***
Распрощавшись с парочкой индивидуумов, выросших до состояния личности, я таки добралась до кабинета, где меня ждала Таша и папочка от Психчинского. Вот любит же он папки с номерочками и записочками. Может, у него фетиш такой? Больше папок Богу папок! Собственно, листать в папочке было нечего, потому что она оказалась пустая. А стикер на ней гласил: «Галерея Империо» — и всё. Серёжа просто такой начальник: он иногда может максимально кратко ставить задачи, а ты расшифровывай их, как хочешь. Но тут хотя бы всё было относительно понятно — возможно, правда, только мне, но всё же. Подобная инсталляция из папочки и стикера означала следующее: надо нарыть информацию по «Галерее Империо» и заполнить папку. Так сказать, собрать базу данных. Что, собственно, я и принялась делать, запустив поисковой браузер, попутно рассказывая Таше о случившемся. А та лишь улыбалась и пожимала плечами, словно ничего из ряда вон не произошло. — Вот ты мне только одно скажи, у тебя действительно шестой дан? — Таша кивнула. — И ты реально затащила диван на пятый этаж? — Таша снова кивнула, и я присвистнула, просматривая очередную вкладку о «Галерее». — А ну рассказывай! А то я ведь подумала, что Хохмин шутит… Таша поджала губы, смотря на меня поверх монитора. В её очках отражались картинки с экрана, а кудряшки обрамляли довольно милое личико. Таша в моём представлении просто не вязалась с образом сильной женщины, способной затащить диван на пятый этаж. — Да что рассказывать-то? — спросила она. — Всё! — весомо ответила я, копируя полстраницы в вордовский док — потом буду читать и сопоставлять. — Ну… Понимаешь, я всю жизнь прожила в неблагоприятном районе. Ну, может слышала, Казимский перекрёсток? Я рассеянно кивнула. Самая криминальная улица нашего города. — Так вот, днём там нормально. А вечерами начинается нечто странное. То алкаши дерутся, то пьяные студенты из общаги устраивают тусовки. То наркоманы ширяются в подъездах. То полицейские у подъездов стоят очередную семью после драки разнимают. Так ещё ходили одно время слухи, что там девушка какого-то криминального авторитета жила. Хотя, возможно, то была лишь байка. И вот мне было лет восемь, когда в подъезде соседнего дома нашли задушенную женщину. Там, конечно, всё очень быстро разрулили, всех нашли и наказали. Но какое-то паническое состояние — оно осталось, — Таша немного жестикулировала, словно ставя акценты в истории. — Жуть какая! — воскликнула я, оторвавшись от статьи о закрытии картинной галереи на реконструкцию. — Да, — поджала губы девушка. — Мало кто по собственной воле захочет жить в этом районе, поэтому продать квартиру, доставшуюся папе в наследство от бабушки, мы просто не могли. А он у нас, — она показала кавычки, — отставной военный. — Это как? — Ну, через неделю после того, как они с мамой поженились — а поженились они очень рано из-за того, что она забеременела на выпускном — папу забрали в армию. Он после школы никуда не смог поступить, вот его и загребли. А спустя месяц, большую часть которого он пролежал в больничке, уже вернули. Короче, — Таша нервно улыбнулась, — он поскользнулся на куске мыла в душевой, ударился головой о металлический кран, а потом ещё о плитку. Так что у него жутчайшее сотрясение мозга. Папочку сразу в больницу, а дедушка подсуетился и каким-то макаром выбил для папы военную пенсию. Так что у нас в семье есть шутка про отставного военного, который никогда не служил. Хотя на самом деле это, конечно, совершенно не смешно. — Понимаю, — вздохнула я, чувствуя, как по спине побежали мурашки. — Представляешь, каково было моей маме? Она беременная девочка, которая только окончила школу, а у неё ещё и муж, который может стать овощем из-за глупейшей случайности! Но нам очень повезло, папа поправился. Он живёт обычной жизнью. Иногда, конечно, бывают странности, но в целом всё нормально, — пояснила соседка и вернулась к изначальной теме: — И, собственно, когда эту женщину убитую нашли, он и предложил мне пойти заниматься единоборствами, потому что за меня боялся. Ну, а я и согласилась, чтобы папа не волновался. Однако мне это никогда особо не нравилось, так что я дошла до определённой ступени и бросила, когда мама была беременна Леной: занятия занимали очень много