Мир глазами Каттер

Часы на стене типичной квартиры для преподавательского состава столичного университета показывали полночь. В небольшой комнатушке, обустроенной под кабинет, горел неяркий свет настольной лампы. Компьютер под столом был выключен — хозяйка кабинета, стараясь победить бессонницу, искала для себя занятия поскучнее, но сон не шел, и пачка бумаг, которые ей требовалось заполнить, уже наполовину перекочевала с одного угла стола на другой. Планы обучения по трем предметам четырех курсов на ближайший триместр. Индивидуальные планы для восьмерых выпускников, чьи разработки она курирует. Подробный список канцтоваров, необходимых для лаборатории на этот квартал. Рекомендательные письма с просьбами выплатить стипендию отдельно взятым охламонам. Статья из журнала, выпускаемого спонсором кафедры, для редактирования… «Как вам должны были говорить еще в пору вашего студенчества, гений в науке — это лишь на 5 процентов ум, и на 95 процентов усидчивость». — Ну да, ну да, — пробормотала сидящая за столом женщина, молодой, подающий надежды палеонтолог и преподаватель университета. — «Гений в профессорстве — это лишь на 5 процентов наука и на 95 процентов бюрократия и лизоблюдство». «Усидчивость» — это совсем не то, чем она занята сейчас. «Усидчивость» — это четыре недели подряд, без выходных, полулежать с утра до вечера в неудобной позе, миллиметр за миллиметром извлекая из плотной, ссохшейся миллионы лет назад глинистой глыбы всего лишь несколько костей, которые по проведенным начерно измерениям вполне могут относиться к незарегистрированному ранее виду тероподов. А по вечерам, вместо того, чтобы спокойно идти спать, торчать в палатке у соседа по раскопкам, светя одним фонариком ему в тетрадь с таблицами, а другим — на калькулятор с «солнечными» батарейками. Потому что электричества нет и не будет, ближайший компьютер — в тысяче километров, и чтобы что-то обработать на нем, этот самый сосед завтра с утра уедет на велосипеде диктовать по телефону расчеты этой ночи, чтобы вернуться лишь после обеда, внести корректировки — и продолжать собирать данные. Вот это именно «усидчивость» — когда которую уже ночь подряд молча разглядываешь светловолосую вихрастую голову, сгорая от желания — и вовсе не того желания! — а всего лишь заметить в сумраке, как весело блеснут голубые глаза, а значит — он, сосед, на правильном пути. И как особые награды за ее терпение — заботливо и очень вовремя подсунутая в руку бутылка с водой, лишнее яблоко в подарок, восторженный вопль на всю степь — «У нас получилось! Люблю тебя!», негромкие слова в тишине ночи, торопливый поцелуй под утро — «Давай уже спать, Хелен, завтра много работы»… Впрочем, к усидчивости это уже совершенно не относится. Хозяйка кабинета поймала себя на том, что уже десять минут сидит с полудебильной улыбкой на лице, зачем-то вспоминая, какими горячими были тогда губы вихрастого светловолосого соседа по палатке, и как ее трясло от возбуждения, когда их жаркая шершавость впервые прикоснулась к ее соскам, предусмотрительно прикрытым лишь тоненькой тканью футболки — и ничем больше. Какими трогательно-нежными были объятия его худых, но крепких рук, и бездонно-синими до умопомрачения — обычно светлые и насмешливые глаза. «До тридцати лет профессорами не становятся.» — «А я вот стану. Давай поспорим. Через год все узнают это имя — самый молодой в истории кафедры профессор зоологии Каттер.» — «Давай. Спорим. Только с чего ты взял, что это будет профессор зоологии? Самым молодым будет профессор палеонтологии!» — «Ну, Хелен, вот чего-чего, а профессором Каттером у меня шансов стать куда больше.» — «Уверен?» — «Вообще-то не совсем. Выйдешь за меня замуж?» — «Ага. Так значит — вызов принят?» Профессорами в итоге стали они оба — молодожены Ник и Хелен Каттеры. И первенство закончилось, можно сказать, боевой ничьей. Ник защитился на целый месяц раньше, но Хелен была младше его на девять месяцев — и самым молодым профессором в истории кафедры стала автоматически. Тогда и обнаружилось, что быть профессором, еще