31 июля, день изменивший все.

      Сегодня, 31 июля 1996 года, мне исполнилось 16 лет. Думаете, я праздную, как и положено всем именинникам? Как бы не так. Нет никакого праздничного стола, да просто торта со свечами или тёплых слов поздравления тоже нет. Наверное, не достоин… Хотя кто это определяет? Ну да и Бог в компании с Мерлином им судья.       Так вот, в свой день рожденья, я, обычный мальчик Гарри с совершенно необычной судьбой Избранного Магического мира, жду встречи со своим врагом. Поясню для ясности: я на его территории, без приглашения и какого-либо предупреждения. Но мне совершенно все равно, как он отреагирует, я просто жду, ибо знаю — магия мне поможет.       Он всё-таки пришёл. — Здравствуй, Том, — пораженно смотрит он на меня своими безумными вишневыми глазами, рука с зажатой в ней волшебной палочкой медленно поднимается, кончик сияет белым цветом. «Как так? Не зелёным Авады?» проносится мысль, и я совершенно спокойно, скорее даже без эмоционально произношу: — Поговорим? — Гарри Поттер собственной персоной, — наконец выдыхает Воландеморт, и складывается ощущение, что он никак не может поверить собственным глазам. Опустившись в кресло, стоящее в плотную к горящему, даже сейчас летом, камину, Лорд окидывает внимательным взглядом меня, расположившегося, напротив в точно таком же кресле. — Пришёл сдаться? — В какой-то степени. — Присоединиться? — В какой-то степени. — Издеваешься? — выведенный из себя, он шипит, гневно раздувая свои ноздри-щели. — Нет, просто ты не о том спрашиваешь, — все-таки я правильно сделал, что выбрал его для своей цели. Уже сейчас Том вполне адекватен. — Как ты здесь оказался? — хмуро, подозрительно и очень-очень внимательно он окидывает взглядом пространство комнаты. — Пришёл, — отвечаю, а сам не отрываю глаз от его гневно подергивающихся ноздрей. Странно, никогда не обращал внимания, что в гневе он забавен. Или я просто не испытываю страха? — Поттер! — в ответ - шипение на грани парселтанга, ох что-то мне это напоминает, вернее, кого-то. — Ты прекрасно понял, о чем я. — Ты когда-нибудь слышал о ритуале «Последняя воля»? — время не вечно, а потому стоит перейти к тому, ради чего я собственно здесь и оказался, откинув прочь всякие присущие детям шалости и шутки, и показать себя настоящего, рано повзрослевшего, утратившего как веру, так и надежду. Не до конца, конечно, и сейчас здесь творится последний акт. — Да. — Тогда ты понимаешь, как я здесь оказался, — что ж объяснять не придётся, уже хорошо. — Ты проводник. — как-то ошеломленно произносит мужчина. — Не ожидал от Дамблдора такого самоубийственного шага. Так что же хочет старикан? Чтоб я сложил палочку и сдался? — Нет, — не знал, что этого человека можно удивить: оказывается, ни что человеческое ему не чуждо, но мы с ним поставим рекорд. Я — невозмутимости, он — удивления. — Инициатор ритуала я. Дамблдор о происходящем не в курсе.       Тишина. Секунда, две, три… Мы смотрим в глаза друг другу, не отрываясь. Наверное, что-то в моих мелькает, и он понимает — я не вру. Он не применял ко мне легиллемецию, нет, он просто знает. — Ты хоть понимаешь, на что идёшь? — тихое шипение, и не понять: то ли он сердится, что не ему суждено меня прикончить, то ли хочет накричать в стиле испуганного родителя, от увиденного сотворившем ребёнком безобразия, в лучшем случае. — Больше, чем ты думаешь. — признаюсь, мягко улыбаясь, но он, кажется, не верит, что ж придётся произнести все вслух. — Я осознанно отдаю себя магии целиком. — После всего ты не просто лишишься своей магии, став обычным маглом… — Да, я перестану существовать вообще, — перебиваю мага, пытающегося объяснить мне мою необдуманность поступка, уверяю в обратном. — Отдав всю свою магию, я умру, окончательно и бесповоротно. — Что ж, тогда ты знаешь и сколько времени отпущено ритуалом, — киваю, он молчит, видимо обдумывает, хочется ли ему знать ответ на следующий свой вопрос. Но я знаю, он спросит, даже если не хочет где-то в глубине души, потому что с момента своего прихода он уже под воздействием ритуала. — Кто проводник? — Ты.       Он тяжело откидывается на спинку, прикрыв глаза, с силой сжимает подлокотники свободными от палочки, она исчезла так же незаметно, как и появилась, бледными длинными пальцами. — Почему? — интересуется Лорд, но, не дождавшись ответа и что-то вспомнив, продолжает. — Хочешь, чтобы я уничтожил своих верных соратников? Не выйдет: проводник не может убить даже если на то единственная воля инициатора. Тебе нужно было внимательнее изучать ритуал. — О данном факте мне известно, — мужчина открывает глаза, в них сплошное недоумение. — Об убийствах я думал в самую последнюю очередь. Просто справиться с проблемой, в которой оказался Магический мир, способен лишь ты. — Сколько лести, — произносит Том, растягивая губы в улыбке. — Дамблдор уже не достоин таких «почестей»? — Нет, он создатель тьмы и хаоса. — Том молчит, возможно, начинает просчитывать возможность моего сумасшествия, ждать выводов не стоит, ибо время для меня не вечно. — Прежде, чем я начну рассказывать тебе все, что знаю, спрошу: ты веришь гоблинам? Хотя бы своему поверенному? — Грагон никогда мне не лгал, даже под страхом смерти, — задумчиво произносит мой собеседник, — так, что да, верю. — Хорошо. Дай, пожалуйста, допуск своему поверенному в этот дом. — Зачем? — Не хотелось бы повторять одно и то же по нескольку раз. К гоблинам все равно пришлось бы обращаться, лучше уж сразу. К тому же я с ними в маленьком сговоре. — чистосердечно признаюсь, а он недовольно хмурится. — Мы сотрудничаем уже около года. Мой поверенный находил необходимую мне информацию. Когда я окончательно решился на ритуал и определился с проводником, то попросил передать всю собранную информацию твоему поверенному, с просьбой ее проверки и уведомлении возможного твоего кратковременного статуса. Так что сейчас перепроверенная информация находится в руках твоего поверенного и ждет своего часа. И да, главные гоблины в курсе проведения ритуала, так что если что-то понадобится, они предоставят. — Лишь Глава рода может дать допуск к закрытому мэнору, — как бы между прочим, произносит Том, — нам понадобится кто-то ещё? — Все зависит от того, у кого он уже есть и кого ты захочешь видеть во время нашего разговора, — отвечаю со всеми удобствами устраиваясь в кресле, а именно расслабленно откидываюсь на спинку и вытягиваю скрещенные в щиколотках ноги к огню. — Ты не против присутствия кого-либо кроме меня? — уточняет он, щелчком пальцев вызывая эльфа. — Нет, но утихомиривать их будешь сам.       Были бы у него брови, то, как пить дать, вскинул бы одну, а так всего лишь одарил непонятным взглядом и приказал появившемуся эльфу позвать Лорда Малфоя. — Что, даже не поинтересуешься, почему он не в Азкабане? — подначивает Том. — Нет, я знаю почему его там нет. — спокойный ответ и тут же признание. — Если честно, я думал, это твой дом.       