, мы поехали домой, она хотела забрать свои вещи. На парковке к нам подошли, сказали, что из полиции. Они начали стрелять, и мы рванули к тебе, ну, а дальше ты и сам знаешь, — напрягая память, ответил он. — А с чего вообще всё началось? Что, в самый разгар дня к тебе подошли два копа и открыли огонь? Вот так просто? — Джек не улавливал никакой связи в услышанном. — В том-то и дело, — мрачно ответил его друг, — один из них сказал, что хочет узнать, как поживает Айви. Понимаешь? — Джек отрицательно качнул головой. — Когда я впервые забирал Айви, старлей Гаррет сказал, что она похожа на его дочь, которую зовут Клэр. Мы и сами так её называли до тех пор, пока Айви не сообщила нам своё имя, помнишь? — Ну допустим, — Джек сложил на груди руки. — Так вот, — продолжал объяснять Джей, — я никогда не говорил в полиции, что её зовут Айвори, а не Клэр, понимаешь? Значит, те, кем бы они ни были, приехали не из полиции. Иначе как объяснить то, что они знают её настоящее имя? — Логично, — Джек задумался о чём-то. — И потому они начали стрелять? — Сначала в городе происходят никому не понятные убийства, затем находят сбежавшего психа, который уж очень похож на нашу Айви, затем кто-то взламывает нашу квартиру и что-то ищет в ней, а теперь некто, прикрываясь полицией, требует выдать её. Тебе не кажется это странным? Я не говорю уже обо всей истории с Айвори в целом. Я велел Лили бежать, и они начали стрелять. Пришлось немного подраться, затем нам удалось оторваться от них, я позвонил тебе, а дальше… кстати, где Айвори? — Лили до сих пор не может прийти в себя, ну, а Айви спит. Это ей мы обязаны жизнью. Я не знаю, что вообще там случилось, и как она это сделала, только вот нас не то что ни разу не подстрелили, но и вообще куда-то пропали. Если честно, то я поражаюсь тому, что Айви продолжает помогать тебе несмотря на то дерьмо, в которое ты её засунул. Ты бы точно сдох, если бы не она. — Я смотрю, ты немного расстроен моим воскрешением, — рассмеялся Джастин и несильно стукнул друга кулаком в предплечье. — Я чертовски хочу есть. — Лили что-то говорила насчёт Хемы, — проигнорировав последние слова, обмолвился Джек. Оба парня вмиг стали серьёзны. Они понимали, что Хема — вторая потенциальная угроза после всей чертовщины, загнавшей их сюда. — Лично мне она не говорила ничего, но я попробую выяснить, — пообещал Джастин, вставая. — А сейчас я хочу просто поесть. Убежище досталось Джеку ещё от его отца, который был отставным военным, а тому, в свою очередь, оно перешло от его отца — также военного, который построил этот бункер по каким-то своим соображениям. Альма постоянно уговаривала жениха продать его, но Джек всё не решался. А когда Рода посоветовала отремонтировать заброшенное место, он начал делать это не столько из-за излишка времени и особого энтузиазма, сколько потому, что привык слушаться сестру, которая, хоть и не объясняла, что и зачем, но давала вполне дельные советы, которые потом не раз пригождались. Джек также похвалил самого себя за предусмотрительность — в ящиках, которые они привезли с собой, были еда, спальники, кое-что из средств гигиены и немного вещей. Теперь, когда они не решались рисковать, чтобы поехать в город, эти запасы были как нельзя кстати. Единственная машина, на которой они сюда попали, была изрешечена пулями, а сам бункер находился далеко за пределами города. Хема не знала об этом месте, равно как не знали ни Барби, ни Пунш, ни Рейв. Знали только Макс, Альма, Джастин и сам Джек. — Что теперь будем делать? — поинтересовался Джек, когда вся четвёрка собралась за ужином. Первый шок от произошедшего остался несколько позади, и сейчас было нужно сосредоточиться, чтобы понять, как действовать дальше. — Им нужна Айви, — Джастин взглянул на сидящую около друга девушку. — Нам нужно понять, для чего. — Если бы не она, мы бы сейчас не сидели здесь как мыши. Нас едва не убили какие-то психи, — зло и тихо вмешалась Лили, враждебно глядя на Айвори. — Нужно избавиться от неё, пока нас всех не поубивали. Или вам мало смертей? Разве ты не скучаешь по своей девушке? — голос Лили стал громче, он будто поднялся и слегка задрожал, когда девушка обратилась к Джеку. — Неужели не понимаешь, что и Рода погибла из-за неё? Да что вы все как будто помешались на этой Айвори? Что все так цепляетесь за неё? Разве с тех пор, как она появилась, что-то улучшилось? Она несёт с собой одни несчастья, неужели это так сложно понять? — кричала Лили, тыча пальцем в безмолвную Айви, которая обняла Джека за предплечье и прижалась к нему щекой. Сама она мало интересовалась словами истерично настроенной Лили, куда больше привлекло её внимание тёплое свечение, исходящее изнутри девушки. Айвори не совсем понимала, как это могло произойти, но явственно ощущала присутствие ещё одной жизни. Внутри Лили билось