Lamentacion
22 марта 2017 г. в 11:04
Жозефина только дважды видела Каллена таким нервным.
Один раз она случайно подсмотрела, как он хватается за стол в ставке командования – его терзали муки отвыкания от лириума. Тогда Инквизитор помог, поддержал его, вовремя сказал нужные слова – и командир Инквизиции снова бодр, свеж и готов к подвигам.
Но сейчас опять нервничает, как ученик на экзамене.
- Что-то случилось, командир? – игриво осведомляется Лелиана, подходя к нему. – Дориан опять отпустил в ваш адрес скабрезную шутку?
- Нет, - выдыхает Каллен и показывает ей письмо, которое держит в руках. Орлесианка пробегает его глазами. Лицо ее темнеет.
- Надо было сделать так, как я советовала, - цедит она сквозь зубы. – Глядишь, и обошлось бы без потерь…
Командир не отвечает, только опускает глаза в пол.
- Можно и мне взглянуть? – осторожно интересуется антиванка, протягивая руку. Каллен – теперь уже явно нехотя – дает ей письмо, и леди посол читает чей-то рапорт.
Ей кажется, что откуда-то повеяло гарью.
Тяжелые бои в Викоме, многие горожане погибли, Инквизиции необходимо покинуть регион… Жозефина проглатывает эти горькие вести, но одно проглотить не может.
Все эльфы клана Лавеллан убиты.
- Андрасте помилуй, - с ужасом выдыхает леди Монтилье.
Она пытается представить, что с ней стало бы, если бы погиб Антуан, или Иветта, или отец с матерью… Представлять страшно. Семья для Жозефины – нечто настолько же неотъемлемое, как воздух или перо в руке. Случись что-то страшное хоть с одним ее близким родственником, антиванка грызла бы себя до конца дней своих.
У Инквизитора погиб целый клан.
- Хуже и быть не могло, - констатирует Лелиана.
В ее голосе чуть больше досады от провала, чем скорби. Для леди тайного канцлера Фарель – всего лишь неплохой начальник, которому Лелиана лично ничем не обязана. Но для Каллена и Жозефины он уже не просто начальник. Каллену Инквизитор помог, когда командир искал в себе силы завязать с лириумом; антиванка же теперь вовсе не представляет своей жизни без очаровательного и заботливого долийца, которого им – и лично ей – воистину послала Андрасте… Фарель делал для Инквизиции, своих советников и соратников так много, но сам обращался к ним за помощью очень редко. Советников он только и попросил, что помочь спасти его клан. И вот какой черной неблагодарностью они ему отплатили…
- Вы были правы, - тихо отвечает командир. – Может, действуй мы по вашему плану, эльфов удалось бы спасти. Мы… я подвел Инквизитора.
Каллен честен и прямодушен, как все ферелденцы: он чувствует свою вину. Жозефина эмоциональна, как все антиванцы: она чувствует охвативший ее необъятный ужас.
«Только бы он не сошел с ума от горя…»
- Доброе утро.
От радостного голоса долийца все трое вздрагивают. Фарель в хорошем настроении – и впервые леди Монтилье этому не рада. Тем тяжелее будет ему услышать страшные вести.
- Каковы наши успехи? – деловито осведомляется Инквизитор, подходя к карте. Лелиана выручает всех, спокойно отчитываясь о проведенных операциях. Долиец кивает и удовлетворенно улыбается. Дела Инквизиции на тевинтерской границе отменно хороши, и это не может не радовать.
Жозефина наивно надеется, что Фарель удовлетворится этими хорошими вестями. Но он не может не спросить, полуобернувшись к Каллену:
- А как дела у моего клана? Есть новости из Викома?
Впервые на памяти антиванки командир Инквизиции боится посмотреть кому-то в глаза. Он протягивает рапорт и тихо говорит:
- Простите.
Долиец пробегает глазами рапорт один раз, другой, третий…
- Инквизитор? – В голосе Лелианы слышно непривычное беспокойство.
Дрожащей рукой Фарель протягивает бумагу обратно. Каллен стыдливо забирает ее, по-прежнему не решаясь поднять взгляд.
Лицо Инквизитора искажено мукой. Хризолитовые глаза словно сочатся ядом разрывов.
- Простите, - еще раз виновато выдыхает командир.
В воздухе висит страшная тишина.
Долиец молча берет со стола несколько фишек – черных, красных и золотистых. Ими советники для удобства обозначали на карте задания для своих агентов, ставя их вместе с маленькими записочками. Фарель методично расставляет фишки, приказывая советникам продолжать их последние начатые дела: Лелиане – рассылать агентов по церковным делам в Шюрно, Жозефине – заключать союзы с семейством Монфор, а Каллену – разведывать обстановку в цитадели Теринфаль.