Ответить мужчина ничего не успевает, в комнату входит Малфой. Небось, аппарировал, дабы не заставлять ждать Тёмного Лорда, тем самым зарабатывая себе круциотерапию. — Мой Лорд, — произносит, подойдя на расстояние шага до кресел, и, естественно, он замечает меня, но позволяет себе лишь секундную заминку, — вы хотели меня видеть? — Люциус, — мужчина задумчиво окидывает пришедшего взглядом и неожиданно, как минимум для Малфоя, произносит. — Сегодня происходит действие ритуала «последняя воля», и последует разговор двух сторон — участников оного. Для этого нам необходимо присутствие моего поверенного Грагона. Дай ему допуск и проводи сюда.       Платиновый блондин был удивлён, но лицо держал знатно. До возвращения Малфоя с гоблином, мы с Лордом сидели молча, каждый думая о своём. Я вот, например, думал с чего лучше начать, но так и не придумал. За меня решил случай в лице неожиданно появившегося Фенрира Сивого. — Мой Лорд, у меня важные новости. — влетает, практически с пинка открывая двери, весь переполненный злобным раздражением, вырывающемся с рычанием. И совершенно никакого трепета или страха перед Томом, он зол, а потому идёт напролом, но не тут-то было. Не пройдя и половины гостиной оборотень, замедлился, подобрался как перед прыжком, активно принюхиваясь к чему-то уловимому лишь ему. — Сивый, новости. — напомнил, Том с подозрением следя за телодвижениями оборотня.       Явно ушедший в себя, Сивый не обращал внимания ни на что, лишь вдумчиво принюхиваясь и не сводя напряженного взгляда с меня. Я же спокойно наблюдал за ним со своего места, краем глаза. Столь же невозмутимо показал себя и гоблин. Он вообще пришёл очень подготовленным. Вытащив из кармана мешочек, он поочередно извлек из него, попутно увеличивая в размерах, рабочий стол, кресло, комод и сундук. И все это богатство, скорее всего, прихвачено из собственного кабинета. За гоблином я тоже смотрел краем глаза, от того и заметил, основательную подготовку банковского поверенного.       Том же с Люциусом, недоумевали над поведением соратника, да так что уже и в палочки вцепились, того и гляди кто-нибудь не выдержит и начнётся обстрел бедного оборотня. Я-то в курсе, почему Сивый так реагирует, но надеялся, что наша встреча не состоится. Глупо. Особенно с учетом, какие вопросы собираюсь поднимать. Ничего изменить уже нельзя, а потому следует вмешаться: — Ты так и не ответил. — Как такое может быть? — удивленный вопрос вместо ответа и крадущееся движение. — Ответишь ты, отвечу я, — смотрю на него в упор, открытой ладонью останавливаю какие-либо действия со стороны наблюдающих, за что заработал парочку высокомерных взглядов. — Дамблдор отправил недо-оборотня в общины для переговоров. — произносит, плавно преодолевая оставшееся до меня расстояние, и совершенно неожиданно по-турецки усаживается у самых ног. — Хм, а к великанам, небось, отправил Хагрида, — задумчиво произношу, под хмурым взглядом оборотня и не только его. Что-то мы отвлеклись, но сначала отвечу волку. — То, что ты ощущаешь, — наследие по линии матери, до сего дня оно было заблокировано. — Как?! — гневный рык от невозможности разорвать нечестивца, Сивый вцепляется в кресло, да так что разворачивает его, и теперь мы с ним находимся лицом к лицу. — Кто посмел? — Что происходит? — на этот раз раздается гневное шипение со стороны Тома, как же он не любит оставаться в неведении, вон аж глаза от недовольства светятся, как будто было мало того, что они пугающего вишневого цвета. — Извините, я отвечу и на эти вопросы, но чуть позже. А сейчас давай вернёмся к тому, на чем остановились? — примирительно предлагаю им, они соглашаются, и я продолжаю, обращаясь непосредственно к Тому. — Пройди полную проверку крови. — Зачем? Я её проходил в годы своей юности и за это время ничего не изменилось. — хмуро цедит. — В ней кроется главный ответ. — Смеешь указывать на моё происхождение? — шипение сквозь зубы, палочки в руках нет, а значит и разбрасываться круциатосами не будет, и то хлеб. А так пошипит и успокоится. — В данном случае, мне важен лишь один пункт отвечающий за состояние организма с имеющимися в нем примесями. — заверяю, мне действительно важен лишь он, но Том не торопится и я предлагаю. — Люциус или Фенрир тоже могут пройти проверку. — Я правильно понимаю, — решается дать о себе знать Малфой, пропустив мою фамильярность, мимо ушей, за имением более главной темы, — ты намекаешь, что в нашей крови имеется что-то постороннее? Это абсурд, юноша! Некоторое время назад мы проходили проверку, и она ничего не показала. — Человек не способен провести ее в той мере, что мы, гоблины, — с ноткой превосходства произносит Грагон, тем самым спасая меня от объяснений. — Эта проверка так важна? — серьёзно спрашивает Фенрир, так и не отпустив подлокотник кресла. — Дальнейший разговор станет бессмысленным и бездоказательным, и в итоге мы все равно вернёмся к этому вопросу, так что лучше сейчас. — Ты не врешь, я это чувствую. — Оборотень напряженно смотрит в мои глаза, обдумывая ситуацию, что-то решив для себя, он медленно склоняет голову к моей руке лежащей на подлокотнике и, перевернув ладонью вверх, медленно облизывает запястье с виднеющимися на нем венами. — Хорошо, я пройду её. — Подойдите сюда, мне нужна ваша кровь из вены, на протяжении не менее трёх ударов сердца, вот в этот сосуд, — принялся за дело гоблин деловито расставляя на столе пиалу, около десятка маленьких фиалов с разным наполнением и рулон пергамента, который бережно был извлечён из шкатулки, а затем и из защитной ткани со множеством рун. — Разве вы можете проводить проверку кому-либо, кроме меня? — спрашивает Том, наблюдая за действиями оборотня и своего поверенного. — В связи с проводимым мистером Поттером ритуалом, советом гоблинов было решено дать мне полномочия на проведение проверки нескольким лицам. Все результаты, в конечном счете, будут переданы поверенным проверяемых лично мною в руки. — В таком случае думаю, проверку стоит пройти всем, — изрекает Том, поочередно переводя взгляд с Люциуса на меня. — Я ее прошел перед ритуалом, информация должна быть у твоего поверенного, — я перевожу внимание на гоблина отрезающего от рулона, пергамент с локоть длинной и помещающего его в пиалу с составом из крови и чего-то там ещё. — Все верно, ваша проверка у меня, — подтверждает он, накрывая пиалу с пергаментом стеклянной высокой крышкой, отгораживая таким способом от возможного попадания чего-либо не нужного, и тут же водружая рядом новую чистую пиалу.       Просматривать результаты решили все вместе, то есть одновременно, чтоб не дергаться понапрасну. Ну, на самом деле никто ничего не решал, просто Фенрир и Люциус, не сговариваясь, дожидались своего Лорда.       