Fire

— Приготовились! И-и раз! Джухен сглатывает, волнение тонкими паучьими сетями распространялось внутри; ладони потеют, взгляд бегает от одного предмета к другому. Ей удалось взять одну из главных ролей, пусть выступление было совсем скоро, но тренер согласился, потому что из Джухен прима-балерина куда лучше, чем бесцветная массовка позади. Последняя тренировка перед выступлением уже прошла, в голове точный отсчет, она внимательно смотрит в лицо своему партнеру и прикрывает глаза на несколько секунд. Па-де-дё.* Льется музыка, в зале повисает тишина и начинается антре*. Она буквально порхает и легкими прыжками достигает середины сцены, с плавностью делает адажио*, когда её партнер становится напротив и мягко выхватывает её руку, позволяет бесконечно кружиться вокруг него в порыве искренней любви. Так казалось зрителям, они восхищенно ловили каждое движение, каждый прыжок, с небывалым восторгом подмечали то, как она танцует, словно её сердце сейчас горит, и этот жар она дарит балету, порхая, подобно бабочке, на сцене. Но всё это прекрасная, отчасти волшебная оболочка. Движения прима-балерины были точными до самых мелких деталей, даже её взгляд, улыбка — всё отрепетировано, когда на деле ей впервые страшно. Вот она замирает с вытянутой вперед ногой, ждет когда её партнер закончит собственное сольное выступление; после него они должны вырваться вперед и сделать прыжок. Все мышцы напряжены, бледный свет от прожектора падает на ее хрупкую фигуру, и она боится показать волнение. Боится сглотнуть, отвести взгляд, чуть опустить ногу или не удержать баланс. Всё происходит слишком быстро: они с легкостью подбегают друг к другу, берутся за руки и уже несутся на переднюю сцену, как Джухен чувствует, чувствует, что все тело превратилось в один кусок металла и «взлететь» она либо не сможет, либо подпрыгнет недостаточно высоко. В этот короткий момент, когда впереди столько людей, что с жадностью, восхищением, удивлением — да с чем угодно, смотрят на неё, Джухен понимает, что разобьется, и этот гребаный чайный сервиз она не склеит вновь. Она прыгает, позволяет впервые себе открыться, чувствует, словно у нее за спиной с болью вырывается лишь одно крыло, знает, что все уже обречено и такой птице не суждено лететь по небу, но она вырывается вперед, выгибается в спине и предстает миру в своей истинной сущности: хрупкой, слабой, но, тем не менее, восхищающей. Зрители охают, ведь перед выключением всех прожекторов, они уловили то, как взлет быстро кончается, а балерина вновь приземляется на сцену, но с глухим звуком, словно так и планировалось: трагично, больно, удивительно. Джухен сидит на полу, вглядывается в темноту и затаивает дыхание. Её партнер понимает, что она облажалась, и потому быстро хватает за руку, и уводит за кулисы, пока не началось следующее выступление. Было что-то в её взгляде не то… Так смотрят люди, что теряют слишком много и слишком часто, а в их глазах читается лишь… пугающее безразличие?

