***
Мне казалось, будто я плаваю в густом киселе, иногда выныривая на поверхность, чтобы только вдохнуть — и погрузиться вновь. Псих буквально сломал мой мозг, зациклив его на одной мысли о нём самом. И это злило меня. А воображение подкидывало образ Серёжи, который, как полагается настоящему злодею, глумился на фоне. Чёрт возьми, я не такой человек, чтобы сходить с ума из-за одного только несчастного спонтанного поцелуя! Но проблема в том, что я всегда была склонна к чрезмерному мыслительному процессу. Запоздалому, надо заметить. И, так как обычно я очень много думаю о произошедших ситуациях и о том, что привело к их появлению, теперь я пыталась проанализировать даже не сам поцелуй, а пять лет, предшествующие ему. И понять, с какого перепуга Сергей Павлович решился на подобный шаг. Даром что ли я аналитик? Ну а «другая я», которая на досуге пописывала любовные истории, параллельно пыталась углядеть во всём этом великую любовь. Что, надо признать, не получалось от слова совсем — больше походило на притянутую за уши историю, подогнанную под необходимый сюжет. Так что, какие бы варианты в моей голове ни складывались, на фоне любой из них в качестве саундтрека на репите играло одно единственное Станиславское «не верю». Я тоже не верила. А тут ещё и жара, которая каким-то странным образом действовала на мой мозг, не помогала думать рационально. Так что чувствовала я себя варёной мухой. Варёной мухой, угодившей в паучьи сети Психа. Когда мы с Сергеем вернулись с озера, Олег уже не спал и даже успел помыться в летнем душе, который, кстати, оказался не так уж плох: в нём была нормальная лейка и кран открывался по-человечески, на уровне руки, а не как у моей бабушки — рядом с лейкой. В деревне мы с братом, когда были маленькие, вообще не могли воспользоваться душем, пока кто-то из взрослых не открывал воду. Здесь я душем воспользоваться тоже не смогла. Олег, будь он трижды проклят, слил всю воду, а Ольга не могла налить бочку сама — нужно было ждать её мужа, потому что система подведения воды там была, мягко говоря, странной. Чего уж говорить, если Сергей, предложивший посмотреть, не смог в ней разобраться. Не водопроводная система, а какой-то кубик Рубика из кранов, трубочек, насосов и датчиков. Ольга, трагично вздыхая, более ласково назвала это нечто «творением своего мужа». В этом плане с бабушкиным душем всё было куда проще: закинул шланг в бочку, открыл один единственный кран — и вот уже водичка набирается, а солнышко её бесплатно нагревает. Собственно, как вы могли догадаться, эта ситуация бонусов Олегу в моих глазах не добавила. Благо, сердобольная Ольга пустила нас с Сергеем в их домашнюю ванную с обычным бойлером, потому что кожу на ногах от соли у нас стянуло капитально. И ещё так широко улыбалась при этом Сергею Павловичу, что я даже начала бояться, как бы у неё лицо не треснуло. Но за ванну испытывала благодарность, правда. Я была потная, как мышь и, наверное, в тот момент была бы благодарна, подсунь мне она даже просто тазик с водой. Так что ванная, выложенная плиткой и закрывающаяся на щеколду, показалась мне прямо-таки роскошью. И только стоя под душем, я поняла, что в улыбке Ольги не было ничего странного и заискивающе-заигрывающего. Она просто улыбалась, а я вот походу свихнулась и обзавелась беспочвенно-собственническими чувствами. — Так, Саша, возьми себя в руки, — приказала я себе, стоя у зеркала. — Ты адекватная и разумная женщина. Не дура, Саша. Так что ну-ка не дури! Ещё и по щекам себя похлопала для приведения в чувства. Не скажу, правда, что это помогло. Мне нужно было просто пережить этот момент, так сказать, пропустить через себя, как через шредер все грани ошалелого полувлюблённого скудоумия, прежде чем адекватность сможет возобладать. А я была уверена, что она возобладает — я всё-таки себя считала более чем адекватным человеком. После того как я и Сергей приняли душ, толку от которого мало — на улице было душно и жарко, так что вода принесла лишь недолгое и мнимое облегчение, — мы всё-таки поехали на пустырь, купленный Белозёровым. Это оказался клок земли, поросший высокой выгоревшей на солнце травой, к которому даже подъезда человеческого не было. Пришлось