и молодым — не так уж сладко. Сразу же навалилась преподавательская работа, куча бюрократической мелочи и обязательное требование активного участия в вопросах финансирования кафедры. То есть — шесть с половиной дней в неделю проверка рефератов серенькой в большинстве своем студенческой массы и заполнение бесконечных формуляров, а оставшиеся полдня — попытки искренне улыбаться на светских раутах и поддерживать разговор на околонаучные темы. И науки как таковой — почти не видно. Сегодня их, например, в очередной раз поймал проректор университета, вручив одновременно два задания на вечер — приглашение в ресторан с очередными спонсорами и распечатку статьи из глянцевого журнала — для «проверки» и «добавления интересных публике фактов». — Жребий бросим? — привычно предложил Ник, но проректор предупреждающе поднял руку: — Никаких жребиев. На ужине потребуется присутствие мужчины. Хелен вздохнула. Делать заинтересованную мордочку, потягивая дорогое вино, вообще-то, лучше получалось у нее. Пробежалась глазами по статье. Фыркнула. — Ник, как тебе тема — «Какой вид динозавров подходит вам по знаку зодиака»? Я в этом совершенно же не разбираюсь. — Типичный Лев, — закатил глаза Ник. — Молчать. Жало при необходимости у меня поострее будет, чем у некоторых, — Хелен беззлобно шлепнула «скорпиона» по заднему карману джинсов. — Требование «присутствия мужчины» на ужине означает, что главным толстосумом для развода на деньги будет женщина? Оденься поприличнее. Ну он и постарался. Пришел лишь полчаса назад — в расстегнутой на две пуговки рубашке и со сбитым галстуком, за милю пахнущий дорогущим женским парфюмом, с нетрезво блуждающим взглядом и почти что счастливой улыбкой. — Хелен, у меня есть все шансы сменить место работы. На ужине мы говорили исключительно об университете, но потом я вызвался проводить… устроителя ужина… и мне предложено участвовать в одном проекте… пока что неформально. Но там такие перспективы… Конечно, перспективы не включали в себя участие супруги в этом сказочном проекте. Хелен шутливо пригрозила проверить мужнины трусы на предмет отпечатков чужой помады завтра утром и прогнала Ника спать. Чтобы не видеть лишний раз, как он доволен — и уж конечно же, не тем, что провел вечер с дамой, а тем, что есть возможность заняться чем-то стоящим и интересным, и не на один-два дня, как иногда бывает и у нее, а надолго. Ник захрапел, едва коснувшись щекой подушки. Хелен же спать совершенно не хотелось. Здоровая злость на несправедливость мира вкупе с легкой завистью к мужу вскоре погнала ее к бару — но несколько глотков скотча бессонницу не победили, зато вдобавок разбудили безрассудство. Около половины первого ночи Хелен вышла в коридор и набросила на плечи куртку мужа. Рука в кармане наткнулась на бумажную полоску — это оказались несколько отпечатанных в кабинке фотоавтомата кадров. Ник с женщиной. Не слишком, может, юной, зато отчаянно молодящейся — с накрученными на макушку темными локонами, ярким макияжем, с воздушно-легким шарфом на обнаженных плечах и знакомой мужской курткой — поверх. Она почти бесстыдно обнимала его руками за талию, а он и не сопротивлялся — со смехом щурил голубые глаза куда-то вдаль, осторожно придерживая спутницу за локоть. Хелен довольно безразлично хмыкнула — ревность упорно не хотела селиться у нее в голове, наоборот, уже не в первый раз верх брало чувство превосходства над теми, кому Ник в супруги не достался — и сунула фотографии обратно в карман. Вышла на улицу, зябко поежившись от ночного августовского ветра. Неспешная прогулка по кварталу, пожалуй, должна прогнать бессонницу. Пройдя сотню метров, Хелен свернула в парк. Район спокойный, бояться нечего. Вдали ровно светят фонари, кругом ни души. Ни людей, ни собак, ни кошек… Словно в ответ на эту мысль по газону зашуршал мелкий зверек, наверное, белка. Хелен даже не обратила бы внимания, если бы это животное не выскочило вдруг на тротуар. И вид его заставил брови палеонтолога недоверчиво поползти на лоб. — Нормально, — прошептала Хелен. — Откуда у нас в парке