Тот, кто видел однажды тьму

      Он не любил её.       Нет, совершенно точно. Не любил.       Девушка сняла перчатки и рассеянно бросила их в сторону. Сара закрыла глаза, чувствуя нарастающее раздражение. Её сердце болезненно заныло, когда она увидела затаённый гнев в знакомых серых глазах. Его гнев. Но разве есть вина Сары в том, что мать во время очередного выступления снова пошла против его воли?       Мать.       Такое нелепое слово.       Атлатонин.       В её мысли ворвалось имя, данное Человеком в Маске. Оно подходило женщине как нельзя лучше. Мужчина тонко чувствовал всю мерзость и порочность человеческой души, её потаённые страхи и желания. Мать была именно такой. Наивной, глупой Атлатонин. Той, что, вопреки всему, наплевала на дочь. Только друзья заботились и поддерживали её в этом проклятом Сентфоре.       Стефани.       Люк.        Майкл.       Дерек.       Сейчас черты их лиц практически растворились в памяти девушки, а имена затерялись среди бесчисленного множества других.       Но память хранила предательство.       Её предательство.       Было ли это попыткой спасти их? Нет, лишь самообманом. Сара боялась осуждения. За то, что душой тянулась к нему, своему самому главному пороку. Чувства, что вспыхнули между О’Нил и Человеком в Маске, были аморальны и запретны.       Школьные влюблённости. О, Сара никогда не воспринимала ухаживания Люка или Майкла всерьёз. Они были друзьями. Детьми, что выросли вместе. И ничем более.       Хотя Дерек её любил. Возможно, она могла быть с ним счастлива. Могла бы построить будущее, даже завести семью. Но… нет. Лишь единожды поддавшись власти сна, она навеки потеряла душу и отдала своё сердце.       Её размышления прервал один из участников труппы, вырывая Сару из созданного ею собственного мира грёз и возвращая в жестокую реальность. Губы Мордогрыза расплылись в хищной улыбке, когда он протянул девушке чашу, в которой шевелилось что-то живое. Она практически привыкла к здешней еде. Практически.       Сара взяла чашу в руки и выпила всё до последней капли, чувствуя, как мерзкая жидкость обжигает горло. Мордогрыз почтительно поклонился хозяйке, удаляясь. В последние несколько лет никто не смел проявлять к ней неуважение.       Никто, кроме Человека в Маске.       Девушка села на застланную алым шёлком кровать и коснулась пальцами губ. Она помнила их поцелуй перед выступлением. Страстный, жадный. Когда в лёгких недостаток кислорода, а сердце трепещет от каждого прикосновения желаемых губ. Но, несомненно, в этом касании нет того чувства, которое воспевают в книгах. Она — лишь очередная игрушка. Марионетка в опытных руках кукловода. Человек в Маске никогда не скрывал этого, не упуская возможности при каждом удобном случае напомнить девушке её истинное положение.       Снова погрузившись в мир воспоминаний, Сара не заметила, как чьи-то сильные руки легли ей на плечи. Она вздрогнула от прикосновения и оглянулась. Поймав его надменный холодный взгляд, едва слышно выдохнула. На скулах мужчины заиграли желваки, а губы были плотно стиснуты. Человек в Маске злился.       — Снова будешь защищать её?       Он стиснул её плечи так, что девушка едва не вскрикнула от внезапной вспышки острой боли.       — Кого? — недоумённо спросила Сара, но память тут же вырисовала в голове образ матери. Вернее, того жалкого существа, что от неё осталось. — Нет.       — Нет? — во властном голосе прозвучало удивление. Он поднял девушку за плечи, заставляя взглянуть в свои серые, хищные глаза. Человек в Маске ненавидел ложь, но Сара не лгала. Не в этот раз.       — Нет, — повторила она, чувствуя, как тьма обволакивает сердце. — Ты делаешь мне больно.       Шумное дыхание мужчины свидетельствовало о том, что он всё ещё был во власти гнева. Человек в Маске сжал плечи девушки сильнее, наказывая её за каждый упрёк, за каждое слово, оставляя на нежной, уязвимой коже багровые синяки. Сквозь предательски тонкую ткань чёрного платья она чувствовала тепло рук, сжимающих её тонкие, хрупкие плечи.       Сара коснулась маски, медленно и осторожно снимая ненавистный предмет. В этот раз он позволил обнажить глубокие, уродливые шрамы. Мужчина пристально смотрел ей в глаза, не скрывая своего истинного облика. Словно хотел, чтоб девушка увидела всё уродство его души в изъянах человеческого тела.       — Кто я для тебя? — задала она опрометчивый вопрос и тут же пожалела о словах, сорвавшихся с её губ.       — Ты знаешь ответ, — голос мужчины прозвучал холодно и отчуждённо. Сара поймала его пристальный взгляд на своих губах и вздрогнула. Она всегда нервничала, когда он смотрел на неё так.       — Мордогрыз привёл несколько ценных экземпляров, можем взглянуть…       Человек в маске перебил её. Схватив за волосы и притянув, он заставил посмотреть себе в глаза, прожигая испепеляющим взглядом.       — Я видел одного из твоих дружков-трусов сегодня на выступлении. Кажется, Дерека.       Он внимательно смотрел, наблюдая за реакцией в бледно-голубых глазах. Читал каждую эмоцию, не давая укрыться от пристального взгляда. Уже несколько десятков лет Сара принадлежала только ему, но лишь телом. Он не мог одержать победу над её всё ещё светлым сердцем. Она всячески противилась его воле, защищая жалких людишек, заслуживающих вечного скитания в цирке уродов. Он помнил того худощавого паренька, к которому она прижималась, ища защиты. Как его руки блуждали по телу, позволяя объятиям стать интимнее.       — Он смотрел на тебя.       — И? — равнодушно пожала плечами Сара. Упоминание Дерека вызвало лишь сожаление. Сожаление о прошлом и совершённых ошибках. Если бы она знала, чем это обернётся для её друзей, несомненно, предпочла бы преодолевать в одиночку все сентфорские сложности.       — Жадно, откровенно разглядывал. Словно видел впервые. Словно хочет тебя.       — Прекрати, — прервала его девушка в попытке вырваться из цепких рук, но тщетно. Человек в Маске крепко держал её плечи, продолжая нашептывать страшные вещи.       — Я ведь могу забыть о нашем уговоре и убить его.       Мужчина ожидал вспышку гнева и бурю эмоций в глазах, но Сара позволила себе гораздо большее. Подняла руку и нежно провела по израненной щеке, задержав пальцы на глубоком шраме.       Это что, ревность?       Нет, не может быть.       — Мне безразлично, — прошептала она, прежде чем коснуться губами шеи мужчины. Оставила долгий поцелуй на изуродованной огнём коже, наслаждаясь её вкусом.       — Неужели? — его бровь взметнулась в удивлении. Человек в Маске закрыл глаза, чувствуя прикосновение кончика её языка. Податливая, мягкая Сара. Она не пыталась выцарапать ему глаза, словно кошка. Не перечила каждому его слову. Покорная Сара. Его Сара. Мужчина коснулся пальцами подбородка, заставляя заглянуть ему в глаза.       — Ты тоже целовала его так?       Мгновение — и буря эмоций. Она пошатнулась, словно от пощёчины. Униженная и оскорблённая, девушка вырвалась из его рук. Подбежала к столу, ухватившись руками за спинку стула так сильно, что побелели костяшки пальцев.       Она знала, что он подошёл. Почувствовала, как опаляющее дыхание коснулось её виска.       — А он? Позволял себе целовать тебя?       Мужчина медленно провёл языком по шее и прикусил мочку уха, позволяя наслаждению смешаться с болью.       — Ответь же мне, Сара.       — Да! Да, целовал! — в намерении прервать эту игру, выкрикнула девушка. В душе шевельнулось что-то скользкое и омерзительное. Захотелось сделать ему так же больно, как сделал он своими сомнениями и упрёками.       Человек в Маске развернул её спиной к столу, приподнимая и усаживая на деревянную поверхность. Он склонился над ней, прижимая напряжённое тело к себе. Мужчина знал, что его прикосновения сделают её мягкой и податливой. Он несомненно разбудит в ней страсть, упиваясь каждым криком удовольствия, сорвавшимся с её губ.       — Ты врёшь, — усмехнулся он, читая в нежно-голубых глазах ответ. Она вдруг оказалась совершенно уязвимой. Чувствуя, как на глаза наворачиваются слёзы, Сара выкрикнула, не сдерживая эмоций:       — Если ты знаешь, зачем спрашиваешь? Зачем? Ты ведь знаешь, что я. Что я…       

Я люблю тебя.

      Но он не дал ей сказать. Эти слова принесли слишком много боли в прошлом. Ранили в самое сердце, оставив после себя глубокую кровоточащую рану, с которой хлынула чёрная кровь. Он привлёк девушку к себе, преодолев слабое сопротивление хрупких рук. Человек в Маске коснулся её губ, выражая в страстном, жгучем поцелуе всё, что было сокрыто в тёмной душе. И прежде чем чёрная шелковая ткань её платья соскользнула с её плеч, мужчина произнес:       — Ты моя, Сара. Моя.