останавливаться на просёлочной дороге и топать по колючкам и репьям к огороженному колами участку. Благо, в этих зарослях не было крапивы. И не благо, что идти мне приходилось в своих мокрых кедах, которые, подсыхая, становились жёсткими — я уже так и представляла, какие набью мозоли, мысленно проклиная всех, кого только можно проклясть. Пока Олег и Псих вытаптывали траву внутри участка, переговариваясь и делая какие-то записи, я тусила на его границе. Здесь я исполняла роль помощницы: подносила всякие инструменты, названия которых знала лишь смутно, а в остальные моменты старалась просто не мешать, подпекаясь на солнышке, как уж на сковородке. А мужчины всё ходили кругами, и со стороны это было даже похоже на самую малость странный танец — десять шагов в одну сторону, разворот, обмен жестами, пятнадцать шагов в другую сторону. Всучить бы им ещё бубны с ленточками — и они вполне могли бы сойти за шаманов. Таких бюджетных шаманов-шарлатанов. Моя старая-добрая злая ирония заставила меня даже улыбнуться. А ещё никак не отпускала мысль, что Псих, возможно, потащил меня с собой чисто для компании, чтобы скучно не было, потому что толку от меня было мало. Или он меня целенаправленно пригласил ради красивого поцелуя? Каждый раз, когда в голове проскальзывали подобные идеи, я мысленно просила заткнуться внутреннего автора любовных романов. А она, зараза, молчать отказывалась. К тому же, почему-то мне казалось, что Психчинский сам удивился своему решению поцеловать меня. И теперь сомневался так же, как и я. Это было понятно по тому, какие задумчивые взгляды он бросал на меня, когда думал, что я смотрю в другую сторону. Такой Псих — животное странное и непонятное, и что с ним делать, я не в курсе. В какой-то момент он не выдержал и подошёл ко мне. Просто встал рядом и закурил. Сигареты у него были обычные, без каких-либо вкусовых новшеств. А я никогда не любила запах табака и потому была благодарна, что Псих старался курить в противоположную сторону. Отец не курил и не пил, Дар же делал и то, и другое, но по настроению. Хотя курил он все же редко — голос, наверное, бережёт. И ещё от него почему-то никогда не пахло перегаром, так ещё даже пьяным до чёртиков он умудрялся оставаться трезвым и разумным. Я же, не в пример брату, пьяной становилась чрезмерно болтливой — у меня словно отключался фильтр между мозгом и языком, а он и на трезвую иногда отказывал. На всю жизнь запомнила, как однажды напилась на одной из студенческих вечеринок и принялась поливать грязью и ехидными комментариями одногруппников. Благо, кто-то из знакомых додумался взять мой телефон и позвонить Дару, вечно висящему в верхних строчках контактов. Видео, как братец пытается увести меня, отчаянно сопротивляющуюся и ругающуюся витиевато, как внебрачный ребёнок филолога и моряка: с архаизмами и матом вперемешку с воровскими жаргонизмами — ещё несколько месяцев было главной темой для обсуждений и смеха. Собственно, после того случая я перестала пить на массовых попойках вроде ужина с коллегами. — Как тебе место? Есть идеи, как рекламировать будем? — спросил Псих, затянувшись ещё раз и выпустив облачко дыма в противоположную от меня сторону. — Не особо. Само озеро прекрасно, но вот всё остальное… Коммуникации. Инфраструктура. Здесь нет ничего. Даже интернет ловит через раз. У меня в голове не укладывается, на что делать упор. Когда мы рекламировали отель в Туапсе, было как-то проще. Там хотя бы понятно, чем заманивать покупателей. А здесь? — Сейчас в тренде экология, а у нас, считай, экотуризм на лоне природы. Думаю, надо продвигать концепцию «отдохни от цивилизации» или что-то подобное. Олег, конечно, топит за строительство огромного отеля, но я против. Ты вот можешь представить небоскрёб посреди поля? — С фантазией у меня неплохо, так что представить-то могу. Но вот выглядеть будет это… как бы так сказать… неуместно? — Нелепо, — вторил мне Сергей. — Здесь нужны маленькие аккуратные домики на одну семью каждый и облагороженная в деревенском стиле территория. Возможно, небольшая ферма и контактный зоопарк. Типа Кудыкиной горы, только более этническая версия? Пока точнее не скажу. Но я бы, наверное, поставил даже не