компсогнаты? Свечение на дорожке впереди не слишком походило на обычное фонарное. Хелен направилась туда. В воздухе плавало нечто странное, будто бы состоящее из призрачных обломков солнечного света. Покуда женщина в недоумении разглядывала непонятное явление, оттуда вывалился еще один компсогнат, хрюкнул и убежал к деревьям. Хелен чуть нервно засмеялась и сунула ладони поглубже в карманы куртки. Краем сознания подумала, что компрометирующих фотографий Ника там больше нет — и рассмеялась уже громче и уверенней. Управляемое сновидение — вот что это такое! На днях в их университет как раз приезжал с лекциями именитый психолог, и этот его рассказ она, выходит, так и не забыла, включив в нужный момент описываемый им механизм. Сама же сейчас наверняка дрыхнет в кресле, поддавшись изрядному по объему глотку скотча. На душе стало весело и озорно. Хелен сначала аккуратно дотронулась до мерцающей на дорожке сферы кончиками пальцев, а потом смело шагнула внутрь. Вокруг ничего не поменялось. Она опять была в ночном парке. Хелен хмыкнула — точно, сновидение же управляемое, нужно подумать о чем-то, что хотелось бы увидеть. Но мысли упорно не хотели выстраиваться в стройный ряд. Она медленно пошла по тропинке обратно, слегка досадуя на собственную неизобретательность. И тут внезапно ее обхватили сзади чьи-то сильные руки. Вскрик, который следовало бы ожидать, застрял у нее в горле. Она, сама немало удивляясь своей выдержке, спокойно и не без интереса развернулась, почти не разомкнув объятий. — Теряешь хватку? — за спиной у нее стоял молодой мужчина, высокий, статный, широкоплечий. Даже в полутьме Хелен тотчас же заметила, какие у него красивые глаза — уверенные, дерзкие, невероятно завораживающего зеленовато-голубого цвета. Особую прелесть им придавало также то, что взлохмаченные волосы мужчины были, скорее, темными, а густые ресницы и четко очерченные брови — и вовсе черными. Этот контраст тянул к себе магнитом, и Хелен вдруг поймала себя на том, что пристально разглядывает незнакомца, мысленно благодаря свою фантазию за столь приятную картину. Под ее взглядом лицо мужчины чуть дрогнуло в досадливой гримасе: — Ты знала, что я приду… «Откуда?! Да я минуту назад вообще не знала о твоем существовании!» Он опустил руки, и Хелен, не желая терять контакт, сама протянула ладонь и провела кончиками пальцев по его скуле. Он недовольно отвернул голову: — Заметно, да? Что-то твой муж совсем не рад был таким откровениям. И Хелен тут же поняла, что легкая припухлость возле его глаза имеет однозначную причину. — О, Ник умеет драться! — фраза совершенно непроизвольно сорвалась с ее губ и была произнесена весьма насмешливо. Но мужчина, однако же, не стал снова делать обиженное лицо, а вместо этого тяжело вздохнул и опустил голову. Хелен поддалась неясному порыву, запустила пятерню в густые непослушные волосы — и не успела осознать, как оказалась вовлечена в горячий, напористый и одновременно безмерно нежный поцелуй. Губы незнакомца были упруги и подвижны, дыхание свежо и глубоко — он полной грудью впивал ее запах, ее близость, само ее существование. Хелен, практически теряя последнее самообладание, неосознанно потянулась к ремню на его брюках. Но тут мужчина отстранился и прошептал чуть виновато: — Прости, сейчас никак. Вот-вот нагрянут остальные. Кто-то пустил слух, что видел в парке странное животное, придется нам его ловить. — Компсогната, что ли, — в памяти Хелен тут же всплыло событие, с которого и начинался этот сон. Мужчина виновато пожал плечами. — Ладно, тогда пока, — у Хелен вдруг взыграла гордость, и демонстрировать незнакомцу хотя бы малейшую обиду ей показалось недостойным. Она резко развернулась, одарила красавчика белозубой ухмылкой и зашагала к знакомому уже источнику света, которого отсюда было совсем не видно. — Хелен, ты потрясающе выглядишь! — проговорил ей вслед мужчина. — Совсем такой, какой была, когда мы познакомились. «Сомнительный комплимент», — насмешливо заметил внутренний голос в голове у Хелен. — «Учитывая, что я до сих пор не знаю, кто