Все это без единого слова.
Последняя красная фишка падает из дрожащей руки Инквизитора на стол, и он машинально отодвигает ее куда-то в район диких земель Коркари.
После этого он уходит – даже почти убегает, сжав рукой воротник. Советники смотрят на оставшуюся раскрытой тяжелую дверь. Жозефина видит ее очень смутно, будто сквозь пелену.
- А ведь сегодня, кажется, Инквизитора хотел повидать какой-то ферелденский банн, - задумчиво произносит Лелиана.
- Гоните его в шею, - сквозь зубы цедит Каллен.
- Это будет чревато проблемами с Ферелденом, знаете ли, а у нас и так с ними сложные отношения.
- Да Лавеллану сейчас наплевать на эти сложные отношения!
- А Ферелдену наплевать на Лавеллана, - отрезает леди тайный канцлер. – Они недовольны даже тогда, когда мы пытаемся им помочь, а уж если мы решим встать в позу… Жози?
По носу антиванки стекает соленая капля и падает на пюпитр.
- Мы его подвели, - обреченно шепчет Жозефина.
- Жози…
Дослушивать подругу у нее нет ни сил, ни желания. Леди Монтилье кладет свой пюпитр на стол и выходит из ставки командования, тихо всхлипывая.
И слышит доносящийся сзади строгий голос Лелианы:
- Услышите хоть одно лишнее слово по поводу состояния Инквизитора – скажите мне. Я лично разберусь с каждым.
Прикрыв лицо рукой, антиванка поднимается наверх, в комнаты. Долго смотрит на дверь в покои Инквизитора. Оттуда доносится тихий плач и еще более тихий голос, настойчиво что-то говорящий. Жозефина не смеет войти – ей все еще нечего сказать в утешение, слова путаются в голове. Может, хоть загадочный собеседник сможет помочь ему больше, чем антиванка…
Внезапно все замолкает, и через мгновение перед леди Монтилье появляется Коул.
- Ты… помог ему? – Жозефина судорожно цепляется за ниточку, понимая, что как бы странен ни был Коул, его методы сейчас будут кстати.
Юноша-дух в огромной шляпе качает головой.
- Я предложил ему забрать боль, - говорит он. – Чтобы он не маялся, не мучился, не винил себя в том, чего не мог предвидеть. Он отказался. Сказал, что это его вина. "Ар'дин халани". Не сохранил, не сберег, не спас. "Ма'арлат, да'венан". Ее больше нет. Никого больше нет.
- Коул… я ничего не поняла, - всхлипывает антиванка. – Но, пожалуйста, скажи ему… что он не виноват, что все это… я…
Не делая ни одного шага, дух оказывается чуть позади леди Монтилье. Его шепот отдает чем-то потусторонним:
- Ты делишь его боль. Хорошо. Но ты не сможешь ее забрать. Они не признавали его, но были его семьей. У нее не было детей, но она была его матерью. "Дарет ширал, да'лен. Я буду молиться о твоем возвращении".
До Жозефины наконец доходит: Коул говорит о Хранительнице Дешанне. Фарель всегда отзывался о ней с большим теплом, словно она и правда была его матерью. И вот теперь она погибла…
Антиванка прячет лицо в ладонях, и юноша-дух мягко уводит ее в сторону ее комнаты.
- Ты сможешь ему помочь, - обещает он. – Но не сейчас.
Бессильно кивнув, Жозефина заходит в свою комнату, падает на кровать и плачет. Когда она поднимает голову и оглядывается, Коула рядом уже нет.
В нескольких комнатах от нее плачет Инквизитор.
«Создатель, за что Ты с ним так? За что Ты так со всеми ними?..»
Примечания:
Lamentación - причитание, оплакивание (исп., он же антив.)
Пятиминутка баттхерта:
Судя по фанфикшену, большинство игроков в этой проклятой ветке квестов клана Лавеллан срезались на втором этапе с Жози. Я срезалась на четвертом этапе - и с Калленом. И была крайне недовольна тем фактом, что Каллена за это нельзя хотя бы отругать.
И еще более недовольна тем, что в случае гибели клана нет ни катсцены, ни какой бы то ни было реакции со стороны Инквизитора. В Чужаке разрабы попытались немного исправить этот досадный промах, но поезд уже ушел.
И да: давать Каллену в случае гибели клана реплику "я вижу, как это тебя гнетет" - это очень, очень циничный шаг. Особенно в моем случае, где клан выпилился именно стараниями Каллена.