домики, а землянки с красивыми каменными кострищами рядом. Я пожала плечами. — Главное — убедить в этом Белозёрова и не дать Олегу внушить ему идею об огромном отеле. Высотный отель же просто не окупит себя! — Может быть и окупит… лет так через -дцать, — хмыкнул Сергей и, затушив сигарету, вернулся к Олегу делать замеры. В какой-то момент они начали ругаться. Со стороны сие действо выглядело так, словно они пытаются поделить шкуру неубитого медведя. Вот кому и какая польза от их ругани, если решение всё равно принимать будет Белозёров? А, зная его специфические вкусы, он вполне может отринуть оба варианта и предложить нечто своё. К примеру, скажет строить отель в космостиле или свой микро Лас-Вегас на трёх гектарах. С головой-то у него не лады. Нет, ну честно, какой человек в здравом уме переименовал бы успешное агентство в «РеклаМаму»? У нас после ребрендинга несколько месяцев заказов практически не было. О том, что название придумал Псих я обычно даже не думала. Ситуация была предельно ясна: Сергей просто вкинул желчную фразочку из своего репертуара, а Белозёров на то и Белозёров, чтобы такую идею принять на серьёзных щах. И вот теперь Белозёров собрался строить отель возле озера с белой солью. То ли ирония судьбы, то ли план свыше. Ну а пока я анализировала наше прибабахнутое начальство, Олег с Сергеем продолжали ругаться. Психича явно прорвало. Как говорится, терпение лопнуло, как мыльный шарик, и оры, как брызги, разлетелись во все стороны. Я даже испугалась, как бы мужчины не подрались. — Да твои идеи — хрень на постном масле! Что за «супер лакшери отель для элиты» в поле? Серьёзно? И как эти твои элиты будут сюда добираться? Олежа, окстись! Белозёров может и богатый, но только в рамках местного масштаба. У него просто денег не хватит на такую стройку. — Я говорю о том, что может принести прибыль! Думаешь, у тебя идея зашибись? Ну кто в здравом уме поедет жить в твои эти землянки? Кроты и IT-шники? Моя внутренняя ехидна добавила Олегу интонации возмущённой проститутки из комедии, хотя на самом деле он так не говорил. Не знаю, почему, но для меня эти интонации идеально вписались в характер персонажа. Если бы мне пришлось писать о нём рассказ, я бы явно приписала ему несколько чёрт вроде обидчивости и инфантильности в довесок к писклявому голосу. Я ещё раз посмеялась над своими мыслями и уже собиралась достать телефон, чтобы записать идею в заметки… Но тут меня словно водой ледяной окатило. Со всей этой котовасией с поездкой, Олежкой, Ведьмиными тропами, заправками из фильмов ужасов и поцелуями из мелодрам я забыла залить на сайт главу! И теперь вряд ли смогу это сделать, потому что интернета в этой дыре нет и, скорее всего, не будет. Я громко выругалась крепким матом, чем привлекла к себе внимание мужчин. Удивительное дело, но они сразу перестали ругаться и во все глаза уставились на меня, проявив какую-то солидарность что ли. Первым возникшую тишину нарушил Псих. — Саш? Ты чего? Что-то случилось? — спросил он. На моём лице расцвела истеричная ухмылка, а взгляд, наверное, был, как у сумасшедшей — дикий и направленный в никуда. — Случилось? Да что у меня могло случиться? — протянула я, а внутри так и вопила: «Я случилась! Я и моя дурость!» Но говорить об этом я не собиралась, поэтому соврала максимально правдоподобно: — Просто вы, как два идиота стоите в поле и орёте друг на друга. Мужчины напряжённо переглянулись, а я тем временем продолжила, чтобы не выдать истинную причину волнения: — Вы сюда зачем приехали? Работать? Ну так работайте! Почему вы ведёте себя, как два детсадовца, не поделивших машинку? — повысив голос, продолжила я. — Или у вас это такое хобби — орать в полях? Так давайте я тоже поору, всё веселей будет! Олег смотрел на меня круглыми глазами и почему-то напоминал мне корову. Сергей лишь пожал плечами: — Это называется конструктивный спор. — Нет, Сергей Павлович, — покачала головой я. — Это называется пустой тратой времени. Ну покричите вы друг на друга — а дальше-то что? Белозёров возьмёт и всё равно сделает так, как захочет! Вы своими препираниями только меня сильнее бесите, а толку никакого! В этот момент до меня дошло, что я тоже как последняя дура