ты такой.» Она, не оглядываясь, свернула на нужную дорожку, повинуясь самой же придуманным правилам, снова прошла сквозь призрачно мерцающий шар и пошла к дому, не замедляя шагу. В прихожей посмотрела в зеркало — мешки под покрасневшими от недосыпа глазами, припухшие веки. — Потрясающе выгляжу… Шутник…- пробормотала она. Ник спал почти что поперек кровати, облапив рукой ее подушку. Хелен бесцеремонно отпихнула мужа на край, отобрала подушку и легла сама, отвернувшись в другую сторону. Глаза слипались — разум упорно не хотел осмысливать то, что происходило с ней в последний час. Она не стала сопротивляться и провалилась в глубокий, без единого намека на сновидения, сон. *** А утро началось с того, что в коридоре под вешалкой Хелен нашла бесследно пропавшую вчера полоску с фотокадрами. Терзаясь размышлениями, что же из произошедшего прошлой ночью являлось выдумкой, она довольно резко швырнула ее на стол перед мужем, который уныло ковырялся в тарелке с завтраком. Ник, впрочем, лишь расхохотался над ее попыткой продемонстрировать ревность: — Блин, Хелен, ты же не думаешь, что меня в ней интересует хоть что-то, помимо потенциальной будущей работы? Она же меня старше лет на восемь, если не больше! — и скомканная им фотография тут же полетела в корзину для мусора. Проще от этого Хелен не стало, поскольку мучили ее совсем не мысли об измене — касалось ли это работы или интимной жизни — ее в целом идеального мужа. Но ближе к вечеру совесть подутихла, послушно списав все недоосмысленности прошлой ночи на тяжкую бессонницу. Поэтому при звуках за спиной молодого голоса — наверняка очередного студента из бесконечных списков ее учащихся — включилась лишь привычная ей ирония. — Простите, где можно найти профессора Каттера? — Зависит от того, нужен вам Н. или Х. — ответила она, не оборачиваясь, и продолжая листать свежий номер журнала по палеонтологии. — Н., — довольно шустро сориентировался студент. — Тогда сегодня не получится. Он слабовольно уполз куда-то, не в силах побороть похмелье. — А если Х.? Тогда мне больше повезет? — в голосе за спиной у Хелен звучал какой-то вызов. — Без понятия. Х. — это я. — Тогда мне никаких Н. и даром не сдалось. — Вас не смущает, что он мне не брат и не однофамилец? — Хелен наконец-таки заинтересовалась нахальным новичком и обернулась. И тут же ощутила, как ее сердце пропустило пару тактов — а все из-за того, что на нее смотрели те самые глаза. Зеленовато-голубые и дерзкие, в иссиня-черном обрамлении густых ресниц. — Нет. А должно смущать? — глаза растерянно моргнули, и до Хелен вдруг дошло, что их хозяин сильно моложе того красавца, с которым она вчера готова была наставить Нику рога, повинуясь секундному порыву. Она расслабленно ухмыльнулась и уже без едкого сарказма сказала: — Ну вот и славно. Если поможете мне дотащить до квартиры парочку килограммов макулатуры, то по дороге получится и обсудить интересующие вас вопросы. Студент послушно подхватил коробку с журналами и двинулся за ней в сторону дома. Вопрос был несущественный — что-то про возможность подрабатывать полдня в лаборатории, а уж эволюционной зоологии или палеонтологии — без разницы. А несущественным он оказался потому, что возможности такой не было все равно. Зато из-за сегодняшнего отсутствия на кафедре профессора Н.Каттера, в списках его студентов стало одним пунктом меньше — и одним больше у профессора Х.Каттер. И этот факт вдруг почему-то вызвал у Хелен приступ веселья. В прихожей паренек поставил коробку на тумбочку и выжидательно поднял на преподавателя глаза. — Спасибо, — проговорила Хелен, чуть приподняв в несказанном вопросе брови. — Стивен. Стивен Харт, — сообразительный студент без малейшего затруднения прочитал на ее лице этот вопрос, чем заслужил очередной плюс в графу своих достоинств. В награду за эту сообразительность Хелен совершила невообразимую вещь — глядя мальчишке прямо в глаза, не торопясь поцеловала его в уголок губ и лишь потом вытолкала за дверь. После чего так и осталась стоять в прихожей — закрыв глаза и вспоминая вкус