И дождались… Тишина, оказывается, может быть тягучей и тяжёлой, обещающей исчезнуть под натиском еле сдерживаемого гнева переплетенного с недоумением и испуганным неверием. — Судя по вашим лицам, вы увидели то, про что я говорил. — все трое резко побледнели, хотя одному бледнеть-то не куда и так словно смерть, а по другому вообще не понятно из-за нестандартной, похожей на змеиную внешности. — Я от вас не далеко ушёл, в моей крови та же гадость. Поверенный передаёт Тому результаты моей проверки, их, кстати говоря, несколько, сделанные в разные периоды, но во всех фигурирует одно и тоже зелье. — Это не возможно! Среди нас преимущественно Лорды или Наследники Рода, за некоторым исключением, — не выдержав потрясенно выдает Малфой, растеряв всю свою холодную невозмутимость, но умудрившийся между делом сделать намек на присутствующего оборотня, — Родовая магия защищает от такого воздействия! — Данное зелье придумано для «своеобразной» поддержки Рода и магией как яд не воспринимается, потому она и не борется с зельем, если оно попадает в организм. Создателем был какой-то Лорд, я не запомнил какой именно, да и неважно это. Так вот, на нем висел долг продолжения Рода: единственный сын пошел по кривой дорожке, своим поведением и действиями очерняя репутацию Рода. Другого произвести на свет не было возможности, ибо супруга, родив первенца, стала бесплодна. Бастарда не воспримет Родовая магия, да и магический брак не позволит ввести кого-то в Род не разрешает Кодекс. Вот и придумал он это зелье, и радовался, пока не понял, что именно сотворил со своим сыном. Да, он стал ответственным, прилежным, внимательным, но при этом совершенно другим, не тем, кого Лорд родил и растил.       Пока я рассказывал, Малфой боялся пошевелиться и пропустить хоть слово, ведь его это касалось напрямую, как впрочем, и многих других Лордов и Наследников. Фенрир слушал, но не воспринимал столь близко к сердцу, оно и понятно, что трепыхаться, над тем чего нет, и не будет? Остается лишь разобраться с тем, кто наследил, сделав из вольного волка свою шестерку. А Том казалось, гипнотизировал свиток в собственных руках. Собравшись с мыслями, решаю начать своё повествование: — Началось все с твоего возрождения чуть больше года назад, — произношу, тут же делая акцент, — для меня… — Подожди… — перебивает Том, он так и не оторвался от пергамента с моей проверкой, изучил её всю от и до. И судя по выражению лица, его гложут мысли, которыми и спешит поделиться. — Кто еще под этим зельем? — Твой ближний круг — точно, — отвечаю следя за передвижением мужчин, возвращающихся на свои ранее занимаемые места. — кроме, разве что Петтигрю. В его отношении я не уверен. С другой стороны удалось отследить немногих: Уизли через одного, Тонксы, Люпин, возможно, мои магловские родственники и те, кто покинул этот мир, а то есть бездоказательно по предположению: мои родители, Сириус, родители Невилла. И, чтобы знать, совершаешь ли ты то или иное действие по собственной воле и желанию, следует пропить семидневный курс противоядия, и очищающий ритуал не помешал бы. Кстати, после курса в организме вырабатывается устойчивый антидот к зелью, и максимум, чем будете страдать, если вдруг кому-то приспичит обновить свое влияние на вас, — резями в животе. — Так какого?! Дементора тебе в прародители! Ты не пропил антидот, а ввязался в чертов ритуал?! Самоубийца недоделанный! — взрывается Том, через слово переходя на парселтанг. — Отправил бы посылку с нужной информацией через того же поверенного! — Какой ритуал? — рычит Фенрир, вклиниваясь в отповедь Лорда, сверля во мне дырку своими светящимися желтыми глазами. — «Последняя воля», если тебе это что-то говорит, — в холодной отстраненной манере произносит Люциус, но видно, что и он в недоумении. — Рррр… — единственное, что вырывается из оборотня, зато сразу стало ясно - он понял, о чем речь. — У меня не было другого выхода! — практически кричу, вот вам и невозмутимость. Переведя дыхание поясняю. — Я так и задумывал сделать изначально. После ритуала с твоим возрождением, во мне появилось стойкое чувство, словно я весь испачкан. Извини, — торопливо добавляю, кинув взгляд на хмурого Волдеморта, тот предпочел сделать вид, что вообще ничего не слышал, напряженно ожидая продолжение, и я продолжаю: — Естественно, ни душ, ни ванна не помогли, раздражение и нервозность постепенно росли, а я уже и не знал, что делать. На мое состояние обратили внимание сестры Делакур. Они в благодарность за мою помощь им во время Турнира и посоветовали обратиться в Гринготтс и провести ритуал очищения. А там стоило только оказаться в банке, как мой поверенный взял меня в оборот. Как следствие — полная проверка крови, ритуал очищения и бурное обсуждение дальнейших действий. Антидот заказываю сразу же через поверенного. Только основа готовится в течение месяца. В общем, получил я зелья, принимал, как и положено каждый день, а последний принять не удалось. В итоге антидот превратился в медленно убивающий яд с оставшимся сроком жизни в полтора года, но зато я частично освободился от действия зелья и, если требовалось, мог игнорировать приказ или выполнять его вывернуто. — Почему не удалось принять? — угрюмо спрашивает Том. — А я провел весь день в Министерстве магии на собственном суде, — усмехнувшись с сарказмом, произношу, — а когда вернулся, обнаружил разворошенный сундук, флакончик был пуст. Конечно же, Уизли мне сказали, что никто ничего не трогал, и вообще как я мог такое о них подумать. Посылать сову было уже бессмысленно — она бы все равно не успела. — В чем проявлялось твое игнорирование приказов, — спрашивает Люциус и, подумав, добавляет, — и от кого они были. — Да, ладно, — признаться такого я не ожидал, чтобы хитрецы и стратеги не сложили два и два, что и озвучиваю, окидывая мужчин недоверчивым взглядом, — что бы вы и не догадались?! Хотя, стоит признать, я тоже очень долго сомневался. Пришлось копнуть глубже, аж до самой юности Альбуса Дамблдора, как оказалось не такого уж и светлого волшебника. Изучением темных чар он увлекся вместе со своим партнером и возлюбленным Геллертом Грин-де-Вальдом, на котором впервые и использовал зелье. Но к сожалению посещений в Нурменгард нет, следовательно и доказать данный факт мы не сможем. Вот… А приказы были разные: то о сближении с Джинни Уизли, то о создании кружка по защите от темных искусств, были «дифирамбы» Дамблдору и «камни» Волдеморту. — Ты не лжёшь, — непонятно кому констатирует Фенрир. — А он и не может: последствие от действия ритуала, — словно только очнувшись, произносит Малфой. — Если вы помните, то в описании указано, что данное свойство по желанию можно и поменять, — вновь вернувшись в состояние близкое к невозмутимому, с улыбкой говорю, а сам ощущаю себя умудренным старцем. — И ты поменял… — протягивает Том, словно подсказывая, что надо поскорей рассказать дальше. — «Правда» голоса для тебя — ничто, в любом случае ты требовал бы подтверждения, причем документального. И сейчас ты его получаешь, но в другом случае ты бы и слушать меня не стал. А сейчас… Как ты себя чувствуешь, Том?       