compassion

Рей совершенно не понимает, что такого особенного есть в этом Сноуке, что заставило одну половину Галактики пойти войной на другую; что заставило молодого рыцаря-джедая перебить своих товарищей и всадить клинок в грудь родному отцу; не понимает и понимать отказывается. И продолжает демонстративно закатывать глаза, когда Кайло Рен с энтузиазмом религиозного проповедника заводит речь о том, что мудрость Верховного Лидера не знает границ, что ничего во Вселенной не укроется от его пронзительного взгляда; что он знает о всех них даже больше, чем они сами знают о себе. Тот самый Сноук, который нескладный тощий старик, больше похожий на труп, чем на живое существо, который до дрожи боится возвращения последнего джедая и ничего не смог сделать, чтобы предотвратить разрушение базы "Старкиллер"; Рей пытается его ненавидеть, но даже бояться не получается. Ему, как оказывается, она нужна гораздо больше, чем он ей — Кайло Рен, судя по всему, утратил доверие после того, как проиграл ей в бою, и его мастер задумался о запасном плане — Сноук разговаривает с ней тоном "доброго дядюшки", и это абсолютно сбивает Рей с толку. Она ожидала чего угодно, что ей будут угрожать смертью, что её будут пытать, вывернут ей мозги наизнанку и отправят убивать невинных; но только не того, что с ней будут обращаться как с несмышлёным ребёнком и с поразительной стойкостью терпеть её упорное нежелание воспринимать весь этот поток пропаганды — как будто Верховному Лидеру действительно есть какое-то дело до того, что она чувствует. Это, конечно же, ложь; если бы Кайло Рен не провалил испытание, они бы не разговаривали. Рей закрывает глаза и начинает считать про себя: один — она ничего не имеет против смерти мальчишки, два — от этого всего слишком сильно веет предательством, три — он это заслужил, четыре — она ведь не убийца, пять — он злодей, шесть — а она джедай, семь — он убил её друзей, восемь — но у Леи больше никого не осталось, девять — Сноук всё равно хочет от него избавиться, десять — а какого вообще ранкора она вдруг стала соглашаться со Сноуком? И всё же расслабляет пальцы, уже было сжавшиеся в кулак и слегка искрящиеся, скрещивает руки на груди и продолжает делать вид, что ей абсолютно наплевать на то, что может предложить ей Тёмная Сторона, она ведь герой — герой, который за всё это время даже не пытался дать злу достойный отпор, ага. "Стоило бы начать прямо сейчас", — мелькает в её голове; впрочем, Рей пока ещё не настолько сошла с ума от одиночества, чтобы не отличать идеи Сноука от своих собственных. Вокруг неё маршируют штурмовики в одинаковых белых доспехах, чеканят шаг облачённые в чёрное генералы с каменными масками на лицах; не люди — машины, готовые нанести удар по первому приказу; она здесь — единственный живой человек, в котором пока еще не умерло сострадание, эта глупая ошибка в суждениях. Рей сильно сомневается, что из неё может выйти хороший солдат; она сломана, она болезненно зависима от эмоций и не собирается ничего с этим делать, и вот что странно — её никто не собирается относить за это на свалку. В этом определённо есть какой-то подвох, но Рей даже не пытается задуматься об этом; она последнее время и в своих мыслях не всегда может разобраться, что уж говорить о чужих.