стою и ору в полях. Вот так вот приезжала на озёра Саша нормальной, а уезжает — психически неуравновешенной. Никакие целебные коровы не помогли, только хуже сделали. Клятвы Гиппократа на них нет. На этой мысли меня накрыло невротическим смехом, к которому на тусовку присоединились ещё и истеричные слёзки. Да, нехватка сна явно плохо сотрудничала с моими нервами. Так я и стояла посреди поля, истерично захлёбываясь в собственном смехе, не обращая никакого внимания на происходящее вокруг. Все мои мысли крутились вокруг главы и поиска способа всё исправить. В итоге, когда первый приступ истерики отпустил и разум начал пытаться вести аналитическую работу, я, расправив плечи и сделав вид, что ничего не произошло, развернулась и потопала в машину. Попутно молясь, чтобы мой телефон поймал сигнал и я смогла хотя бы написать Иде. На моей памяти это был первый раз, когда я так проштрафилась с графиком. Почему я, чёрт возьми, не взяла у Иды номер? Шанс дозвониться, поймав случайную сеть, был явно выше, чем отправить что-то по почте с таким интернетом. Но выбирать мне не приходилось.***
В жизни Сергея бывали дни, когда он чувствовал себя так, словно не понимал, что вокруг происходит. Словно он сторонний наблюдатель, смотрящий фильм, сюжет которого понять не в силах. В такие моменты ему нужно было остановиться и хорошенько подумать. Вот только времени на это никогда не было. Ида даже в шутку называла Сергея тугодумом, потому что иногда он не понимал, как в целом вести себя с некоторыми людьми. Вот возьмём, к примеру, Олега — человека, противного до безобразия и наделённого косвенным отношением к власти. Брат жены начальника? Звучит абсурдно, и сразу понятно, что никакой власти у человека по факту нет и как-либо повлиять на жизнь Сергея он не может. К тому же, в этих маленьких глазках Псих видел паскудную, мерзопакостную душонку, которая другим не гадит только потому, что боится за свою шкурку. И из-за внутреннего чувства брезгливости Сергей не хотел с Олегом связываться вообще. Тем не менее, обстоятельства вынуждали вступать в полемику и спор. Сергей сдерживался, приводил аргументы, бросался неоспоримыми фактами, а Олег всё равно ехал на своём непробиваемом трамвайчике по личностям, с какого-то перепуга считая себя выше и умнее других. Сергей, к сожалению, слишком хорошо знал эту породу людей, которые могут самоутвердиться только словесно и за чужой счёт. Обычно их слова он пропускал мимо ушей, хотя намного проще было бы разочек врезать в профилактических целях. Псих даже начал представлять архитектора с разбитой мордой и перепуганным взглядом. Объективно говоря, Олег вряд ли сможет дать физический отпор — разве что после драки пойдёт мелко пакостить и науськивать других против обидчика. А Олежа всё продолжал распинаться. Видите ли Сергей не понимает архитектурных новшеств, далёк от прекрасного и, в отличие от Олега, не заканчивал архитектурного института, где мастера своего дела объясняют, как достигнуть совершенства. Ещё Сергей вряд ли когда-нибудь сможет отличить египетскую колонну от персидской, а монтировку — от стамески. И идеи у Серёжи так себе. Да и вообще он глупый мудак, раз не понимает, на ком надо расставлять акценты — ведь деньги можно сделать только на детях богатых родителей, которые только и знают, как прожигать жизнь! Сергей всё это слушал, лапшу с ушей скидывал, но, когда лапши стало слишком много и скинуть её больше не получалось, его гневливая натура таки взяла верх, поэтому он тоже принялся ездить бульдозером по личности Олега. Хотя скорее не по личности, а по идиотским идеям. Единственным, что смущало и не давало развернуться во всю мощь, было осознание, что Саша наверняка наблюдает за ними, как за обезьянами в цирке, сохраняя привычный тихий — хотя скорее смеющийся — нейтралитет. Поэтому для Сергея стало неожиданностью, когда девушка вдруг перестала смеяться и начала материться. Такое поведение для неё было крайне непривычно, поэтому Псих прямо-таки завис, пытаясь понять, что вызвало такую реакцию. Вообще, когда дело касалось Александры Клевер, он часто не понимал, что, чёрт возьми, происходит, и прикладывал невероятные усилия, чтобы всё же разобраться. Так что в