Люциус с Фенриром вздрагивают от моего более чем фамильярного обращения к Волдеморту, так ненавидящему свое магловское имя. Сам же мужчина с недоумением хмурится, задумывается над моим вопросом, и возможно пытается разобраться в собственных ощущениях. Несколько минут спустя он переводит осознанный взгляд на меня, но ничего не говорит. Говорю я. — Здравомыслие, его я выбрал. И судя по всему, оно действует не только на тебя, но и на тех, кто рядом. — насмешливый прищур в сторону Фенрира и Люциуса. — Даже предположить не мог, что с вами можно спокойно и безбоязненно разговаривать. — Разве зелье даёт такой эффект? — тихо шепчет Том, вертя в руках, уже порядком измятый пергамент. — Нет, если не будет произнесено именно такое требование, — уверенно отвечаю, тут же поясняя свою осведомленность. — Мой поверенный собрал всю информацию, в том числе и по этому зелью. Так что, если не будет сказано: «веди себя как сумасшедший», этого и не будет. Но в твоём случае это не из-за этого. — Крестражи! — Том хватается за голову, вскочив, проходит туда-сюда. Возвращает пергамент своему поверенному, предварительно ещё раз пробежавшись по тексту взглядом и наконец, решительно произносит: — Люциус, вызови ближний круг. Я хочу, чтобы все прошли проверку. Закажи антидот. Фенрир проследи, чтоб никто не мухлевал, в особенности следи за Петтигрю. Раз он под сомнением. — Заказывать ничего не надо, — уведомляю присутствующих, переводя внимание на спокойно готовящегося к будущим проверка гоблина, — несколько месяцев подряд я заказывал основу для антидота, благо она подходит для приготовления нескольких зелий и может храниться под стазисом до полугода. Подозрений такое количество заказов не вызвало. Мне совсем не хотелось, чтобы после нашего общения все пошло коту под хвост из-за ожидания какого-то зелья, ведь за месяц может случиться все, что угодно, а так пара часов - и антидот готов к употреблению. Основу должны были передать твоему поверенному, Том.       Грагон подтверждает наличие данной субстанции, тут же ее продемонстрировав серьёзно настроенному Лорду в прихваченном с собой сундуке. — К трём проверка всех должна быть закончена, объяснять что-то только после неё и, если будут «чистые», изолировать их до дальнейших разбирательств. До этого момента нас не дергать, — требовательно закончил Том, и Люциусу с Фенриром ничего не оставалось, как подчиниться - все-таки привычка даёт своё, даже если отношение поменялось, да и властные нотки никуда не делись. Перед уходом оборотень уткнулся носом во все то же запястье, быстренько лизнул и, стремительно вскочив, ушёл следом за Малфоем. — Что будет с Сивым, после твоего ухода? — прослеживая действия подчиненного, интересуется Том. Возвращаясь в кресло, он словно между делом махнул палочкой, возвращая моё кресло в исходное положение — правым подлокотником к нему, ногами к огню в камине. — Не знаю, — честно признаюсь, наконец-то любуясь танцем огня, — не ожидал его встретить. Если я правильно понял объяснения поверенного, то выходит я для оборотней что-то вроде потерянного прародителя, который в своё время мог оборачиваться в любое время, совершенно безболезненно и не теряя связи с реальностью, одним своим присутствием он облегчал их обороты. Проверить наследие в действии, к сожалению не удастся.       Получается, я своего рода мечта, получив которую расстаться будет болезненно. По крайней мере, мне было бы больно. — Что будем делать с крестражем в тебе? — приняв к сведенью мой ответ, Лорд тут же «берет за рога» переходя к главному вопросу. — Ритуал «Воссоединения души», и его лучше провести сегодня. Поверенный в курсе, описание ритуала у него же. — Мне известно, что ты уничтожил мой первый крестраж, так что ритуал не возможен. Но быть может, ты знаешь, как вернуть мне здравомыслие без соединения? — угрюмо откликается мужчина. — Если бы он был невозможен, я бы и не предлагал, — спокойно откликаюсь, — часть чего-то целого не может уйти за грань. Тот кусочек души застрял в междумирье, и его можно вернуть обратно в мир живых в твою душу. И твое здравомыслие вернется в норму. — Ни за что не поверю, что гоблины помогают за просто так, — с подозрением произносит Том, чуть понизив голос. — Нет, конечно. Оплату за предоставление своих услуг они берут из сейфов Поттеров и Блэков напрямую. Других наследников нет, а мертвому деньги не к чему. — Хм, ты никогда не лжешь или сегодня день исключений? — задумчиво интересуется, явно оставшись под впечатлением от моего ответа. — Лгать не люблю и не умею. — Тогда у меня еще несколько вопросов, — окидывает Том меня взглядом. — Я здесь именно для этого и нахожусь, — откликаюсь я, запихивая холодные пальцы под мышки, пытаясь их согреть. — Ты не пострадаешь при извлечении? — Волнуешься? — удивленно вскидываю брови. — Как ни странно, но да, — признается Том, прислушиваясь к своим ощущениям. — Странное, забытое чувство. — Спасибо, — думается мне, что все эмоциональные проявления Тома, идут от сердца, а это приятно. — Хуже, чем есть, не будет точно, а так гоблины прогнозировали упадок сил. — Почему сегодня? Для проведения ритуалов требуется определенное положение звезд. Если делать все без необходимых расчетов, то ничего не получится. — А сегодня хороший день, — мягко улыбнувшись, заверяю я его. — Ты мой проводник и, соединяя душу, выполняешь мою волю, а значит, магия априори на твоей стороне и у тебя все получится. К тому же у меня сегодня день рождения, значит, удача будет двойная. — Откуда сведенья про удачу? — подозрительно подбирается и не зря. — Не откуда, я просто на это надеюсь. — да-да, я до сих пор верю в сказку, ну или чудо, хоть и нахожусь на пороге смерти. — Ты замерз? — спрашивает, хмуро окидывая мою наполовину скукоженную фигуру. — Да, магия уходит, и я постепенно начинаю испытывать холод, — мой голос звучит как-то отстранено: знать свой исход и ощущать — совершенно разные вещи.       Том молча щелкает пальцами, вызывая эльфа, и отдает ему распоряжение принести плед и чай. После собственноручно укутывает пушистым пледом и пододвигает чай. А я смотрел на его действия и поражался. Ведь сейчас он настоящий, видел ли кто-нибудь темного сумасшедшего мага Волдеморта таким заботливым? Такой резонанс, а что будет после соединения души? Если бы не этот «добрый дедушка» со своим «во благо», которое, к сожалению, подразумевает его единоличное благо, а не всего магического мира… Тогда сколько бы людей были живы, не было бы пострадавших, сирот, войны… — Ритуал, — напоминаю, мужчине, замершему в соседнем кресле. — После его завершения необходимо принять парочку зелий. — Они тоже у поверенного, — догадывается он. — Конечно, — подтверждаю, блаженно обхватывая пальцами горячую чашку, — случиться может все, а так мне спокойней.       