***

— На сегодня закрываем салон. Вот, что слышит Тэхен, когда еще ранним утром заставил себя подняться с матраса, выпить наспех кофе, а после поплестись по заученным маршрутам, чтобы зайти в салон и увидеть лишь собирающегося босса, который кидает ему в руки ключи и недовольно выдавливает из себя «Чего застыл?» — А с чего такие перемены? — осторожно спрашивает Ким, закрывая черный вход. — С того, что тебя это не касается. Тэхен усмехается, но не отвечает. Как бы там не припекало, как бы не хотелось несколько раз вмазать по этому наглому лицу, это «лицо» платит ему и держит у себя в чертовски популярном салоне. Тупое желание зарабатывать на жизнь и, соответственно, жить заставляет Кима прямо сейчас натянуть улыбку, пропустить вперед нескольких коллег, а после выйти, закрыть главный выход и отдать ключи. Внутренняя злость быстро утихает, потому что ко всякой несправедливости, выскакивающей из самых различных поворотов, он уже давно привык. Злился, представлял, как к вечеру будет поджидать свою жертву, а после милосердно царапать лицо ножом, дабы избавить мир от подобного лицемерия, но после привыкал и эта буря внутри утихала так же быстро, как и закипала. Тэхен вновь заваливается домой, обнаруживает очевидный свинарник. Полный день свободы и свободного времени. И посвящать его всецело выпивке он совсем не собирался, хотя бы потому, что для этого существует ночь. Неужели запашок этой квартиры настолько задолбал силу свыше, что она выделила шанс Ким Тэхену превратить свою скромную свалку в скромную квартиру? Он с недовольством кидает весь мусор в один пакет, собирает грязные вещи и сует в стиральную машину, после начинает вытирать пыль и более аккуратно расставлять различные вещи по местам. Через полчаса всё выглядит куда лучше, чем раньше, и он спокойно плюхается на диван, выуживает телефон из заднего кармана, смотрит на время и недовольно цокает языком. Он бы спокойно выспался, если бы не дурацкая любовь босса к сюрпризам. Он вспоминает про Джухен, улыбается и начинает писать сообщение. Занята? А: да, у меня выступление. М-м, а я свободен на целый день. Кто у нас неудачник? Ответа не следует. Тэ чуть хмурится и пишет еще. Да я шучу. А: знаю, просто сильно занята. Отшиваешь меня? А: только сегодня. Плохая девочка. Ответа вновь не следует, Ким раздраженно откидывает телефон и пялится в потолок. Сходить куда-нибудь? Одному скучно. Проспаться? Можно и потом. Идеальным вариантом была бы Джухен, но и она занята, причем настолько, что не отвечает на сообщения. Солнечный свет пробивается через приоткрытые шторы и светит прямо в глаза. Тэ закрывает глаза, открывает, закрывает. Такое тихое утро казалось подозрительным и необычным. Ким больше привык с сумбуру, спонтанности, ко всем антонимам «спокойствия», но не к тому, чтобы вот так вот расслабленно лежать на диване и наслаждаться теплом от солнечных лучей. Все мысли в голове буквально исчезают, а Тэхен чувствует себя разбитой лодкой в океане. По всем законам он должен утонуть и забыться на самом дне, но он плывет и плывет, навстречу к новому рассвету. Однажды этот рассвет исчезнет. Однажды он не увидит дальнейший путь, лишь неизвестность под собой. Однажды Ким Тэхен утонет.

***

Джухен несколько раз проверяет телефон, чуть щурит глаза, когда цепляется взглядом за дату. Шестнадцатое октября. Она вновь не замечает прихода осени, вновь пропускает это время года через себя, но сколько бы она ни игнорировала рыжие листья, частые дожди и пасмурное небо, осень способна оставить след иначе. Осень ворошит всю ее жизнь, царапает долгими ветрами, игловидными ливнями слабое сердце, впускает в нее яд «апатии». И она покорно задыхается, лишь устало подпирает голову рукой и поддается. Потому что сопротивляться нет сил, к тому же, никому не нужна эта игра: рано или поздно все сдаются. Тут же вспоминается Тэхен и пальцы неосознанно дрожат. Она убеждала себя долгими ночами, что у Кима за теми словами совсем другая история, но вся её сущность верит другой вариации, где Тэ просто устал от неё. Что в их отношениях также наступила осень, что жаркое лето закончилось, и всё сведётся к колючей зиме, что разорвет их связи беспощадным морозом. Больно, больно до того, что она предпочитает тренироваться до двух часов ночи, чтобы, придя домой, сразу вырубиться. Но эта боль не такая, как у всех. Она «не первая», когда ты истерично кидаешь вещи, изводишь себя, хватаешься за волосы, пытаешься что-то вернуть. Джухен не знает, как это назвать. Может… «привычная боль»? Это чувство настолько приелось к тебе, что ты ощущаешь лишь холодную опустошенность, ты уже не стараешься что-то изменить, ведь бесчисленные падения научили лишь одному: жить дальше. Бэ отворачивается к большому окну, обводит прохожих безразличным взглядом, разглядывает светофор, на котором горит красный. А потом хочет проверить время, как поднимает взгляд и видит приближающуюся фигуру. — Давно не виделись, — тихо бросает Бэ, смотря в до боли родные глаза. Девушка напротив наигранно возмущается, а потом улыбается. — Привет, конечно, но ты действительно хочешь провести вечер в этом кафе? Джухен позволяет себе тихо засмеяться. Боён всегда была такой озорной и светлой. Каждые два месяца Бэ просит встречу и, Боён — младшая сестра, всегда соглашается. Каждый раз Джухен приглашает в тихое местечко, и каждый раз Боён уводит её через двадцать минут в какой-нибудь клуб. Да, у Джухен была младшая сестра, с ней она поддерживала связь, по сравнению с другими членами семьи. Пусть они и не были близки до откровенных разговоров, искренних волнений или чего-то еще, с ней было приятно видеться. С ней она чувствовала, что не совсем потеряна, что у неё есть хоть какие-то связи с нормальным миром, где у «Айрин» есть семья. Такая нормальная, где ты без причин обнимаешь, целуешь, делишься проблемами, смотришь вместе фильм. Такая, которой нет в действительности. Бэ всегда радовалась, когда Боён рассказывала о чем-нибудь из своей жизни, заставляя улыбаться и смеяться, но сейчас, когда Боён необычайно радостна… Джухен как-то безразлично, на губах играет та улыбка, с которой она выступает. Не настоящая. С грустью, легкая, неуловимая. «Айрин» кажется, что вот-вот, и она рассыпется. Что ей не каких-то двадцать пять, а целая вечность.