времени, а маме нужна была помощь. Вот и вся история. — Жуть какая, — повторила я свои же слова. — На самом деле всё не так уж и страшно, просто у папы есть некоторые особенности, на которые не нужно сильно обращать внимания — вот и всё. Вот Лена, конечно, девочка не подарок. Но все мы не без изъяна. — А с диваном-то что? — решила я перевести тему. — Блин, это смешно, на самом деле, — улыбнулась Таша. — В прошлом году я купила папе на день рождения новый диван, но забыла оплатить грузчиков, которые его поднимут. Это зимой, кстати, было. Вот, — она сделала паузу, прежде чем продолжить, — ну и доставщик, который на машине этот диван привёз, был такой мерзопакостный, что на мою просьбу помочь поднять диван — не за бесплатно, конечно же — сказал, что это не его работа и послал меня. В итоге я позвонила Никите, который сказал, что с друзьями после работы приедет, и они его поднимут. А на улице мороз. Что я, буду караулить диван у подъезда полдня? Да я бы окочурилась! — воскликнула Таша. — А тут ещё и снегопад начался. В итоге мы с Леной на пару его и поднимали. Ничего сложного, на самом деле. Он оказался не таким уж тяжёлым. Никита, правда, потом ещё три дня ржал и просился на ручки — вот я его и треснула сковородкой. — Таша, ты прекрасна! — давясь смехом, воскликнула я. — Я знаю, — пожала плечами коллега. — Что же до Никиты… он, конечно, чудак, но в своей манере, как я поняла, дал понять, что он занят. — Да, это точно. Вроде бы и пошутил, а вроде бы и чётко обозначил свою позицию, — согласилась я. — Знаешь, Саш, у Никиты очень чёткие принципы в отношении женщин. Может, со стороны он и кажется дурачком, но на самом деле он ответственный и надёжный. Понимаешь, их с мамой отец бросил, когда Никите было два года — ушёл к другой женщине. А Никиту мама поднимала одна. Это сейчас она бизнес-леди со своим ателье, а тогда была просто швеёй. Ксана вообще удивительная женщина. Чересчур инфантильна, но… Блин… — Таша смущённо поджала губы. — Да нет никакого «но». Она просто такой человек — про таких говорят, мол, «слёзы всегда близко». — А, поняла. Знаю таких. У меня в школе был мальчик, который чуть что — рыдал на задней парте. Слово ему не скажи — сразу в слёзы. — Да, что-то вроде того, — улыбнулась Таша. — И Никита… он очень любит маму. Уважает, любит и ценит. — А отец? — Они не общаются. Совсем. Чтоб ты понимала, когда они случайно сталкиваются на улице — городок-то у нас не очень большой, — он от него убегает. — Кто? Никита?! — удивилась я. — Если бы, — Таша усмехнулась. — Отец от Никиты. Не знаю, может, он его боится? — Вполне может быть. А то вдруг ему нос разобьют. Таша тяжело вздохнула. — Сомневаюсь, что Ник способен на подобное. Даже несмотря на то, что у них отвратительные отношения. — Да уж… — только и смогла выдать я. Почему-то после разговора с Ташей я больше прониклась Хохминым, как личностью. Мальчик, который не нужен собственному отцу. Мальчик, которому пришлось быть сильным, чтобы поддерживать маму. Мальчик, который научился прятать серьёзность за улыбкой. Возможно, теперь я чуть больше понимала Ташу, да и Никиту, в целом. А ещё окончательно убедилась в том, что хочу, чтобы Таша была моим другом, как и Никита. Они нравились мне — как по отдельности, так и вместе. Как палочки «Твикс».***
Удачливая Ведьма, из-за параллельного существования личности которой некоторые психологи впаяли бы мне диагноз, не пустила меня на обед. Ей нужно было залить главу на «Блокнет», да ещё и расставить в ней абзацы, которые слетали каждый раз, когда она перетаскивала текст из ворда на платформу. И, если честно, это бесило по-страшному. Сами представьте — на протяжении целого часа тыкать на одну и ту же кнопочку, чтобы внутренний перфекционист был доволен внешним видом текста. При других обстоятельствах я вполне могла бы сделать это вечером, без напряга и подступающего чувства агрессии, вот только сегодня вечером мне предстояло собирать травы в полях. Так что Удачливая Ведьма зло тыкала по кнопочкам и вслух проклинала человека, не додумавшегося сделать нормальное форматирование. — Чтоб ему икалось, заразе! Не знаю, икал ли он на самом деле в этот момент, но мне хотелось в это верить. А Таша, героически принёсшая мне кружку кофе с местной кухни, где