Сон...

Она влетела в его жизнь словно ураган, быстро, внезапно, но с такой робкой и неуверенной улыбкой. Первые дни знакомства она мало говорила, много слушала, не решаясь вставить своё слово. При любом обращении к ней она растерянно краснела и мямлила что-то себе под нос. В самом начале всё её внимание было адресовано Тсуне, она много с ним говорила, много времени они проводили наедине, не редко, из-за светлых улыбок и яркого румянца на щеках их можно было принять за только что нашедших друг друга влюблённых. Тогда он не обращал на это внимания. После, большая часть её внимания перешла к Гокудере. Всё из-за той же робкости она долго не могла с ним заговорить, а когда всё же пересилила себя, то выяснилось, что хороших друзей из них не выйдет. Но всё же их объединяла одна вещь: любовь к сверхъестественному. Им хватало лишь одного упоминания о любимом журнале или названии какого-нибудь не объяснимого человечеству явления и перед вами лучшие друзья, ходившие в один детский сад! Это уже его задевало, легонько, почти незаметно, но задевало. Она очень любила музыку, частенько она могла засесть в комнате, заткнув уши наушниками и забравшись под одеяло. Однажды, совершенно случайно он застал её в таком виде. Живая улыбка, слегка подрагивающие ресницы и едва различимые слова песни, срываемые с её губ, заставляли застыть, не смея нарушить эту идиллию. Голос у неё был немного хрипловатый, но звонкий. Это был первый раз, когда он так отчётливо услышал его. А ещё она очень любила детей. Часто играла с ними, часто читала нотации Ламбо, не без помощи И-Пин конечно. С этими двумя у них сложились весьма хорошие отношения. Любовь к сладкому и китайской культуре крепко объединили их. К Фууте же она относилась с весьма заметным трепетом. Он был для неё кем-то вроде младшего брата. Очень часто, возможно даже большую часть времени в первые недели пребывания в Намимори она проводила именно с ним, всё время, держа его за руку и странно улыбаясь. Сам факт того, что она каждый день обнимала его, целовала в макушку и говорила : "Ты ещё будешь счастлив", заставляла глупую, ничего не выражающую улыбку вновь и вновь появляться на лице запихивая, куда подальше это странное колющее чувство в груди. А после она показала себя настоящую. Совершенно не предсказуемую, как ураган. Понимающую и успокаивающую, как дождь. Незаметную и умеющую хранить тайны, как туман. Не позволяющую ребятам, уже ставшими родными впутываться в бесполезные разборки, переводя всю инициативу на себя, вскоре заставляя противника забыть о его первоначальной цели, как гроза. Ярко освещающую каждый их день, твёрдо принимающую плохое настроение, впитывающую его как губка и отдающую только позитив, солнце. Так же, она с лёгкость совмещала все эти качества в себе, полностью балансируя их как небо, и, конечно же, не обошлось и без одинокого не зависимого от кого-либо облака. Это самое качество и пугало его больше всего. Иногда, она могла просто на просто взять и уйти куда-то. Просто слоняться по самым пустым улицам города, презрительно смотря на каждого кто, посмеет нарушить её покой и разрешалось это только её обожаемому Фууте, даже на такого близкого ей приятеля как Тсуна она могла лишь фыркнуть, быстро забыв о его существовании, а этому маленькому мальчику были оказаны небывалые привилегии. Даже в самом ужасном настроении она брала его за руку и невероятно натянуто улыбалась, даря намного больше нежности, чем обычно. Это било в голову, словно кровь, когда ты стоишь на голове, ужасно бесило и заставляло изменить свои взгляды на окружающий мир. Он никогда бы не подумал, что она такая извращённая. При встрече с Мукуро и его бандой они грызлись как кошка со стаей собак, но к самому Рокудо она относилась довольно хорошо, даже обращаясь к нему с уважением: Мукуро-сама. Частенько она называла его ананасовидным или попросту ананас. Не редко, создавалось ощущение, будто она читает его мысли. Хитрые ухмылки, странный огонёк в глазах и совершенно не ожидаемые от неё фразы были словно скопированы с иллюзиониста. Это пугало, совсем немного, но одновременно какое-то странное чувство говорило: "настоящая". С Хром она тоже сдружилась, впрочем, как и с Киоко. Хару она уважала за смелость носить такие экстравагантные наряды, хоть и не говорила ей этого никогда. Мамой Тсуны она просто восхищалась, всегда смотрела на неё с восторгом и обращалась исключительно: "Нана-сан". Да, в женской компании она чувствовала себя словно рыба в воде, она же всё-таки девочка. С Варией она увиделась только один