ещё одно сердце — пока ещё маленькое, настолько, что Лили сама навряд ли подозревала об этом. Но зато его видела Айвори, видела и удивлялась. Жизнь внутри жизни… Айви знала об этом, просто никогда раньше не встречала. Видела она две тонкие, едва уловимые ниточки — связи между Лили и Джастином. Значит, эти люди раньше были близки друг другу. Видела она также, что свет, исходящий от Джастина, был иным, не таким, как у того, кто находился внутри Лили, а значит, что эта новая жизнь не связана с ним, она принадлежит кому-то другому. В этой новой жизни соединились цвета Лили и чей-то ещё, цвет, принадлежавший человеку, которого Айвори никогда не встречала. Ещё она видела, как от Джастина в её сторону тянется прочный луч света, яркий и тёплый, и понимала, что Джастин как-то связан с ней самой. Это пугало, Айвори не знала Джастина, не помнила его, но ещё больше удивляло то, что от неё самой в его сторону прослеживались следы почти такой же связи — цвета слоновой кости, её собственного. Он переплетался с сиреневым — слабо, прозрачными и едва заметными пятнами, но всё же связь эта существовала, и Айвори пыталась разобраться, почему не помнит этого мужчину, и почему они были близки, но затем связь оборвалась, причём именно с её стороны. От неё уже потянулась к Джеку тонюсенькая линия света, но на фоне ярко-изумрудного цвета самого парня она блёкла и почти не просматривалась. Наверное, всё это потому, что Айвори попросту не успела привязаться к Джеку как следует. — Если бы не она, мы бы давно уже все погибли, — категорично отрезал Джек. — И вообще, ты прекрасно знаешь моё отношение к тебе. Если бы не Джастин, я с удовольствием выбросил бы тебя ещё из машины, а не тащил сюда. Демонстративно фыркнув, Лили подхватила свою тарелку и покинула товарищей. Не желая признать свою неправоту, она предпочла гордо уединиться. Джастин вздохнул, понимая, что вряд ли из этого вынужденного соседства получится что-то хорошее. Айвори смотрела на него до тех пор, пока парень не почувствовал на себе её взгляд, а затем снова стеснительно уткнулась в плечо Джеку, пряча глаза. — Никак не привыкну, — поделился Джек, — она постоянно хочет, чтобы я был рядом. Это так странно… Альме было всё равно, главное — чтобы было на кого ночью ногу закинуть. А она… не отпускает ни на секунду. — Теперь ты понимаешь, почему я не хотел возиться с ней? — спросил его друг, пытаясь скрыть горечь досады. Малышка Айвори не помнит его, не нуждается в нём больше, более того, она нашла себе нового покровителя в лице его собственного друга. Если верить в превратности судьбы, то на Джастине она отыгралась с лихвой. — Тогда ты должен радоваться, ты избавился от неё, причём сам. Какая разница, что при этом ты сделал ей больно, главное, тебя больше ничто не обременяет, верно, Бибер? — отозвался Джек, поднялся с места, взял Айвори на руки и тоже ушёл, оставляя друга одного.

***

Джастин злился, расхаживая по пустому периметру бункера, бил стены кулаками, пинал всё, что попадалось под ноги, вымещал гнев на предметах, но понимал, что Джек прав. Пусть оба и понимали, что это было сказано со зла, но правда была горше, чем хотелось бы. Это он виноват в том, что произошло с малышкой, это он своими руками разрушил то счастье, которое могло быть у них, окажись он более проницательным. Даже тот факт, что Джастин потом помог ей, не умалял его проступка. И не было рядом больше никого, кто мог бы поддержать — ни Лили, которая теперь уже стала его бывшей девушкой, ни Джека, который вроде бы друг, а вроде уже и нет, ни самой Айвори, которая напрочь стёрла его из своей памяти, как стирают то, о чём предпочли бы никогда не вспоминать. Джастину было тоскливо вдвойне, ведь он и сам не помнил ничего из тех дней, в которые разрушилось сразу несколько жизней. Сможет ли он когда-нибудь вспомнить о своём предательстве? Сможет ли когда-нибудь простить самого себя? Первые дни в бункере были очень тревожными — каждого пугала безызвестность. Полное отсутствие связи с внешним миром и опасения насчёт правильности приезда сюда беспокоили каждого, кроме Айвори. Она одна жила своей внутренней жизнью, не мешая никому, и даже представить не могла, что именно она была причиной угрюмых лиц остальных членов бункера. Один маленький человек, который, ничего не делая, спровоцировал едва ли не апокалипсис в пределах одного целого города. Джек заботился об Айвори как мог, но ему всё равно казалось странным такое поведение девушки. Он не привык проявлять столько чувств к человеку. А Джастин сходил с ума от невозможности лишний раз обнять Айвори, и лишь молча сжимал кулаки, наблюдая за тем, как она тянется к Джеку за объятьями. На месте Джека мог бы быть он… если бы не позволил себе предать того, кто искренне любил его всем сердцем. Джек отмалчивался, замечая, каким взглядом