Коротышка

Глава13. 54,9 см. -Люси… ты опять плачешь из-за этих гадов? Что они на этот раз сделали? – Строгий девчачий голосок, заставил отвлечься от грустных мыслей и обратить внимание на своего обладателя. Летняя листва её глаз внимательно и долькой укора смотрела в её заплаканное личико. -Эрика… Они меряли длину волос… потом, сказали, что они ужасны… — Кареглаза, заревела пуще прежнего. Её подруга только обречённо присела рядом на кровать и стала гладить её по головке, успокаивая. Золотые локоны струились под её маленькими пальчиками тоненькими речками. -Надо же было выдумать такое… и совсем они не ужасны. Ты больше слушай их, они тебе ещё и не такое скажут… — всхлипы подружки потихоньку утихали. Эрика дотянулась до расчёски и, развязав ленточку сбоку на светлой головке, принялась заботливо приводить локоны в порядок. Она знала, что Люси так быстрее успокаивается. Вскоре, Хартфилия затихла. Её лицо смягчило черты, и сейчас она выглядела вполне счастливой, если не считать красных опухших глаз. Завязав ленточку на место, и заботливо платочком убрав с лица подруги остатки слёз, она с улыбкой посмотрела на сидевшего перед ней ангелочка без крыльев. -Ну вот, другое дело. Теперь не хватает только улыбки. – Щелкнув пальчиком по носику, Эрика улыбнулась. Люси от таких действий не смогла не улыбнуться в ответ. – Ты как в порядке? -Спасибо, Эрика. – Она радостно смотрела на единственную, которой может доверять в этом жестоком мире алчных богачей, в котором правит правило: «Деньги — это власть». Её кофейного цвета волосы весело переливались при свете солнца, а зелёные глаза, говорили, что сделала она не из простого теста. Эта девочка полная противоположность Хартфилии. Если Люси, робка, хрупкая и напуганная девочка, то Эрика весёлая, целеустремлённая, и бойкая девчонка-сорванец. Даже не смотря на своё происхождение, она никак не подчинялась этим законом воспитания, и Люси её гордилась. Она стала для неё, кем-то вроде идола или божества и одновременно толстой стеной, которую не пробьёшь даже самым сильным заклинанием. Кивнув блондинке в место ответа, она взяла её за руку и потянула вон из её комнаты, на поиски трех оболтусов. Искать их долго не пришлось, мальчишки сидели около фонтана и о чём-то бурно болтали. -Эй, вы! Вы совсем страх потеряли!? – Грозный голос раздался хуже грома, а сзади нависла чересчур тёмная туча. Узнав в ней своего заклятого врага, пацаны рванули со всех ног в поместье, но одному не удалось скрыться. Будучи схваченный за ворот рубашки, он со страхом глядел на шатенку. -Нами… вам чё, мало было в прошлый раз? – Мальчик что-то пропищал. Конечно, он помнил, что было в прошлый раз и как им троим, досталось за эту выходку. Но издеваться над Хартфилией стало привычкой, наркотиком, что, не смотря на то, что мстя, Эрики, бывает очень страшной, он не смогли отказаться от такой дольки радости. Уж настолько силён был соблазн, что устоять было невозможно. – Значит так! Сейчас, ты извиняешься перед Люси-чан, и идёшь за своими дружками, что бы они тоже извинились. А после, я с вами поговорю отдельно. Ты понял? Тот поспешно закивал, и когда был отпущен, унёсся подальше, но в зоне видимости. Нами остановился, показал язык Эрике, прокричал обидные для Люси слова: «54,9см, у моей мамы. Волосы и то длиннее», и скрылся в особняке. Ярость охватила Эрику, не желая больше сдерживаться, она тоже скрылась следом за «ходячим трупом». А Люси осталась одна сидеть у фонтана и смотреть на своё отражение в воде. Волной нахлынули воспоминания о матери и забрали с собой в озерцо её короткой памяти, о прошедшей жизни. После этого случая, цифры «54,9» стали её преследователями, кошмаром или даже страшнее. Сами по себе люди это делали безобидно, но мы ведь говорим о богатеньких. Значит, это «безобидное» могло причинить невыносимую боль. Но это ни с чем не сравниться, как острое копьё Предательства, разочарования, которое вонзилось прямо с сердце. Так быстро, незаметно и не ожидаемо. Сейчас ты видел, слышал, дышал, улыбался, мечтал, но раз и в пороховой отсек случайно бросили зажжённую спичку. Что из-за этого может быть? Взрыв! Огромный, колоссальный взрыв всего черного, что накопилось в душе. Если ты видел, то ты ослеп. Если ты слышал, то ты оглох. Если ты улыбался, то ты ревёшь. Если ты мечтал, то ты обезумел. Если ты дышал, то ты задохнулся. Тебя лишили воздуха, этой сладкой пищи, что тебе просто необходима. И ты закрылся. Запутал сам себя в кокон. Но ведь внутри него темно, настолько темно, что ты сам становишься частью этой тьмы. Эрика общалась с ними всеми, втайне от Люси. Она служила по обе стороны баррикад, как умелый шпион. Но одного она не рассчитала. Одного случайного случая. Тогда она весело общалась с мальчишками, а Люси стояла рядом. Не на виду у всех, а за углом и всё слышала. Ладно, то, что она так общалась с ними, Хартфилия могла простить. Но слова «54,9 см» тонкой молнией ударили в грудь, и подожгла спичку. Но бросил её Отец. Вечером он объявил о помолвке. Она тогда выпила сладкого яду, закрыла все двери к её раненому сердцу, в попытках защитить его. Но делала только хуже, сердце быстро зажило, но выбраться из-за стальных дверей не смогло. Девушка оглохла на его зовы, не слышала его протесты и мольбы. Стало невыносимо отвратно, и она решилась. «Коротышка» именно это были её последние строчки в этот ненавистном доме. Не забыв поджечь фотографию, где Люси и Эрика были вместе, и ровно по линейке рассыпать этот пепел на 54,9 см. Что ж, они сами сделали её такой. Они сами виноваты, что в Фиоре появился ещё один маленький, но непроглядно чёрный сгусток тьмы и назвали его «Коротышкой».