Белозёров не менее героически поставил кофемашину, смотрела на меня так, словно я окончательно закрепила за собой амплуа шизанутой барышни. Но, похоже, она списала мои личные странности на не менее странные задания Психчинского, потому что лишь понимающе улыбалась и особо не расспрашивала. К слову, о нём. За весь день я увидела босса лишь раз — и то мельком, когда он пронёсся мимо нашего кабинета так, словно в качестве попутки поймал ракету. Психчинский прошмыгнул сначала в одну сторону, а потом в другую, даже не взглянув на дверь. Ну и о какой любви мы тут говорим, если он даже не обратил на меня внимание? Ах да, как это я забыла… У нас всего лишь взаимный интерес. После работы я, как истинно правильная дочь, поехала к маме. Правда, умудрилась застрять в пробке из-за аварии на дороге — перевернулась фура с банками. Ну, а я мысленно материла себя, потому что решила поехать по объездной, минуя пробки в городе. Удачненько так миновала — плюс полтора часа и затёкшая нога. Возможно, все, кто хотел этим вечером объехать пробки, собрались на объездной, тем самым лишив город пробок. По крайне мере, судя по моему навигатору, все дороги через город светились зелёными. Лучше бы я этого не проверяла. Странно, конечно, что, пока я куковала в машине, мама мне не позвонила — она же сама настоятельно просила не опаздывать. Хотя, скорее всего, просто взяла кого-то из клиентов, так что ей пока не до меня. Зато контакт «Заочно Одобрен» активизировался и написал мне: «Привет. Как дела?». Я протупила и не сразу вспомнила, что на пьяную голову переименовала Психчинского, ну, и записала ему голосовое в стиле «ты кто такой и что тебе надо?». Это голосовое можно описать следующим образом: на перекличку пришли борзость и хамство, а вежливость они перед этим избили в коридоре. А ещё там точно имело место слово «мудила». Серёжа, наверное, обалдел, потому что тут же перезвонил, причём видеозвонком. И я уже собиралась взять трубку и послать абонента куда подальше, вот только увидела аватарку и осознала всю степень своей тупости и невнимательности. Захотелось отключить телефон от стыда. Но, с бешено колотящимся сердцем, я всё-таки ответила на звонок. Благо, телефон стоял на подставке. На экране появился Серёжа. Он сидел на каком-то диване и не сказать чтобы был злым, скорее уставшим. — Я так понимаю, то голосовое было не для меня? — в лоб спросил он, одной рукой распутывая кудряшки. — Конечно же не для вас, — без зазрения совести соврала я. — И почему же я тебе не верю? — усмехнулся он. — Наверное, потому что у вас проблемы с доверием. — А у тебя с чем проблемы? — С глазами и памятью. Нужно таблеточек попить. — Не помешает, Саша, не помешает. Куда едешь? — уголок его губ так и стремился растянуться в улыбке. — Пока никуда, — а я улыбалась в тридцать два зуба, делая вид, что всё нормально. — Стою вот в пробке. — Понятно. Аккуратней на дороге. — Хорошо. — И да, если тебе так хочется дать мне какую-нибудь кличку, зови Психичем, как все, а не мудилой. — Поняла вас, господин Психоша, — самую малость желчно ответила я. — Чего? — удивился босс, даже перестав перебирать свои волосы. — Ну, знаешь, такая вариация на тему. Что-то среднее между Психом и Дракошей, — несла откровенную чушь я, пытаясь хоть как-то объяснить то, что выдала моя мыслительная система секунду назад, попутно умудряясь ехать по дороге. — Знаешь… а мне нравится. Я тебе тоже что-нибудь придумаю, — кивнул Психчинский сам себе. — Почему это звучит, как угроза? — тяжело вздохнула я. — Не переживай, Саша, я человек креативный. — О-о-о… Я в тебе после «Рекламамы» и не сомневалась, — съехидничала я, получив в ответ театральную постановку «о нет, предательство» с хватанием за сердце от Серёжи. Вскоре наш разговор плавно соскочил на тему работы. Псих спрашивал у меня про галерею, проект которой он думал выбить нам на следующей планёрке. Затем он принялся в красках рассказывать, как тяжело работать с идиотами, а я поймала его на том, что меня из этой подгруппы убрали. Он посмотрел на меня серьёзным и даже обиженным взглядом, а затем выдал: — Давай проясним кое-что и больше не будем на этом останавливаться. Я никогда не считал тебя идиоткой. Поняла? — Ага, — ответила я, таки свернув в Подгорное. — Вот