отношении этой девушки Сергей сам считал себя тугодумом. И вот стоит он посреди поля и смотрит в спину девушке, которая вначале колоритно ругнулась, затем наорала на него странно-поучительным образом, после чего, ничего толком не объяснив, ушла. — Наверное, у неё ПМС, — выдал Олег, и Сергей охренел ещё раз. — Моя сестра всегда так орёт, когда у неё гормоны шалят. Под бубнёж Олега Сергей попытался в красках воспроизвести картину случившегося, чтобы хоть что-нибудь понять. Вот они с Олегом спорят по поводу участка, а Саша подхихикивает на фоне. Ничего нового. Но тут она вдруг перестаёт хихикать, и Сергей краем глаза замечает, как Саша неожиданно вся побелела и поворачивается к ней, чтобы спросить, что случилось — вдруг она перегрелась на солнце, и ей стало плохо? Но девушка их словно даже не замечает. И взгляд у неё самую малость перепуганный, будто она резко оказалась в безвыходном положении. Затем страх уходит, сменяясь праведной яростью. Саша опять выдаёт ругательство — и не миленькое «блин», которое обычно использовали девушки Серёжи, а витиеватую конструкцию с пожеланием чьей-то матери эротического турпохода четыре раза. В голове Сергея сразу родились два вопроса: не Никита ли её этому научил и почему именно четыре раза? Однако, разорвав повисшую тишину, Сергей, вместо того чтобы задать действительно мучавшие его вопросы, просто спросил Сашу о том, что не так. А она в ответ принялась орать, как мама после родительского собрания, мол, они с Олегом ведут себя, как дети. Возможно, со стороны они так и выглядели, но Псих не мог понять, что за странная перемена настроения, ведь ещё минуту назад их спор казался ей забавным и она смеялась. И пока Псих подвис, анализируя, что стало триггером, Саша подошла к концу своей тирады, принялась и вовсе истерично хохотать, а затем, глубоко вдохнув, успокоилась и ушла. Это что вообще было? Сергей сомневался, что даже Ида сразу поняла бы, что не так с Сашей. И больше всего в ступор вводил тот факт, что Сергей точно помнил — первой эмоцией девушки был ужас. Оставив Олега на поле, Сергей последовал за Сашей. А она неслась к машине так, словно её подгоняли черти, тыкая вилами в пятки. В итоге, когда он наконец догнал обезумевшую женщину, Саша уже сидела на пассажирском сиденье и что-то отчаянно тыкала в телефоне. Солнце припекало, и в машине стояла настоящая баня, так что дверь девушка оставила открытой. Собственно, на дверь Сергей и оперся, примостив подбородок на горячий металл. — Может объяснишь, что конкретно вызвало забастовку тараканов на твоей мыслительной фабрике? Саша оторвала взгляд от экрана и, изогнув брови, хмыкнула, а затем махнула рукой, мол, отстань от меня, недалёкий, а затем вновь уткнулась в телефон. Такого откровенно пренебрежительного отношения от неё Сергей ещё ни разу не получал. Обычно девушка всегда максимально уважительно относилась к нему. Недовольно? Да. Но уважительно. — Са-а-аш? — вопросительно протянул мужчина, ожидая, что сейчас в её голове что-нибудь щёлкнет и она удосужится всё объяснить. Саша в ответ лишь вновь ругнулась, зло сжимая телефон руками с такой силой, что её ногти того и гляди проткнули бы экран. А ногти у девушки были острые. Такими не только спину можно исцарапать, но и глаза вырвать. Очередное матерное слово вывело Сергея из себя. — Сашенька, выключаем режим истеричной дуры и включаем мозг. Со мной нужно разъясняться на русском языке, а не на языке жестов и мимики. Я не мим и не немой. И матом со мной объясняться тоже не нужно, — Сергей сделал глубокий вдох, думая, как закончить диалог так, чтобы Саша ещё раз не послала его на хер. Женщина явно была не в адеквате. — Если нужно помочь — я помогу, но сначала мне надо понять, с чем именно помогать. Саша подняла на Сергея задумчивый взгляд и, несколько раз моргнув, спросила: — Ты меня сейчас дурой обозвал? Сергей на мгновение опешил, вспоминая сказанное. Когда до него дошло, о чём говорила Саша, он скептически поднял бровь. — То есть это всё, что ты смогла вытащить из моей речи? Саша пожала плечами. — Вы сами использовали дурную фигуру речи, — Сергея самую малость покоробило, что она снова соскочила на «вы», так ещё и слова подбирала какие-то чересчур