раз, на Новом Году, когда Реборн внезапно решил отметить его в Италии и потащил всю семью туда. Раз взглянув на них и не найдя там казалось чего то особенного она просто забыла про их существование. Там же она встретила и Базиля, вызвавшего в ней небывалый интерес к своей персоне. Все каникулы она, прихватив в охапку Фууту, слонялась по улочкам небольшого, но богатого интересными местами городка где-то в центре Южной Италии не забыв и гида, которым оказался тот самый Базиль. После праздника она долго не могла распрощаться с ним и, в конце концов, сжав его со всей своей не маленькой силой, поцеловала в щёку, уже не имея никакого желания сдерживать навернувшиеся слёзы. Эта сцена вызвала небывалый укол ревности, который тупой болью отдался в понимающем, что у него нет ни единого шанса разуме. Но как ни странно, более такого не повторилось. С Кёей она вела себя невероятно осторожно, обращалось уважительно: "Хибари-сан", дисциплину старалась не нарушать и даже вроде бы пыталась подружиться с ним. Дино ей был как старший брат. Не редко она отмечала, что такого человека ещё постараться найти надо. А вообще на них с Тсуной смотреть смешно было. Все трое глупо улыбаются, спотыкаются на каждом шагу, попадают в ужасно неловкие и глупые ситуации. Словно в их крови с рождения был заложен один и тот же ген невезения. Это его ужасно смешило, а особенно широко он улыбался тогда, когда она, споткнувшись на ровном месте, расстилалась словно ковер, незаметно хмурясь и одновременно неловко улыбаясь. Всё в ней поражало, притягивало, она была одновременно невероятно открытым для всех человеком, но в тот же момент великой загадкой, разгадать которую мог далеко не каждый. Её настроение было словно реклама на телевиденье, вот лёгкий, с приятной музыкой ролик предлагающий купить духи с невероятным ароматом а вот, в ту же секунду быстрый, показывающий всю прелесть энергетика или того хуже, рекламирующий то, что людям до 18 лет понадобиться по идее и не должно. Каждый её поступок вызывал если не шок, то, как минимум невероятное удивление. И вот однажды, с поджатыми губами, неуверенной улыбочкой и ярким румянцем она зашла в ресторан его отца. Всё выглядело как в тот самый день, когда она впервые заговорила ним, рассказывая о своём желании поговорить Тсунаёши Савадой. Он, конечно, удивился, но познакомил их. Ещё тогда он и не подозревал, что эта многогранная девчушка так изменит его жизнь. Робко присев в самый конец зала она, глядя в пол стала ждать, когда же к ней подойдут. "Очередной клиент, значит надо обслужить"- именно этими словами руководствовался он, подходя к странной, трясшейся как осиновый лист девушке. Он до сих пор не может понять, откуда появилась эта уверенная аура, как резко перед ним словно из-под земли появилась она, но он никогда не забудет это уверенное и насквозь пропитанное доверием: "Ника! Меня зовут Ника!" Да, она всегда скрывала своё настоящее имя, прося называть себя Юмэ, да он великолепно знал, что она иностранка, её с головой выдавал акцент, но он никогда бы не думал, что она откроет одну из огромнейших своих загадок именно ему. В глазах- правды больше чем для Фууты, на губах- улыбка ярче чем для Тсуны, на щеках- румянец сильнее чем от действий Рокудо, и объятья- теплее чем для Базиля. Всего, что она, когда либо кому ни будь, дарила сейчас вдвое больше, и это сладкое, трепещущее в груди чувство не давало вернуться в реальность, не давало отпустить её, будто бы крича, что как только руки на её талии разомкнутся - она исчезнет. Лёгкий самолётик весь исписанный неровным почерком взмывает вверх, что бы обязательно донести адресату смысл своих надписей. А девочка, минуту назад сделавшая его стоит на пустой улице Москвы, провожая своё творение взглядом. Она верит, что сон, приснившийся ей этой ночью что-то большее, чем просто игра разума, она надеется, что этот самолётик непременно долетит до небольшого суши-бара находящегося в стране за целым морем от неё, и она уж точно знает, что вышедший как всегда чуть ранее своих друзей, что бы немного прогуляться перед уроками парень найдёт его лежащим у своих ног, потрёпанным, промокшим но с читаемыми буквами написанными на его родном языке и улыбнётся, не той своей привычной улыбочкой дурочка, а той, которой он улыбался только ей в последние минуты сна. В его груди вновь разольётся тепло, которого она так мало успела подарить ему, и он непременно вспомнит свой сон, недавно приснившийся ему, ведь она точно знает, что не одна видела его, этот будущий год, что обязательно станет явью.