поцелуя — совсем такой же, какой был и ночью. *** После этого события развивались достаточно планомерно и предсказуемо. Стивену Харту не удалось забыть даже тот первый поцелуй безрассудного профессора палеонтологии, а после второго, в пустой лаборатории, в котором без дела не остались не только губы, но и язык, и руки, и даже колени, которыми профессор Каттер крепко обхватила бедра студента, когда он подсадил ее на край стола — надежды прекратить весь этот беспредел уже не оставалось. Стивен сходил с ума от дикой необузданности своей любовницы, а осознание того, что этой страстью полное право имеет пользоваться также и такой всегда уравновешенный Ник Каттер, заставляло его рычать от ревности. Хелен же эта ревность доставляла отдельное неописуемое удовольствие. Так же как и тот факт, что Стивен младше ее. Она не раз напоминала ему, что она «старше его на восемь лет», зачем-то напирая именно на эту разницу, а когда он в ответ парировал, что это только к лучшему — а было это обычно в самом разгаре их постельных игрищ — лицо ее озаряла торжествующая улыбка. А Ник, похоже, не замечал ничего. Сначала Хелен это задевало — доверие доверием, но пропускать такие явные признаки похождений супруги на стороне… Впрочем, когда она поняла, что совсем не в курсе, насколько часто сам Ник ходит ужинать в рестораны со своей «старушкой» и на какой там уже стадии вопрос его участия в ее проектах, все подозрения отпали. И стало ясно, что в семейной жизни они плавно перешли к стадии «привычки», когда секс превращается в супружеский долг и идет уже по расписанию. А для души и тела в полной мере — у нее есть Стивен. А кто у Ника — даже и неважно. Так прошел год. На кафедру, похоже, проникли слухи про возможный уход одного из профессоров — а как же еще объяснить то, что у Ника внезапно убавилось рутинной работы и прибавилось разных научных исследований? Впрочем, таинственный вид на себя напускать он не перестал, и разговоры о «секретных» проектах пресекал на корню — с неизменной довольной ухмылкой. А Хелен же стало вдруг не хватать чего-то, интимные связи с неутомимым любовником поднаскучили, и очень хотелось уехать на месяц куда-нибудь в экспедицию. Когда же такая экспедиция назрела, и туда вдруг отправили не кого иного, как ее мужа — это, по мнению многих, и стало причиной ее исчезновения. То ли она сбежала от семьи, то ли покончила с собой. В это не мог поверить один только Ник — он был убежден, что с супругой случилась беда, не зависящая от нее самой, но и сквозь это убеждение порою прорывались нотки его собственной вины в ее пропаже. И уж точно никто не мог знать, что исчезла Хелен Каттер не только далеко, но и давно — многие миллионы лет назад. *** Хелен проснулась с привычной головной болью. Что бы ни говорил Тео, а радиационный фон в их убежище далек от нормального. От недосыпа боль проявляется совсем по-другому, ей ли не знать. Который уже год подряд, стоит отметить день рождения — и этот ад снова тут — циклическое биполярное расстройство. У нее нет депрессии как таковой, но весь август, сколько она себя помнит — бессонница, тихо сходящая на нет к середине сентября. Два года назад, когда она целовалась со Стивеном за день до того, как с ним познакомилась. Год назад, когда, проводив Ника в экспедицию, она пошла к двум часам ночи в магазин, и напоролась по дороге на циногната. И сейчас — после того, как она с бодрой и здоровой злостью провела почти полгода в одиночестве в триасовом периоде, а после этого — в компании Тео и Дерека в том периоде, которому пока еще нет названия. Где нет динозавров, а заодно и подавляющего большинства знакомых млекопитающих, включая людей, зато есть мерзкие твари, которым — еще чуть-чуть — и некому уже будет составлять классификацию. Хелен беззвучно застонала, сжав зубы. Не столько от боли, сколько от бессильной злобы. Беззвучно — чтобы не разбудить Тео, которому тоже несладко. И тоже весь август — с того самого дня, как не стало Дерека. Может быть, даже похуже, чем ей. Ведь для нее Дерек был лишь удобным соратником, безотказным