только я себя иногда такой считаю. Сергей рассмеялся: — Самокритика — это прекрасно. — А за язвительность ведь можно и по шее получить. — Получать будем вместе. В тебе этого ничуть не меньше. — Справедливо, — согласилась я, паркуясь рядом с домом. — Но как-нибудь в другой раз. Я уже приехала. — Куда? — К маме. — Соскучилась или по делам? — В огороде помогать, — выдала я ближайшую к истине ложь, ощущая, как меня самую малость коробит. Я скрывала от Психчинского мамин род деятельности, потому что не хотела, чтобы его мнение обо мне поменялось. Мало ли, что ему в голову взбредёт, узнай он правду. — Тогда до завтра и удачи с грядками, — ответил он и положил трубку, прежде чем я успела попрощаться. Я уже начинала понемногу привыкать к тому, что он всегда оставляет последнее слово за собой и никогда не ждёт ответа. Вылезая из машины, я чуть ли не пищала от боли — настолько у меня свело икру и лодыжку. Обычно я редко проводила за рулём больше часа, потому что на дальние расстояния нас всегда возил папа. Братца я приметила не сразу. Он стоял за углом дома и перебирал мешки для трав. И только когда он окликнул меня, я посмотрела в его сторону. Выглядел он максимально напомажено и максимально недовольно. Настолько, что по моим венам от взгляда на него вместо крови понёсся триумф. — Что, не получилось свинтить? — ехидно спросила я, привалившись к стенке дома и разминая затёкшую ногу. Дар кисло глянул на меня. — Это заговор. Они меня заманили на шарлотку, а про травы и слова не сказали. — Бедненький ты наш. — Если бы знал, меня бы тут не было, — зло выдал Дар, вытряхивая из очередного мешка остатки трав на землю. — А как же помощь семье? — с улыбочкой спросила я. — Дрия, ну какая, к чёрту, помощь? Это не помощь, а рабский труд! Она нас сначала загонит в поле с фонарями — будем, как идиоты, до полуночи пихать ромашки в мешки, — а потом ещё и до пяти утра всё перерезать. Ты что, прошлый раз не помнишь, когда неделю потом разогнуться не могла? — О, я всё прекрасно помню, — моя улыбка стала сладкой как мёд. — Как и то, как ты в это время отсиживался у Витьки и на звонки не отвечал. Так что, — я похлопала братца по плечу, — мой дорогой, сегодня ты отдуваешься за двоих. И не думай свинтить. Иначе…. — Давай без угроз, — перебил меня Дар. — А то у меня тоже много чего в загашниках лежит. — Ну вот давай без грязи, — протянула я, прекрасно понимая, что у Дара есть такой же список компромата на меня. — А мама где? — С клиенткой в кабинете. Она у неё там уже часа два, наверное. Всё какого-то мужика смотрят. Я слышал что-то вроде «приворота» и «великой любви». И откуда в такой симпатичной блондинистой головке такие мысли, не пойму. — Не тебя ли она приворожить собирается? — спросила я, поиграв бровями. А Дар лишь хмыкнул. — Пойди лучше разгони их. А то она явно сама не уйдёт. Не хочу до ночи с травами копаться. — Так уж и быть, — великодушно согласилась я и пошла в дом. Кабинет мамы располагался на первом этаже. Так что я, не разуваясь, направилась прямиком туда, готовая прочитать целую лекцию о том, что время у Марфы Васильевны ограничено и вообще травы сами себя не соберут. Мы часто проворачивали такую фигню, когда у неё кто-нибудь задерживался дольше отмеренного часа. Обычно я врывалась в кабинет и давай экспромтом придумывать всякие срочные дела. В это раз было то же самое. Я широким жестом распахнула дверь и не менее широким шагом вошла. Мамина клиентка сидела ко мне спиной, и всё, что я видела над спинкой стула, это её светлый затылок. — Мама, если мы сейчас же не пойдём собирать травы, то я уеду и ты будешь собирать их сама. Марфа Васильевна смерила меня недовольным взглядом. — Дрия, подожди за дверью! Клиентка от неожиданности подскочила и обернулась, из-за чего мы встретились с ней взглядами. Сказать, что у меня от шока воздух из лёгких выбило, это ничего не сказать. — Нина? — придушено пискнула я. — Александра Петровна? — вторила мне она. В кабинете стало тихо, как в морге. Только три женщины смотрели друг на друга. Гениальная ведьма, тупая ведьма и Нина, по взгляду которой стало понятно: она умеет складывать два плюс два. Ну и сушёные мыши рядом с тотемными животными в качестве антуража тоскливо поглядывали на это трио. Мамочки, что делать?