литературные. Такие, что возникало чувство, будто он пришёл сдавать сочинение по русскому языку. А девушка вздохнула, вроде бы окончательно успокаиваясь, и добавила: — Я сейчас немного не в адеквате… — Я так и понял. — И могу наговорить такого, о чём потом пожалею. — И это я тоже понял. Но в чем проблема-то? Саша немного помялась, прежде чем ответить: — Я…. Я забыла кое-что сделать… по работе. Сергей непонимающе моргнул. И попытался вспомнить, какие проекты у них остались незакрытыми и что Саша могла быть ему должна. Вот только, сколько бы он ни перебирал вариантов в голове, на данный момент у них по срокам ничего не горело. — Саш, я, если честно, не понимаю, о чем ты. В четверг я закрыл проект, а съёмки рекламы будут только на следующей неделе, да и ты к этому никакого отношения не имеешь, — рассуждал вслух он. — Нет, это… — Саша закусила губу. — Это по другой работе. Псих вновь поражённо застыл, пытаясь уложить сказанное в голове. — У тебя есть другая работа? Это что получается, ты мне изменяешь? — с иронией спросил он, стараясь хоть немного снизить градус напряжённости. Ну другая работа так другая, чего тут такого? Уж Псих точно понимал, что каждый волен делать всё, что хочет, пока не подводит других людей. Саша аж рот приоткрыла от удивления, а брови нахмурила. — В этом контексте я на это не смотрела. Но, судя по всему, да. Хотя я бы не назвала это таки-… — Вот это у вас тут Санта-Барбара, конечно! — воскликнул Олег, перебивая Сашу. Сергей резко обернулся. Он и думать забыл об архитекторе. А тот только подошёл и явно услышал лишь часть их разговора. Задыхающийся и потный, он улыбался так, словно разгадал величайшую загадку вселенной и теперь думал, как её применить. И взгляд у него был противный до безобразия. — Я и подумать не мог, что дочка Добронравова окажется такой! — воскликнул архитектор с нотками какого-то затаённого ликования. — Какой? — с предостерегающим интонациями спросила Саша, вылезая из машины. — Как какой? Лживой! — словно выплюнул Олег. — Нет ничего хуже женской измены. Добронравов, конечно, мужик хороший и даже принципиальный, а вот собственную дочь воспитать, видать, не смог. Сергей нутром почувствовал, что что-то в атмосфере вокруг изменилось. Он обернулся и вновь посмотрел на свою бывшую помощницу. Взгляд Саши стал холодным — таким, от которого лава в вулкане остыть может. А дальше произошло то, что поделило жизнь Сергея на «до» и «после». Угораздило же его связаться с такой девушкой… А произошло, собственно, следующее: Саша, у которой явно лопнул шарик терпения, а крышу унесло ветром, выхватила из машины провод зарядки — провод Сергея, между прочим — и принялась стегать им Олега, попутно разъясняя ему, что конкретно он делает не так в жизни в самых красочных эпитетах и формулировках. Олег, который был шокирован такой агрессией в свой адрес, даже не додумался выхватить зарядку и лишь пытался уворачиваться, попутно взвизгивая каждый раз, когда хлёсткий провод встречался с пышным телом. Сергей, понимая, что ничем хорошим это мероприятие не кончится, бросился было их разнимать, но, поглощённый картиной перед глазами, не заметил валявшегося возле машины Сашиного телефона, который та выронила в процессе. Послышался хруст стекла. В ту же секунду Саша, пребывая в пылу сражения, обернулась, наверное, жопой почуяв, что что-то не так. Немая сцена. Все просто стояли и смотрели друг на друга: Саша, сжимая в руках зарядку; Олег с красными полосами на руках и Сергей, поднявший разбитый телефон. Не хватало только перекати-поля и каркающих ворон на фоне. — О Боги, как же я вас ненавижу! — вдруг выдала Саша и резким порывистым движением выхватила свой телефон. Затем, оттолкнув Сергея, села в машину, громко хлопнув дверью. И больше до самого вечера не произнесла ни слова. Вот так вот сначала впадает в ужас, истерично смеётся и матерится, потом пылает праведным гневом, избивая человека зарядным проводом, а затем безмолвно источает ненависть. И всё это за какие-то жалкие пятнадцать минут. Сергей, в отличие от Иды, не считал себя конченным тугодумом, но понять Сашу и всего, что было у неё на душе в тот момент, просто-напросто не мог. Странная она, конечно, эта ведьма…