Том, снова ничего не говоря, забирает у Гаргона описание ритуала «воссоединения души», фиалы с зельями, которые тут же откупорив, нюхает и просматривает на свет, и наконец, удовлетворившись результатом, бережно убирает в карман мантии. Ритуал так же изучается, вдумчиво, не торопясь. — Мне нужен ритуальный зал и свидетель, — задумчиво изрекает Том, а уже через мгновенье вызывает эльфа, дабы тот позвал Малфоя. — Мой Лорд, — блондин появляется так же быстро, как и в первый раз. — Мне нужен ритуальный зал и Нарцисса, — информирует Том, и прям таки, имеет счастье лицезреть, как у Малфоя от ужаса расширяются глаза. Полюбовавшись немного на подчиненного, он фыркает и протягивает пергамент с описанием ритуала. — Малый зал подойдет, Нарцисса вас проводит, — пробежавшись глазами по тексту и переведя дыханье, произносит Малфой, тут же отправляя за супругой эльфа. — Все прибыли? — интересуется Том, в ожидании пока леди Малфой придёт. Леди можно и подождать, ей же нужно поправить свой туалет. — Снейп задерживается. — Небось старый козёл опять наставления даёт, — шипит Том. — Так ты знаешь, — скорее утвердительно чем вопросительно произношу я. — Надеюсь ты его не прибьешь за предательство? — О каком предательстве может идти речь, если нас всех использовали? — риторически произносит мой Проводник, а затем интересуется, — переживаешь? — Странно, да? Несмотря на нашу взаимную ненависть, хотя быть может, она навязана нам, как и все остальное, он все равно мне нравится. Он хороший. Вы только ему не говорите, осмеет и оплюет ядом в стиле Ужаса Подземелий, — под конец исповеди прошу присутствующих. Просьба звучит так по-детски наивно, что аж сам растерялся. И чтоб перевести тему выпалил первое, что пришло в голову. — Думаю, будет лучше, если он одним из первых пройдёт проверку, и уже потом займется приготовлением зелья. — Разумно, — соглашается Том, — запускать по трое и попросить Грагона прослеживать, есть в крови зелье или же нет. Кто-то может заартачиться, а кто-то и смухлевать. — Люциус? — зовет замершая в дверях женщина, окидывая помещение взглядом, и, увидев Тома, добавляет. — Мой Лорд. — Нарцисса, будь добра, проводи Лорда в малый ритуальный зал и поприсутствуй на ритуале в качестве свидетеля, — просьба звучит как приказ, или я чего-то не понимаю, но женщина не выглядит обиженной или оскорбленной. — Ей лучше тоже пройти проверку, — так и не сдвинувшись с места, поразмыслив, добавляет Том. — Лишним не будет, но потом, после ритуала. — Конечно, — соглашается Малфой, это ведь и в его интересах, сопровождая своего Лорда к двери.       Том с Нарциссой ушли проводить ритуал. Малфой начинает впускать соратников для проверки, а Фенрир остаётся следить за остальными, чтоб не разбежались как тараканы.       Первыми рвутся Лестрейндж. Кто бы сомневался, Белла ведь из числа самых преданных. Интересно как она отреагирует? И я практически замираю, вслушиваясь в разговор вошедших и Люциуса: — По приказу Лорда, весь ближний круг должен пройти полную проверку крови, в чем нам и поможет поверенный Лорда Грагон. — с присущим высокомерием протягивает Малфой. — Зачем это нужно Лорду? Ты что-то скрываешь Люциус. — с подозрением произносит Белла. Жаль не видно говоривших, Лестрейндж, небось, в свойственной ей манере, придвинулась к Малфою, угрожающе выставив палочку. — Хотя бы для того, чтобы осознать масштабы катастрофы, в которой мы все оказались по самое не хочу. — как ни в чем не бывало, произносит Малфой, напоследок между делом добавляя. — И заодно выявить предателей. — Я давно говорила, Снейп предал Лорда! — торжествующе кричит Белла. Ну и змея же ты Малфой. — О! Спешу тебя разочаровать, — и в голосе слышатся радостные нотки, — Лорд в курсе шпионства Снейпа и ему этот факт не важен. Важно другое, ради чего собственно и затеяна проверка. Так что хватит тянуть время, нам нужно закончить со всем до трёх.       Дальше раздавались лишь шорох ткани, шаги и бормотание гоблина, но судя по периодичному фырканью, Белла была не довольна таким ответом. Братья Лестрейндж так и не произнесли ни звука, что создавало ощущение, что их в комнате вообще нет, но они были: — Что именно интересует Лорда, — подал голос Лестрейндж, какой именно я без понятия. Судя по вопросу, пергамент с проверкой был уже у него в руках. — Пункт о зельях в организме. — Какого?! Почему здесь нет отметки о наших не родившихся детях? — недоуменно спрашивает уже другой мужской голос, до этого похоже говорил брат супруга Беллы, Рабастан, а это Родольфус. — Что ты сделал? — взвилась Белла, не понятно к кому обращаясь, но скорее всего к гоблину. — Отметки нет потому что их и не было на самом деле. — произношу, не хватало что бы выведенная из себя Белла что-то сделала с единственным гоблином. К тому же некоторыми сведениями можно и поделиться. — Поттер? — вихрем пронесясь по помещению, Белла замирает рядом с креслом, угрожающе выставив палочку. — Белла, не смей! — кричит Малфой, оказавшись рядом, добавляет, — Он — инициатор «Последней воли». Лестрейндж неверяще замирают, на осмысление услышанного уходит пара минут. — Что ты имеешь ввиду? — повернувшись ко мне, спрашивает брат супругов, Рабастан, как более спокойный. — Пункт о зельях, — напоминаю я, и сразу же поясняю, пока они с подозрением ищут нужные строки. — Вас заставили верить, что леди Лестрейндж в положении. — Но… — Белла выглядит потерянной, братья Лестрейндж не далеко от неё ушли, и все из-за прочитанного. — Сами задумайтесь, что стало бы с супругами Лонгботтом, будь вы в положении, — продолжаю рассуждать, — Они бы не дожили до вашего прихода. Их бы накрыл откат за убийство не рожденного мага. К тому же не могли новоиспеченные родители так зверствовать с пустого места, как бы они к вам не относились. — Намекаешь, что они тоже были под зельем? — с недоумением уточняет Белла, заняв свободное кресло. — Ну я-то под ним. — совершенно невозмутимо отвечаю, встретившись взглядом с удивленно распахнувшей глаза женщиной. — Зачем? — Знаете, все это напоминает мне одну магловскую сказку, Буратино, кажется. Так вот, там есть главный злодей, старый бородатый хрен, которому все время мало то денег, то власти, то репутация, по его мнению, слишком маленькая. И имеет он в своей собственности кукольный театр, в котором он сценарист-постановщик, режиссёр, создатель, короче высшая инстанция слова которого неоспоримы. Как бы жутко это не звучало, но мы и есть эти куклы. Кое-кому очень понравилось греться в лучах славы и народной любви после победы над Грин-де-Вальдом. Затем прошли годы о «заслугах» героя начали забывать, что совершенно не понравилось главе Визенгамота, великому магу, победившему темного мага, и профессору, а в будущем и директору школы Хогвартс. И придумал он свой сценарий возведения себя на небывалый пьедестал поклонения и любви. А чтобы куклы-пешки не делали промахов, закрепил результат доказавшим свою эффективность ещё в первую магическую войну зельем. — А Сириус? — сглотнув, тихо шепчет Белла, а в глазах стоят слёзы осознания как минимум одного своего действия. — А разве способен магический крестный бросить своего подопечного в минуту опасности среди тел родителей? — задаю встречный вопрос и сам же отвечаю. — Все было спланировано. Все! Взять хотя бы вашу сестру Андромеду. За что ее изгнали из рода? За связь с маглом? Но так, мистер Тонкс — сквиб, изгнанный из рода и совершенно забытый, как собственно и большинство сквибов. Но благодаря этому союзу на свет появилась Нимфадора с невероятно редким даром метаморфа. — Меда, Сириус, — тоскливо выдыхает Белла, пытаясь взять себя в руки. — Полностью осознать всю прелесть нашей ситуации вы сможете после уже первого приёма антидота, перебирая собственную память, обнаружите воспоминания подернутые дымкой с отдаваемыми вам приказами. Те ещё ощущения… Лично мне хотелось рвать, метать и устроить истерику одновременно… — признаюсь, под конец слова начинают даваться с трудом, словно язык резко потяжелел и тело покинули все силы. — Поттер? — в уши ввинчивается голос Малфоя, через мгновенье перед глазами появляется его обеспокоенное лицо. — Он начал ритуал, — отвечаю, а голос тихий-тихий, — боюсь больше поддерживать беседу не смогу. Прежде чем вернетесь к проверке, изолируйте меня звукоизоляцией.       