***
Щёки уже давно перестали краснеть и стыдиться, ведь стыд — это лишь очередная эмоция, выращенная во лжи. А лгать мне теперь не сложно и каждый божий день я чувствую лживое тепло от любимого человека и настоящий, почти осязаемый огонь от того, кто навсегда будет для меня запретным.Крепкий кофе
28 декабря 2016 г. в 02:53
Очередная вечеринка, посиделки в гостях, ссоры, новые знакомства — всё это слилось в будние, ничем не примечательные, ставшие обыденными для моего первого курса. Шли дни, шли события и я уже привыкла к вечным собраниям по поводу предстоящего автобуса, сборам на тему безответной любви или разговорам о сексе. Не происходило ничего интересного.
Образы минувших событий воспоминаниями маячили во время сна, напоминая о бывших подругах и необычном поцелуе.
Юнас как обычно рассказывает что-то о скейтах, грубой ладонью поглаживая мои ноги, он смотрит вверх, в потолок, словно наяву видит все эти флиппы, прыжки и перевороты.
Вежливо хмыкаю, местами посмеиваюсь и искренне стараюсь вникнуть в его слова. Но я никогда не любила скейты, а ему это, наверное, и не важно. Он просто делится чем-то своим, внося свой вклад в наши отношения.
А что вношу я?
Мысли о другом парне, конечно. Как же иначе.
Мне повезло и новость о моём грешном поцелуе с Кристофером была замята. Слухи ползали по школе как десятки ядовитых змей, но никто ничего точно не знал, никто не был уверен, на какой вечеринке и где.
До Юнаса это дошло.
И он спросил меня в лицо, так, как я всегда просила меня спрашивать.
Он тогда залез в моё окно и Нура была с невероятной скоростью засунута в шкаф.
Она слышала мою ложь. Мою самую грязную и ужасную ложь в этой жизни: сидя на коленях любимого человека, глядя в его глаза я сказала что это лишь слухи и не было ещё такого случая, когда я бы изменила ему.
Он поверил, ведь Юнас как верный пёс, он рядом, всегда. И даже если ты его ударишь, дашь затрещину, крепче которой лишь кофе в кружке Криса, он простит. Вернётся.
Как извращённо. Опять, даже выражая сожаление о своей дурости и его верности, я порчу всё одним простым именем: Крис. И даже нету смысла спрашивать, откуда я знаю про его кофе: я просто знаю и всё. Вставая по утрам перед уходом мне доводилось видеть как он его пьёт. И даже поздней ночью, и в полдень. Наверное, поэтому его глаза такие большие и безумные.
Он пьёт слишком много кофе.
— Милый, прости что перебиваю, — он больше не смотрит в потолок, теперь на меня и губы его уже не так широко улыбаются. Ну конечно, я ведь не скейт, — у меня работа через час. Мне нужно собраться. И мать скоро приедет.
Он поднял брови, пробубнив, — у тебя в последнее время очень много работы, — но всё-таки встал, напоследок заключив меня в объятия, поцеловав, — позвони когда закончишь или будешь дома. Уже скучаю.
И по старой привычке он ушёл через окно.
А Крис не такой, нет. И я в этом убедилась уже много дней назад, когда он, зная что моя мать дома, смело позвонил в звонок.
И следующие двадцать три раза он тоже звонил в звонок и всегда заходил через дверь.
Улыбался, хмыкал и в очередной раз говорил о том, насколько прекрасный у меня дом. Маме он понравился.
И спустя сорок минут после ухода Юнаса я усердно работала, получая в качестве награды сладкие поцелуи в шею, тихий шёпот и самоуверенные ухмылки.
Такая работа была мне по душе, но наверное, дело в клиенте.
Мысли о подобном извращении над своей судьбой были запретным, они истязали душу и не позволяли спокойно засыпать. Но вызывающий и задорный взгляд быстро развеял все сомнения.