помощником и по совместительству неплохим любовником, а для Тео — смыслом жизни. И тоже неплохим любовником, чего греха таить. Именно по этой причине ее отношение к Тео было неровным — с одной стороны, его нельзя было не ценить, не будь он таким умным, сидеть им в этом бункере, а ей в триасовом периоде до скончания времен, он же придумал, как создавать те самые временные щели. Вот-вот — и придумает, как создавать их сразу в нужном времени. А с другой… ее до сих пор передергивает от отвращения, когда она вспоминает, как он по-бабски стонал и извивался, когда она застала их с Дереком в самый неподходящий момент. Что самое смешное — на ее отношение к Дереку тот раз никак не повлиял. И когда Дерека порвал на клочья безглазый серый монстр, Хелен чистосердечно всплакнула — отчасти потому, что без мужской ласки жизнь больше не казалась чем-то ценным. А два дня назад Тео озвучил ей свой план… *** — Давай еще раз, с самого начала. — Я открываю временную щель в двадцать первый век, в 2009 год. Именно тогда какой-то бешеный зоолог вывел тот вид, который убил… Дерека, — Тео в очередной раз шмыгнул носом. Хелен поморщилась. — Потом у них вышла из-под контроля система наблюдения, и одна тварь сбежала. И если бы не эта сволочь, Дерек остался б жив. Нужно убить его. — Как мы узнаем, кого нужно убивать? У тебя есть его имя? — Нет, я только знаю, где он точно будет. Ты же убьешь его? — Легко. И ты от меня отстанешь. А я останусь в двадцать первом веке. — Конечно. Но до тех пор ты будешь у меня в заложницах. — Тео, не будь кретином. У тебя духу не хватает убить того, кто во всем виноват, а ты пытаешься угрожать мне. — А я тебя не буду убивать. Тебя я запихну в меловой период. — Ну запихни этого… ученого. — Нет. С ним надо наверняка. И ты его застрелишь. Точно застрелишь? — Точно. Клянусь. Пусть даже это будет мой знакомый. *** Хелен еще раз проверила пистолет и шагнула во временную щель. Одно нажатие на спусковой крючок. В худшем случае — будет убит один невинный человек, пусть даже умный и хороший, в лучшем — спасено будущее человечество. И в любом случае — она будет почти дома. С той стороны было жарко и дымно. И отчего — неясно, ведь вряд ли Тео мог сам устроить масштабное ЧП… Хелен споткнулась о какой-то предмет, взмахнула неловко рукой — и ее сбила с ног упавшая сверху балка. Тогда и появился тот, кого следовало убить, потряс ее за плечо, приводя в сознание — и первым делом она увидела все те же прищуренные голубые глаза и светлые космы волос, по которым сходила с ума в давней юности. Дальше все было, как в тумане. Она что-то говорила, пыталась оправдаться сама, попутно обвиняя его, и лишь спустив курок, сквозь слезы поняла, что здесь не так. — А ты не так уж и умна, Хелен. Ее здесь не было уже десять лет, а он даже не удивился, увидев ее. Размазывая по лицу слезы, она следила издали, как Ника вытащил из здания какой-то паренек. Как обреченно толпились возле неподвижного тела незнакомые ей люди. И только глядя, как какая-то темноволосая женщина, размазывая макияж, покрывает поцелуями лицо ее мужа, Хелен заставила себя встряхнуться и поверить, что это именно она — та стерва с фотографии, и это именно ее проект — причина глобальной катастрофы. И сразу после этого она вдруг поняла, что здесь ей делать нечего, и снова шагнула все в ту же щель — обратно к Тео. Тео сидел на полу бункера и стучал зубами. Поднял на Хелен глаза и еле заметно покачал головой — ничего не изменилось. Хелен молча легла на матрас в углу. Слез не было. Были лишь острые, будто скальпель, мысли. Она убила не того. — Тео, дальше я буду сама. Дай мне свои устройства, и я попробую все исправить. Без тебя. — Нет, Хелен, ты не поняла. В прошлом ничего не изменить. Все, что мы можем делать в нем из нашего будущего — это подстраивать события под те, что и так произошли бы. — Тео, отдай мне все свои разработки. Я все исправлю. Тео продолжил стучать зубами и покачиваться, обхватив руками колени. Хелен задержала дыхание и достала пистолет. С утра там было два патрона. Нику хватило одного. *** Хелен