Мужчина с пониманием кивает и неожиданно предлагает: — Я могу остаться с тобой, а проверкой займется Белла. — Спасибо, но не стоит, — дарю ему слабую благодарную улыбку, — Лучше поскорее проверьте Снейпа и Петтигрю. — Хорошо, они будут следующими, — кивнув, он подает руку Белле, давая понять, что остаться здесь ей не удастся. — Он должен уже быть здесь. — Люциус, что происходит? Что за ритуал? — требует ответа Белла, нехотя следуя рядом. — Если Лорд захочет, то расскажет, — отвечает Малфой, а я прям ощущаю действие наложенных им чар. Звуки приглушились, а голоса стали звучать как из колодца, с легким эхом. Получается, Малфой установил одностороннюю звукоизоляцию, то есть я их слышу, они меня нет. Вот и хорошо, еще не хватало, что бы все слышали мои стоны. И ведь если попросить уйти, оставив меня в одиночестве, сделают вид, что ничего не слышали, а сейчас не считается. Ну и ладно, вернется Том, попрошу его, а своего Лорда они ослушаться не посмеют.       А Малфой тем временем продолжает: — Знаю лишь, что из-за какой-то связи Лорда с Поттером, последний сейчас испытывает не особо приятные ощущения и не желает, что бы кто-то при этом присутствовал.       Уши постепенно закладывает, перед глазами муть, благодаря которой начинает кружиться голова. Закрываю глаза и сосредотачиваюсь на разговоре, становится немного легче. — А что про Снейпа и Петтигрю? — не отстает Белла. — Снейп после проверки примется за приготовление антидота, — отвечает Малфой, попутно делая указания эльфу разместить в комнате еще кресел и диванчиков, — А на счет Петтигрю Поттер не уверен вообще. Так что надо быть начеку. — Он анимаг-крыса, может и сбежать, — напоминает Рабастан. — Фенрир там не просто так стоит, — подтверждая вероятность побега, произносит Малфой, — осталось поднять антиаппарационный купол, когда все будут в сборе. — Пойду, узнаю, и за одно присоединюсь к Сивому. — произносит Рабастан, тут же интересуясь. — Он, кстати прошел проверку? — Да, он, я и Лорд, результат такой же, — хмуро отвечает, и добавляет уже непосредственно Белле. — Нарцисса пройдет проверку по распоряжению Лорда, после ритуала…       Далее прислушиваться я уже не стал, меня больше заботили собственные ощущения. Было невероятно противно и муторно, словно внутри что-то медленно подогревают и при этом невероятно быстро трясут бедную голову. Скорее всего, я даже ненадолго терял сознание, причем несколько раз. Как минимум пару раз.       Придя в себя после первого, по разговорам понял, что Петтигрю действительно оказался той еще крысой, в прямом и переносном смысле. Узнав для чего собственно все собрались, пытался удрать, сначала судорожно вцепившись в какую-то висюльку, как оказалось, порт-ключ не сработал из-за возведенного антиаппарационного купола. А потом, обратившись в крысу, но и здесь ему не повезло. Учуявший предателя оборотень, неожиданно для всех обернулся в мощного полноценного серо-черного волка, быстро цапнул челюстями, облезлую тушку и с силой мотнув головой, запустил в стену. После чего, предателя вернули в человеческую форму, немного подлечили и заперли в камере, предназначенной для анимагов, предварительно обыскав и отобрав все подозрительное. А Сивый так и не обернувшись обратно настойчиво отфыркивался, от мерзкого вкуса предателя на языке, пока кто-то не предложил запить вкус противной крысы.       После последнего, услышал разговор: — Мерлин, вся жизнь коту под хвост, — произносит знакомый вкрадчивый голос. — Знаешь, Люц, ведь я пошел к нему на поклон, только ради Лили, а потом и ради Гарри. Я поклялся ей оберегать её сына. А он воспользовался этим, мало того что оплел кучей обетов, так теперь еще оказывается и зелье, которое неизвестно когда во мне появилось. Остается надеяться, что он не трогал Поттера. — Не хочу тебя разочаровывать, но Поттер под зельем. — расстроенно произносит Малфой, и совсем уж угрюмо добавляет. — Он инициировал «Последнюю волю». — Откуда ты знаешь? — шипит Снейп. — Там, — только и произносит Малфой, и уже тише добавляет. — Можете говорить спокойно, он под чарами звукоизоляции.       Сдал, гад. И правда, и минуты не проходит, как рядом замирает Снейп, как всегда наглухо застегнутый на все пуговки, лицо непроницаемо, лишь глаза выдают его смятение. — Что же ты наделал? Несносный мальчишка! Ты хоть понимаешь, чем для тебя закончится этот ритуал? Неразумный ребенок! — тихие слова, постепенно оборачиваются криком, ладони сжимаются в кулаки, и становится заметно, как мужчина борется с собой, что бы не схватить меня за грудки и не начать трясти, как тряпичную куклу, донося тем самым до меня весь ужас ситуации. — Не надо, — прошу, и глядя ему в глаза добавляю. — Я все понимаю, правда. И прежде чем вы начнете разубеждать меня в обратном, спрошу: посвятил ли директор вас в тайну того, что связывает нас с Томом, кроме того пророчества? — Ты называешь Волдеморта Томом? — выдыхает Северус, качая головой, мол, что ожидать от гриффиндорца. — Мне показалось он был не против, — отвечаю, и возвращаюсь к прежней теме. — Возьмите у Грагона мою проверку, там много интересного.       Снейп хмурится, но действует по моей рекомендации. Краем уха слышу, как он просит мою проверку у гоблина, в это же время входят новые кандидаты и Люциус берет их в оборот.       Пока Северус читает, не отходя от гоблина, у меня есть время перевести дух: все-таки сложно поддерживать разговор, когда строишь из себя невозмутимого истукана, с все непрекращающимися, а наоборот увеличивающимися противными ощущениями. — Только не говори, что из-за присутствия его души в тебе, — произносит он по возвращении. — Можно было найти выход. — Нет, это так совокупность неприятностей. — успокаиваю, Северус недоверчиво фыркает, я продолжаю. — Антидот: мне не удалось принять последний фиал, его опустошили.       Что бы зельевар его уровня и не понял что к чему?! Он понимает, зажмуривает глаза и для надежности отворачивается к огню. До меня доносится лишь неясный тихий шепот, похожий на отчаянный стон: «не уберег». — Только после этого я начал искать что-то еще и нашел этот ритуал, — к моим глазам подбегают слезы, в горле появляется ком, а я с усилием сглотнув делаю вид, что ничего не слышал. — Когда это случилось? — произносит глухо, словно через силу. — Прошлым летом в день моего суда. — отвечаю, воочию наблюдая обреченно поникшие плечи, словно с каждым моим ответом он все больше убеждается в моем уже ни коем образом неизменным концом. — Заказ на основу — от тебя? — Да, — кажется все, передышка закончилась, Том приступил к решающей стадии, а это значит надо поскорее отделаться от Северуса, пока еще возможно терпеть накатывающуюся боль. — Ты же его сваришь? И проследишь, чтобы все его приняли, не пропуская и не забывая о последнем? — Куда я денусь. — Тогда не тяните, — прошу, но под конец вырывается стон, и Северус резко развернувшись впивается в меня внимательным взглядом. — Идите. — Не указывай, — отчитав мимоходом, он