смотрит на них друг, Лили старалась никому не показываться на глаза, а Джастин просто не мог смириться со всем этим. Он не винил Айвори за то, что из-за неё они вляпались в какую-то заварушку, он винил себя за то, что с самого начала не понял, что с такой, как она, нужно быть предельно внимательным, заботливым и любящим. Парень помнил, что поддался тогда на провокацию Лили, так почему же так свободно смог отпустить её, и сейчас даже не интересуется своей бывшей девушкой? Айвори теперь не с ним, можно жить, как хотелось, но почему тогда ему совсем не хочется этой свободы? Джастин твёрдо вознамерился поговорить с Джеком. Ему не место здесь, лучше уехать обратно в город, чем смотреть на то, как Айвори сидит на чужих коленях. Видеть то, как она тянется к Джеку, было невыносимо. Лучше бы он умер тогда, чем остался жив и наблюдает теперь за этим… Айвори, его милая малышка Айви, больше не тянется к нему за поцелуем, не засыпает рядышком, обнимая, не просится на руки, не сидит рядом за столом и не держит за руку. И Джастин так чертовски ревновал, что был готов набить морду лучшему другу за то, что он заботится об Айви вместо него. Каково это — чувствовать себя ненужным, глядя на то, как любимый человек, не помня тебя, обнимает твоего лучшего друга? Джека нигде не было, зато сама Айвори спала на старом диване. Тёплое одеяло наполовину сползло на пол, а сама девушка часто дышала, хмурилась и крепко держалась за краешек подушки. Ей снится кошмарный сон, догадался Джастин, и нужно предотвратить последствия, иначе у Айви может случиться приступ. Джастин прекрасно помнил, какие могут быть последствия. Малышка и без того пережила ужасные вещи, не хватало ещё травмировать её психику кошмарами… Джека по-прежнему не было, времени для размышлений — тоже. Быстро подбежав к дивану, парень улёгся рядышком с Айви, положил её голову себе на грудь и осторожно обнял, пытаясь как можно скорее успокоить тревожный сон девушки. — Тише, тише, всё хорошо, — едва слышно прошептал он, целуя светлую макушку. Джастин скорее успокаивал самого себя, нежели её, ведь спящая Айвори навряд ли могла услышать эти слова. Боже, какая же она маленькая и нежная! Джастину показалось, что он сейчас задохнётся от нахлынувших, будто прибрежная шальная волна, чувств, которых он не испытывал с тех самых пор, как они с Айви отдалились друг от друга. Как он мог предать её? Как мог желать избавиться от такого чуда? Как мог вообще допустить мысль о том, чтобы быть без Айвори? На сердце защемило сладко и больно одновременно, когда спящая девушка как-то мягко расслабилась, вздохнула, поудобнее перекладывая голову на его груди, причмокнула и, не просыпаясь, прижалась губами к его шее — в знак истинного доверия. А от её бледной кожи тотчас потянулись к нему едва заметные, слабо светящиеся золотистые нити. В воздухе запахло сладковатым дымом, по которому Джастин уже успел соскучиться, и ему показалось вдруг, что только что он получил от Айви то самое долгожданное прощение. Джастин не видел, как вошёл Джек, не слышал, как он что-то шёпотом сказал Лили, не знал, что они оба удалились, чтобы не мешать ему наслаждаться единением с той, которую он так нежно и трепетно спасал сейчас от кошмаров. Прикрыв глаза, он вспоминал, как они были в забегаловке, и Айви подавилась коктейлем, как он потащил ей в мужской туалет, как у неё были большие глаза, которых он постоянно пугался, как Айви первый раз уснула рядом с ним и потом не могла спать в одиночку. Как они отмечали её день рождения и Айвори радовалась шоколадному яйцу с сюрпризом — игрушкой, какой очаровательной была в костюме кигуруми, как неосознанно украла браслеты у уличного торговца в парке, как они кормили птиц, как впервые поцеловались… И Джастин вдруг осознал, что это было самое лучшее лето за всю его жизнь. Он так и уснул рядом с ней, не выпуская из своих объятий, словно в колыбели для двоих. Впервые почувствовав себя на своём, нужном и законном месте, мужчина будто сбросил с души неподъёмный груз отчуждения. Ему снова снился тот странный сон, в котором он искал кого-то в полуразрушенном здании, снова купался в белёсом тумане, снова слышал голос-колокольчик, снова шёл на зов и снова оказался на старом заброшенном кладбище. Догадка оказалась настолько поразительной, что пронзила сознание даже во сне. Это Айвори стояла перед ним на коленях. Это именно её голос слышал он тогда во сне. Это её он пытался поднять с колен. Это над ней кружили чёрные вороны, пугая своим зловещим карканьем. Это в её глаза он смотрел в ту ночь, когда этот же самый сон посетил его в первый раз. Вздрогнув от увиденного, Джастин глубоко и шумно вздохнул, затем спохватился, вспомнив, что лежит не один, погладил безмятежно спящую Айвори по светлым и сильно отросшим волосам и тихо прошептал: — Я всё вспомнил.