скинула одежду и погрузилась в воду. Хрустально-прозрачная и приятно-прохладная. Эти кретины из будущего вполне бы могли счастливо жить в этом времени. Здесь нет бункеров, но нет и безглазых тварей, и радиоактивных отходов. Сама она с огромным удовольствием осталась бы здесь навсегда. Но только не одна — а с Ником. Да-да, вон с тем светловолосым парнем в черном костюме для плавания, который восторженно разглядывает своими небесно-голубыми глазищами девственно-чистые окрестности. — Ник, а ты похудел… Плохо питаешься? Если забрать его сюда, то и не будет никаких лабораторий с тварями, не будет оглушительного пистолетного выстрела, который снится ей по ночам, не будет ничего плохого. Но он не слушает. Остаться он не хочет. Смотрит на нее таким искренним взглядом — а там любовь, и горечь, и обида. Жестокая, почти смертельная. И снова речь про восемь лет… Ах, это она пропала восемь лет назад. А он страдал, а она молчала и смеялась. Да не смеялась она, глупый! У нее-то прошел только год, и очень непростой. И его за этот год она видит второй раз всего. Второй раз. А первый — для него же был и последним… ..... Где там его старая кошелка? Вот кого надо убрать с дороги! Не будет ее — не будет и проблем. Вот она, как раз одна-одинешенька, сбежал ее кавалер… Что ж ты, Ник, поцеловал и ускакал? Так, стоп. Эта же рыжая. И восемь лет разницы — явно не в ту сторону. Скорее уж, это Ник для нее старый пердун. Черт, теперь что, и ее тоже нужно спасать… Ник, ну ты бабник… ..... Он же пока сам не в курсе, какую опасность представляет эта безглазая тварь… «Хищник». Может быть, надо внушить ему это? Отлично, попробуем просто пожить вместе. Квартира за… сколько? снова восемь лет?.. почти не изменилась. Даже обои все те же. И кабинет ее не поменялся ни капли. И фотография на тумбочке в его спальне… ее портрет. И только сам Ник — повзрослевший и недоверчивый. Но тот же взгляд, та же улыбка. Такой близкий, такой родной. Стоит в дверном проеме, совсем рядом, и Хелен знает, что в постели он по-прежнему будет хорош… особенно для женщины, изголодавшейся по ласкам. Нет? Ладно, что там у нас с запасным вариантом? Стивен Харт. Серьезно так возмужавший. И безотказный. Вот только с Ником они теперь — друзья, не разлей вода. А это значит — нервотрепка на каждую встречу. Как, как его спасать? Нет, надо что-то радикальное. А может быть, сделать клона? Может, тогда она не убьет его самого? ..... Она уже сбилась со счету, сколько попыток было не пустить Ника в то здание, где ему снова встретится та Хелен, что с пистолетом. После каждой попытки она возвращается — но не в тот день, чуть попозже, и его снова нет, он снова мертв, а у его бывшей команды скорбные лица и глаза на мокром месте. Глядя в очередной раз на эти жалкие мордашки, Хелен вдруг злорадно подумала, как можно проверить теорию о том, что на прошлое повлиять нельзя. Надо просто вернуться назад, убить кого-нибудь из этой команды плакальщиков и посмотреть, что же из этого выйдет. Но тут же отмахнулась от этой практически бесполезной идеи. Если уж проверять, так глобально — нужно убить Ника раньше, чем в прошлый раз, вот и все. И если получится — с новыми силами попытаться спасти его снова. ..... Она предугадала почти все, кроме единственной мелочи. Если бы Ник просто рванул в тот отсек и заперся там, спасая от гибели остальных, то получилось бы идеально. Но нет же, этот позер принялся прежде всего трагическим шепотом прощаться с лучшим другом! В итоге — сам живой, сидит вон в углу, кусает в кровь губы и плачет, а Стивена больше нет… Да и потом его вспомнить не удается — был ли он где в ее предыдущие визиты, которые шли позже этого дня? Осталась только скромная могилка. Ну — и еще один идиот, которого нужно спасать. — Наберись терпения, Стивен, — Хелен погладила ладонью крест со знакомым именем, привычно сверкнув ухмылкой, запасшей за все эти годы изрядную долю цинизма. У нее в закромах остается еще один способ проверить состоятельность теории. Нужно всего лишь попробовать уничтожить все человечество в зародыше.