вплотную подходит к креслу, опускается на колени и обхватывает ладонями мое лицо, заставляя смотреть ему в глаза. — Покидающая тело магия не может причинять столько боли. Что происходит, Гарри? — Ты… назвал меня… по имени. — выталкиваю из себя, под конец прикусывая губу, шрам печет и пульсирует, боль похожая на сводящие судороги, распространяется по всему телу, сил терпеть практически нет. — Не увиливай от ответа Гарри, — Северус настойчив и, похоже, не отстанет, не в его характере. — Том… проводит ритуал… «Воссоединения души»… — Какого Мерлина ему вздумалось делать это сейчас! — гневно шипит профессор, большими пальцами вытирая уже ничем не сдерживаемые дорожки слез с моих щек. — Я настоял… — выдыхаю, зажмуривая глаза. — Упертый… — цедит Снейп сквозь зубы, прижимая меня к своей груди. И я уже кричу, не сдерживаясь, вцепляясь в него руками как в спасительный круг, удерживающий меня в этой реальности. Голова раскалывается на части, шрам горит и истекает кровью, общие ощущения схожи с ранее посылаемыми Томом видениями. Сколько продолжается этот кошмар, я не знаю, но Северус не отпускает меня ни на мгновенье, что-то шепча мне на ухо своим волшебным голосом. Когда, наконец, все заканчивается, хочется сказать, насколько я ему благодарен, за все что он делал для меня как раньше, так и сейчас, но меня хватает не на много, лишь на самое главное по моему мнению: — Ты был бы лучшим отцом, возможно даже моим…       Я уже не увижу, какой благодарностью и болью горят его глаза, как бережно гладит по ненавистным вихрам, целует в висок и трансфигурировав из чего-то подушку с удобством устраивает меня в кресле. Поднявшись, поправит плед и молча отправится в лабораторию, предоставленную Малфоем, прихватив с собой основу зелья. Не увижу, каким взглядом, полным сожаления, будет провожать Северуса Малфой. Как тоскливо заскулит махина волк, учуявший на руках зельевара, мои слезы, и с его же согласия, а так же рядом стоящего Рабастана отправится ко мне греть моё постепенно замерзающее тело своим пушистым мехом.       Приду в себя лишь вечером, ближе к ночи, в компании серо-черного волка, молча ожидающего моего пробуждения. Молча просижу, какое-то время, прислушиваясь к разговорам, отмечая про себя, что произошло за время моего беспамятства, внаглую гладя за ухом лохматую крупную голову волка Фенрира, устроившего ее на моих коленях.       Оказывается после окончания ритуала, леди Малфой вернется к супругу, с предупреждением, что Лорд окутан магическим коконом и когда он спадет — неизвестно, так же как неизвестен и сам результат ритуала. Потом она пройдет проверку и в кои-то веки с радостью составит компанию своей сестре Беллатрис, узнавая от неё то, что им стало известно от меня. Проверку пройдут все, и все же будут возмущены, но, как я и предрекал, прочувствовать всю палитру чувств соратники Волдеморта смогли после принятия первого фиала с антидотом, который Северус, как и обещал, сварил и собственноручно вручил каждому. Кроме, разве что отсутствующему Лорду и так и не принявшему человеческий облик Фенриру, наотрез отказавшемуся принимать его в форме волка.       Начнутся обсуждения, кто, когда и что именно делалось по указке манипулятора. Попытки вспомнить самые ранние «наставления», дабы определить с какого периода жизни начался продуманный спектакль. Даже поднимут вопрос о целесообразности создания «Пожирателей смерти», и с недоумением обнаружат, что на первых порах организация была совершенно бескровной. Собравшиеся маги поднимали вопрос о дополнительном специальном обучении для маглорожденных волшебников, о более тщательном поиске маленьких волшебников и передаче их под опеку ближайшим магическим родственникам. Если таких не имеется, то обустройстве специального волшебного дома, негоже маленьким волшебникам жить среди маглов, особенно когда не спокойное время, вот вырастут во взрослых самостоятельных магов, тогда пусть и решают, желают они общаться с маглами или же нет. Так же взрослые маги поднимут вопрос о тех, кого следует проверить в разных структурах, но так чтоб при положительном результате можно было «выкрасть» несчастного на необходимые антидоту семь дней. Рисковать кем-либо никто не желал ни сейчас — добровольное заточение в Малфой - мэноре было воспринято спокойно — ни тем более, потом, главное, чтобы зельевару хватило необходимых ингредиентов. Но с появление Лорда надобность в подслушивании отпадает: — Ты! Маленький, хитрый змееныш! — распахнув двери, прошипел Том по мере приближения. — Частица, что находилась в тебе, передала мне все твои воспоминания. Так скажи мне, где же те документальные, проверенные, доказательства, так обещанные мне? Ммм? — Упс! — состроив виноватую рожицу, видимую лишь Фенриру, выдаю я. — Кажется, мне щас влетит. — Еще как, — многообещающе раздается голос рядом. — Ты хоть понимаешь, как опрометчиво поступил? Твои догадки и предположения и выеденного яйца не стоят без доказательств. А если бы проверка показала совершенно противоположный результат?       Повернув голову, наблюдаю за отчитывающим меня, преобразившимся Томом. Повзрослевший полноценный оригинал шестнадцатилетнего образа из того самого злополучного дневника, без намека на нечеловеческое происхождение, с нормальными кистями рук, бледной кожей, прямым носом, короткими черными волосами и карими чуть отдающими в красноту глазами. — Отлично выглядишь, Том, — с улыбкой произношу, — тебе так намного лучше. — О, хорошая попытка, — откликается, опускаясь в рядом стоящее кресло, — но на мне не сработает. — Да? Жаль. Знаешь, я тут подумал, совсем забыл сказать Белле, как хорошо она выглядит, когда не строит жуткие, безумные рожи. Ты ей не передашь? А еще, смотри какой Фенрир красивый оборотень, и совершенно не страшный, большая пушистая грелка. Извини, обидеть не хотел. — совершенно не хочется дальше выслушивать о моей неразумности, недальновидности и еще чего-то там, потому и несу первое, что взбредет в голову. Оборотень на мои извинения меланхолично фыркает, а я уже продолжаю, не давая Тому и слово вставить. — И пусть Крэбб, Гойл и Нотт обязательно проверят своих детей. Хотя, мне кажется, в Хогвартсе лучше всех проверить, включая учителей и первокурсников. Кстати, а никто из твоих не терял детей? Ну, да и ладно сами разберетесь. Главное, обязательно пропейте антидот. Весь! Мне Северус обещал, что за этим проследит, а у него не забалуешь. Как вспомню его отработки, так вздрогну. Это ж надо, перемыть гору котлов без магии! Если бы не его нападки на первом курсе, то и отработок бы не было! Мне, между прочим, на первом занятии было очень интересно, но он все желание отбил своими ядовитыми вопросами. Если бы не это, я бы был на достойном уровне! Не, это рассказывать не надо. Расстроится ведь. — Они тебя прекрасно слышат, — вставляет Том, пока я перевожу дыхание. — Ой! — и правда, маги прекратили свои обсуждения, прислушиваясь к нашему разговору. Это когда успели звукоизоляцию снять? Припомнив все свои наставления, растерянно ляпаю. — И вообще тебе с Фенриром еще антидот выпить надо. — Северус, где там наши зелья, а то боюсь он не успокоится, — с усмешкой произносит Том.       