***

Джухен не сопротивляется, когда Боён игриво предлагает сходить в ближайший клуб. Лишь лучше кутается в шарф и идет с ней, чтобы просто следить за сестренкой, которая если и будет с ней первые полчаса, то потом начнет знакомиться с кем попало, временами попадая в неприятности. Когда она заходит в клуб, то ей хочется спрятаться где-нибудь в углу, где есть тени и уединение. Где нет этой громкой музыки и толпы. А еще в голове лишь Ким Тэхен, которого она обманула, пусть обманом твердо это и не назовешь. Скорее выход крошечной собственной жизни, скучной, бесцветной, без одного тату-мастера. — Заказать тебе что-нибудь? — Боён неожиданно тянет Джухен за руку и ведет к барной стойке, но на половине пути осекается и уже хочет попросить прощения, как Бэ слабо улыбается, понимает и говорит: — Меня уже не тошнит от еды так сильно. Закажи. Боён радостно кричит и обнимает, а после усаживает сестру рядом, протягивает какой-то коктейль, а после под очередной отмазкой исчезает в танцующей толпе. Джухен отпивает, вкус совсем незнакомый, но через несколько глотков ей даже нравится. Впрочем, почему бы и нет? Почему бы не напиться? Плевать, что стошнит, ведь всех, черт возьми, тошнит. Иногда ведь можно забыться, можно отдаться неизвестному потоку и просто прикрыть глаза. Расслабиться. Очередной скачок в стабильной статистике. Очередная вспышка, желание изменить себя. — Пошло все к черту.

***

Он в вязком черном океане. Океан поглощает, впитывается в клетки кожи. А потом неожиданно превращается в один большой бутон. Бутон взрывается, лепестки падают и одна из них приземляется на руку Тэхену. Он поднимает руку, завороженно смотрит на лепесток, пытается сжать в своей руке, как этот самый лепесток тает, превращаясь в темную вязкую жидкость. Он хочет словить другой, дотронуться, прикоснуться, хоть уловить аромат, как неожиданно раздаётся мелодия… Майкла Джексона?! Тэхен резко поднимается, тяжело дышит, и с шоком смотрит на свой телефон. Входящий звонок. Всего лишь входящий звонок, черт возьми. — Блять… Ким потирает глаза, прочищает горло и пытается сориентироваться в темноте. Берет телефон, что лежит на тумбочке и с непониманием произносит одними губами «Джухен?». С чего бы Джухен звонить сейчас?