Букет для спецгруппы

Из столовой пахло вкусно. В общем и целом нормальное явление, но тут надо знать ситуацию. Секретной базе спецназа ГРУ Лениградского военного соединения* по штатному расписанию повар полагался всего один и тот на очень небольшую зарплату. Так что до сих пор не везло, сменяющие друг друга повара мало того, что быстро проворовывались, так ещё и готовили малосъедобную бурду. В итоге все местные обитатели, временные и постоянные, предпочитали есть где угодно, но не здесь, а наряд вне очереди по кухне считался самым жестоким дисциплинарным взысканием, которое накладывали чёрствые и взбешённые командиры. Вообще, группе майора Платова перепало два выходных после завершения весьма непростой операции и бойцы планировали разъежаться по домам, остановившись по пути в каком-нибудь кафе. Поесть последний раз удалось только утром и то остатками пайка, но даже Урманов до этого момента не считал себя настолько безбашенным, чтобы идти в столовую. Теперь же из дверей этой самой столовой заметен был хвост очереди, в которой совершенно на равных стояли генералы и прапорщики. Любопытство и голод объединились, всухую разгромив осторожность. На пороге Урманов на пару секунд застыл, но быстро очнулся, получив толчок в спину. Товарищи тоже были голодны. За неделю столовая изменилась до неузнаваемости, кто-то выдраил все углы, до блеска натёр стойки и раздачу, отмыл до первозданной чистоты посуду и столовые приборы. Кроме того на окнах появились занавески, на столиках скатерти и в целом выдержать достойно такие радикальные перемены бойцам Платова помогла только закалённая годами службы выдержка. Ну и запахи от раздачи. Изменения коснулись и меню, вместо стандартного борща и каши теперь имелись на выбор три первых блюда, три вторых, четыре гарнира, два салата, кисель и выпечка. Док, Хруст и Клим отрывались по полной, выбирая между обычным и фасолевым борщом, а Урманову впервые в жизни было всё равно. Он смотрел на нового повара. Точнее, на новую. Это была девушка лет двадцати пяти, невысокая, с очень женственной, хотя и пухленькой фигуркой. Рост у неё был средний, из-под колпака выбивались рыжие кудряшки, а белый поварский халат только подчёркивал изгиб бедёр и гармонично-тонкую талию. Последним ударом стали веснушки на носике. С точки зрения Урманова такая девушка была бы идеалом даже без кулинарных способностей. Увы, так считал не только он. Все стоящие в очереди офицеры, а население казармы колебалось в рамках от ста до двухсот кобелей человек, тоже оценили внешние данные и кулинарные способности. Количество комплиментов приблизительно равнялось количеству заказов, только девушка в ответ едва выдавливала вежливые улыбки, старательно пряча тёплые карие глаза. Слегка избавиться от наваждения Урманов смог только к чаю, тогда же и ощутил в руках нереально вкусную плюшку. Две пустые тарелки красноречиво свидетельствовали о том, что он уже поел, но подробности в памяти не отложились. При этом с раздачи уже возвращался Док с добавкой тефтелей.  — Её Юля зовут, — поделился разведданными Вяземский, — двадцать шесть лет, проживает здесь же. С семейным положением что-то странное, уборщицы шептались, но очень тихо. Я вот думаю, а стоит ли из-за двух дней в город переться? Выспаться и тут можно. Хруст солидарно кивнул, влюблённый Змей отмахнулся. У него в городе была Инна. Мнение Клима осталось при нём, а вот Якут просто разрывался. Ему хотелось бы остаться, да, но в собственной квартире уже второй месяц искрила проводка. Хорошо хоть у соседей ситуация нормализовалась. Якут уже два года наблюдал урывками за этой драматической комедией под названием развод, изредка даже стыдясь собственной принадлежности к мужскому полу. Мало того, что сосед почти пять лет «искал» работу сидя на шее у жены, мало того, что не способен был даже мусор вынести без двадцати напоминаний, так ещё и попался на измене. Причем любовница, реализовавшаяся и интересная женщина лет тридцати пяти сейчас ждала благоверного во дворе в машине, пока тот собирал свои вещи у жены, пытаясь прихватить ещё посуду и одёжку дочери. Впрочем, вмешательство Якута очень ускорило процесс сборов. Вечер Урманов всё же провозился с проводкой, вспоминая эту и многие другие истории из жизни. Почему-то им с товарищами не везло категорически, женщины сбегали едва услышав слово «спецназ», а вот за такими мудаками едва ли не в очередь выстраивались. Проводить ещё один день дома Якут передумал на следующее утро. Надо было идти в магазин, что-то готовить для себя и придумывать занятие ещё на полдня, а в казарме точно ждали товарищи. Атмосфера в столовой за день успела неуловимо измениться. Нет, по-прежнему было чисто и вкусно, но улыбка рыженькой поварихи померкла, а блюд стало как-то меньше. И те подозрительно напоминали традиционное похоронное меню. Якут подумал пару секунд и «не заметив» сидящих по центру товарищей пристроился в уголке. Соседний столик занимали две уборщицы, бухгалтер и пожилая медсестра из лазарета.  — Юленька что-то тоскливая сегодня.  — Так муж её бывший приезжал. Козел каких мало! — бухгалтерия традиционно знала всё, — то есть, не бывший ещё, они как раз разводятся. Он бедняжку изводил, дескать ты никто и звать тебя никак! Кухарка! А у кухарки-то образование высшее! Институт общественного питания с отличием. И практика в двух элитных ресторанах. Этих, мышлинских.  — Мишленовских, — поправила более опытная Любовь Михайловна. Дочь медсестры вполне успешно вышла замуж за обеспеченного человека и сейчас осваивала люксовую жизнь, делясь впечатлениями с матерью.  — Неважно! А сам муж кто? Адвокат! Прозвучало как приговор, впрочем, Якут тут мнение общественности разделял. Больше, чем адвокаты нервы обитателям базы трепали только журналисты и бойцы за права человека. Всегда конкретного и больше правого, чем его многочисленные жертвы.  — Ну так разводятся же уже! Чего теперь тосковать? И без мужика жить можно, а если даже и нет, то вон кобелей полна казарма. На такую девушку любой клюнет. Не зря же Урманов тут уже полчаса уши греет! Даже про борщ забыл! Якут смутился, вылил остывший борщ из ложки обратно в тарелку, которую рассеянно отодвинул. На лицах четырёх женщин появилось обеспокоенное выражение.  — Яшенька, да ты не переживай! — тётя Глаша, строгая обычно уборщица, даже руками всплеснула, а говорила с искренним сочувствием, — слышала я их разговор. Он же сюда приезжал! Там нет никаких чувств, он квартиру отсудить хочет. То есть комнату! Комната-то её, добрачная, в коммуналке. Но дом тот расселяют, деньги хорошие дают. Юленьке хоть на однушку в микрорайоне хватит. Я знаю всё! Я же Юленьку чаем отпаивала после скандала этого.  — Как сюда приезжал? — встрепенулась главбух, — база же секретная! Глаша! Да что же это происходит! Так всё, я к начальству, а ты сходи на КПП. Что это они без пропуска всякую шваль! Уборщица солидарно кивнула, забрала из угла верную метлу (не одно поколение служащих тайком считало, что тётка ей не метёт на самом деле, а просто ночами на шабаш летает) и грозными шагами направилась к выходу. Урманов представил себя на месте проштрафившихся дежурных и даже поёжился. У них «по помытому» не рисковали проходить даже генералы и министр обороны. Обедающие успели разойтись, а Урманов вернулся к порядочно остывшему борщу и почти доел тарелку, когда над ухом прозвучал обеспокоенный голос:  — Невкусно?  — Что вы, Юленька, очень вкусно! Просто задумался немного. А пирожки вообще выше всяких похвал. Только вы сегодня грустная.  — Ерунда, пройдет. Вы доедайте, пожалуйста, мне порядок надо навести, а тут стулья поднимать долго. Якут задумчиво окинул взглядом сперва девушку, потом столики. Их было всего-то сотня, по четыре стула возле каждого. Это во-первых. Во-вторых, дежурных по столовой назначали приказом каждое утро и где сегодняшние шляются? Пирожков переели?! Отказываться от помощи девушка не стала, тем более, что вскоре Урманова стал искать Хрусталёв, легко взявший полсотни столиков на себя. Ему же удалось немного разговорить девушку на нейтральные темы, пока Якут опять тщательно прислушивался. Юля любила альбомы по истории моды, шила себе вещи сама и обожала георгины. В благодарность за помощь им выдали пакет пирожков, а Хруст успел краем глаза заметить, как кухню через заднюю дверь покидает смутно знакомый человек с таким же пакетом, трепетно прижимаемым к груди. На следующий день группу Платова вновь командировали в условно-цензурное место с невыполнимой миссией и потому следующая встреча Якута с Юлей состоялась только через неделю. В глаза сразу бросились заплаканные глаза девушки, сходящий синяк на её скуле и отсутствие заслуженной метлы тёти Глаши. Как оказалось, уборщица её просто сломала об дежурных с КПП. Они, запуганные адвокатской корочкой, опять пропустили на территорию Юлиного бывшего, отчего девушка получила травму, а вся казарма два дня питалась чёрт знает чем. С проштрафившимися караульными теперь никто не разговаривал. Ситуацию надо было срочно исправлять, так что Урманов поспешил к известной многим лазейке в заборе и оттуда на ближайший цветочный рынок. Тётя Глаша с очень многозначительным лицом успела трижды напомнить про георгины. С боевой задачей Урманов справился на высочайшем уровне, букет своим видом внушал оптимистичные мысли даже опытному офицеру, а на стрёме стоял верный Хруст, то есть отлучка должна была пройти незаметно. Увы, разконспирироваться пришлось, как раз у той самой лазейки некий гражданский хлыщ давал взятку одному из новичков, который и показал, видимо, сверхсекретную, лично командиром базы прорубленную лазейку. В первый момент в голове мелькнуло только хрестоматийное: «непорядок». Очевидно те же мысли посетили и Хруста, ибо прапорщик отошёл чуть в сторону от лазейки, пропуская незванного гостя. Впрочем, только для того, чтобы перехватить захватом сзади.  — Не имеете права! Я адвокат! У меня удостоверение есть.  — Засунь его себе… Хрусталёв нежно улыбнулся, предоставив клиенту самому решать насколько глубоки анатомические познания отдельно взятого прапорщика, а Урманов сноровисто обыскал адвоката, разыскивая то самое удостоверение. Фамилию Юлии, кстати, выяснить Якут так и не удосужился, но полагал, что на территорию адвокаты пачками не лазят. Выяснить суть претензий удалось за пять минут, отговорить за десять, причем даже без применения физической силы и угроз. Сообщение о том, что расстроенный повар расстраивает две сотни офицеров спецназа угрозой не считается. Адвоката сдали в военную прокуратуру как нарушителя, а Якут покрепче прижал к себе чудом не пострадавший букет и направился к Юле. *** Несколько месяцев спустя.  — Урманов, а ты не обнаглел? Якут, внаглую прошедший к раздаче без очереди, пожал плечами и вручил цветущей Юлии очередной букет георгин.  — Не очень, — откликнулась девушка с милой улыбкой, — а те, кто думает иначе рискуют остаться без добавки. Очередь неровно загудела, уверяя Юлию в своей огромной любви к Урманову и борщу, а сам Якут, прихватив одну тарелку, отошел к столу. Дома его явно ждёт очень вкусный ужин, но это не повод отказываться от перекуса. Солянки Юле давались даже лучше борщей. А вообще связи среди уборщиков и поваров стоили дорого, дороже даже, чем завязки среди высшего командования.