Снейп появляется как всегда быстро и совершенно бесшумно, и непоколебимо, а главное невозмутимо замерев, протягивает Лорду фиал, который тот, не глядя и не раздумывая, сразу же принял. Фенрир удостоившийся непередаваемого взгляда Северуса, недовольно заворчав, обернулся обратно. Совершенно не стесняясь своего более чем обнаженного вида, встал в полный рост. Кривясь от невероятно убийственного запаха антидота, быстро проглотил содержимое и уже собирался вновь обернуться волком, как был остановлен Томом с требованием, подумать и поделиться, что именно приказывал Дамблдор ему сделать. Снабдив пледом, дабы прикрылся, как-никак в обществе. А сам вновь переключил свое внимание на меня: — Продолжим? — Кто не рискует, тот не побеждает, — отвечаю, и уже совсем почувствовав себя маленьким ребенком (с чего вдруг — не понятно), добавляю, — меня нельзя ругать. У меня сегодня день рождения. — Горячий шоколад с зефиром будешь? — опешив на некоторое время от моей совершенно детской реакции, неожиданно интересуется Том. — Буду, — шестнадцать лет исполнилось, а в горле ком застрял, и в глазах так подозрительно защипало. А все из-за чего? Из-за простого предложения выпить шоколада.       Вызванный эльф возвращается с пузатой кружкой шоколада с шариками плавающего зефира, которую и вручают мне, а для остальных приносят напитки покрепче. Мы сидим в уютной тишине, наслаждаясь каждый своим напитком, потрескиванием горящих поленьев в камине и танцем огня. И мне так хорошо, тепло и легко на душе, что и не подумаешь, что нахожусь в окружении сумасшедших да убийц. Вполне себе добрые, заботливые, отзывчивые маги. Как бы сложилась наша жизнь, не будь этого треклятого зелья? Надеюсь, им удастся восстановить порядок и воздать Дамблдору по заслугам.       Жаль этого уже не увижу… Пальцы уже не чувствуют тепла, сжимаемой кружки. Язык передает едва заметный, ослабевший вкус тягучей сладости. Глаза слипаются под тяжестью охватывающего тело холода, последним усилием высматриваю огонь, дабы в последний раз запоминая его жар и яркость, перед погружением в обитель холода и мрака.       И снова не увижу, как из моих ослабевших пальцев выпадет кружка, окрашивая плед своим содержимым, и даже быстрая реакция оборотня, поймавшего кружку, не спасет теплую ткань от незавидной участи, быть испачканным. Как, принюхавшись к чему-то понятному только ему, Фенрир прижмется щекой к моей руке, издавая смесь рыка и жалобного скуления. Как с другой стороны кресла, наплевав на присутствие магов, угрюмый мизантроп-одиночка, Северус Снейп, зовя по имени, прижмет ладонь к моей щеке, ощущая её холодность, и одинокая слеза скатится по его щеке, не замечаемая ни кем. Как вскочит с места Том, нащупывая тонкими пальцами едва теплившийся пульс на моем запястье, и кинув взгляд на время, нахмурится. Ведь время еще есть! До окончания действия ритуала еще целых два часа с хвостиком! Как задаст, по сути, риторический вопрос Беллатрис, совершенно не свойственный той, кем она была «до» всего произошедшего сегодня: «Неужели совсем ничего нельзя сделать? Этому ритуалу столько веков. Неужели, за все это время никто не придумал, как можно спастись или спасти?». Вопрос прозвучал и, казалось бы, не будет ответа, ведь невозможно отнять то, что добровольно отдаешь магии. Но он приходит с совершенно неожиданной стороны и совершенно не в той форме, в которой все ожидают: — Отдавший свою магию мистер Поттер должен уйти, не оставляя о себе ни имени, ни злата, ни магических связей, лишь светлую память о Мальчике-Который-Выжил и изменил все, -глубокомысленно изрекает гоблин, одаривая окружающих магов, уже и забывших о его присутствии, довольным оскалом в ожидании дальнейших их действий. — Гарри Поттер сегодня умирает — и рождается кто-то другой?! — коллективный разум творит чудеса. — У него не должно остаться злата, — бормочет Том, припоминая обсуждения оплаты помощи гоблинам, — что с его счетами? — Сейфы Поттеров пусты, — отвечает гоблин, — дом родителей в Годриковой впадине отошел банку за оплату последних заказов. — А счета Блэков? Он ведь крестник Сириуса, — на этот раз спрашивает Нарцисса. — И счета и Блэк-хаус на Гриммо 12, не тронуты. — невозмутимо кивает гоблин - мол, думайте, думайте. — Может, попробовать предъявить права на наследство Блэков, как более близких родственников? — предлагает Люциус, самый хитрый и юридически подкованный. — Данная заявка рассматривается в течение месяца. — откликается гоблин. — А говорил, что мертвому деньги ни к чему, — раздражённо выплюнул Том, напряженно обдумывая возможные варианты. — Что? — переспрашивает Северус, повернувшись к Лорду лицом. — Он мне сам так сказал… — отмахивается, но неожиданно замирает, сосредоточенно что-то ища в собственной памяти, но в собственной ли? И находит: — Этот гаденыш, смесь сколопендры с не знаю чем, оформил завещание! — Верно, — подтверждает гоблин, нервируя окружающих своей довольной улыбкой, — все имущество и счета отписаны Андромеде Тонкс, в девичестве Блэк. — О! Одной проблемой меньше, — с облегчением выдыхает Том. — У мистера Поттера не осталось никакого имущества? — решает уточнить Малфой. — Нет, все остальное было отписано на имя Лорда Принца. — Что именно? — подобравшись интересуется Северус, а присутствующие недоуменно переглядываются. — Волшебная палочка, карта Мародеров, мантия невидимка и пакет акций на «Всевозможные волшебные вредилки», — перечисляет гоблин. — Пф! — фыркает Северус, — Лучшего подарка и придумать нельзя! Что дальше? — Мы об этом еще поговорим, Северус, — многообещающе произносит Том. — Нам многое придется обсудить, — соглашается тот, и они возвращаются к поиску решения. — Магические связи и имя. Родителей нет, крестного нет, остается помолвка и Долг Жизни. — перечисляет Том, не спуская глаз со своего поверенного. — Отсутствуют. — В таком случае у него осталось лишь имя, — задумчиво тянет Северус, переведя взгляд на бледное, холодное лицо и, решившись, произносит: — Он станет Принцем, я приму его в свой Род. Заодно проверит, хорошим ли буду отцом. — Чертов Дамблдор! Чтоб ему его лимонные дольки поперек горла встали! Манипулятор хренов! Сам один как перст и другим жить не дает! — полюбовавшись на одинокого зельевара, эмоционально выдал Том, завершив непререкаемым. — Я буду его крестным. — В таком случае, я буду крестной, — вклинилась Белла, поясняя свою позицию, — чем больше новых связей, тем лучше.       Оставшееся время до полуночи маги проводят в нервном напряжении и ожидании, заблаговременно начертав на будущем «новорожденном» руны принятия в Род и крестины со стороны крестного отца и крестной матери.       И вот часы отбивают последнюю минуту уходящего дня, трое магов поочередно произносят свои клятвы, как перед магией, так и перед «новорожденным».       И все это мне покажет магия, пожелавшая вернуть своего отпрыска, что рискнул своей магией и жизнью ради разрыва опутавшей магический мир паутины старого манипулятора, своими действиями не дающего развиваться и процветать магии.       А нарекли меня: Геральд Северус Принц. И все у меня теперь будет хорошо.