Еще один день

      Весна – это хорошее время года. Проходит холод, проходит пустота, сопровождаемая видом голых деревьев и тусклого серого неба, проходит одиночество и хандра. Весной хочется жить, хотя бы ради того, чтобы еще раз насладиться теплым солнцем, вышедшим из-за туч специально для тебя. Весна – это время надежды и новых возможностей, время перемен.       Бонни еще раз глубоко вдохнула свежий воздух, наполненный ароматом цветущих акаций, поднялась с удобной парковой скамейки и уверенным шагом направилась в сторону от центра. Сегодня важный день, предстоит знаменательное событие, и на него никак нельзя опоздать. Тем не менее, шла девушка неторопливо, разглядывая витрины магазинов, слушая шум листьев на ветру, наслаждаясь каждой секундой своего пути, и ее совершено не смущали пустые улицы, брошенные посреди дороги автомобили и полное отсутствие каких-либо признаков жизни. Она уже привыкла, здесь это было нормой. Ее маршрут предполагал несколько остановок, и все они были изучены как свои пять пальцев, а может даже лучше.       Приблизившись к входу в огромный особняк, Бонни толкнула дверь и вошла в залитую светом прихожую. Надо бы здесь прибраться, но какая разница? Толку от этого чуть, на прошлой неделе она в благородном порыве отдраила каждую комнату до блеска, а на следующее утро получила все то же самое. Стоило ли ползать с ведром и тряпкой, чтобы всего несколько часов спустя заполучить на волосы паутину? Всегда можно придумать занятие получше.       Скользнув пальцем по поверхности стола и оставляя за собой тонкий след среди толстого слоя пыли, Бонни прошла в библиотеку и вытащила с полки потрепанный сборник рассказов Джека Лондона. Серая обложка, потертые уголки, желтые страницы – некоторые вещи просто не могут измениться. Она возила с собой эту книгу три долгих года, которые сейчас казались ей жалкими минутами по сравнению со всем временем мира. Каждый рассказ был прочитан и перечитан десятки раз, будто в них между строк скрывался не просто тайный смысл, а ключ к чьей-то душе. Его душе. Книги ведь не становятся любимыми просто так, всегда есть причина. Свою Бонни стащила без зазрения совести и ни капли об этом не жалела. В конце концов, если уж и красть у других привычки на память, то только самые лучшие.       Открыв книгу на середине, девушка вытащила вложенный между страниц измятый запечатанный конверт с ее именем на нем и тут же спрятала его в карман джинсов, а Джек Лондон вернулся на свое место на полке. Дело в особняке Сальваторе было сделано, можно отправляться дальше.       Вернувшись на улицу, Бонни непроизвольно зажмурилась и улыбнулась то ли солнечным зайчикам, щекотавшим ее за нос, то ли собственным мыслям. Она ведь сразу знала, что рано или поздно этот день настанет, она чувствовала его приближение каждой клеточкой тела, каждым нервным окончанием и сегодня утром едва ли не искрила от возбуждения, хотя, казалось бы, у нее было предостаточно времени, чтобы свыкнуться с этой мыслью. Но Бонни не хотела свыкаться, ей нравилось это ощущение, похожее на пламя, пляшущее на кончиках пальцев, она смаковала его подобно сладкой тягучей патоке и закрывала глаза от удовольствия, снова и снова пробуя его на вкус. Оно заставляло ее чувствовать себя живой, указывало ей и путь к цели, и саму цель. Нет, свое предвкушение она не отдала бы ни за какие сокровища мира.       Стрелка на часах на главной городской площади приближалась к полудню, а, значит, уже совсем скоро все изменится. Или наоборот, станет как было. Здесь сложно судить о таких пространных вещах. Пару месяцев назад Бонни придумала шутку о том, что смогла закупорить время в бутылку, и иногда повторяла ее сама себе за неимением других слушателей, напевая песню Джима Кроче. Вот и сейчас она тихонько мурлыкала себе под нос знакомый мотив, когда прохаживалась вдоль рядов отдела со спиртными напитками в местном супермаркете. Схватив за горло бутыль самого дорого бурбона, довольная собой девушка вышла из магазина и направилась к конечной точке своего маршрута.       На секунду замерев перед входом в большой старый бар с огромными французскими окнами, она мельком осмотрела часть зала, ту, что смогла разглядеть сквозь витражные вставки на двери. Помещение было пустым, ни за столами, ни у барной стойки никого не было. Наверно, она все же немного поторопилась и пришла раньше времени. Ничего страшного, она подождет. Уж что-что, а это она умеет. Толкнув ногой дверь, Бонни вошла внутрь, в одной руке бутылка бурбона, в другой измятый конверт. Поставив все это на ближайший стол, девушка направилась прямиком за барную стойку изучать местный ассортимент, который она и так знала наизусть. Но сегодня у нее было как раз подходящее настроение, чтобы переставить все с нижних полок на верхние и наоборот. И может быть еще разок поучиться жонглировать бутылками как делают настоящие бармены. Конечно, в прошлый раз все закончилось не очень хорошо, но отчитываться за битую посуду и пролитый алкоголь здесь все равно не перед кем, так что можно развлекаться в свое удовольствие.       Однако едва девушка схватила пару бутылок мартини, прицениваясь, насколько удобно они лежат в руке, как вдруг хлопнула входная дверь за ее спиной, а затем заскрипели половицы под подошвами тяжелых ботинок. Визитер медленно приближался к барной стойке, его шаги отдавали неуверенностью и даже непониманием, а может Бонни просто уже успела напридумывать слишком много? Через мгновение шаги затихли, и вместо них девушка услышала тихое прерывистое дыхание, да так близко, что кожа незамедлительно покрылась мурашками. Как же долго она его ждала! Как сильно она ждала! Имея столько времени в запасе, чтобы подготовиться к встрече, она все равно оказалась не готова. Стоит тут как школьница перед первым свиданием и глупо улыбается сама себе, сгорая от желания обернуться и прыгнуть прямо к нему в объятия и в то же время боясь даже пошевелиться. Набрав в легкие побольше воздуха, она уже почти нашла в себе силы пошевелиться, как вдруг весь мир в мгновение ока сжался до крошечной точки, чтобы тут же взорваться миллионом фейерверков, сжигая напалмом все на своем пути, всего лишь от одного единственного звука. Звука его голоса.       - Бонни?

***

      Дождь лил как из ведра вот уже целую неделю, и такая погода как нельзя лучше соответствовала обстановке. Подол черного платья промок насквозь, каблуки строгих лодочек проваливались в грязь, но Бонни не спешила уходить. Она стояла, обхватив себя руками и в тысячный раз перечитывая надпись на черном гранитном надгробии. Всего три слова, которые жгли душу похлеще раскаленной кочерги.       «Лорэнзо Сент-Джон». Ни даты рождения и смерти (кто вообще указывает такие вещи о вампирах?), ни эпитафии. Бонни перебрала тысячи разных вариантов, вспоминала цитаты из песен и книг, которые говорил ей Энзо, но все это было не то, все казалось слишком вычурным и не подходящим. Какое-то сочетание букв было не в состоянии отразить всю суть чужой души, и в итоге на камне просто нарисовали нотный стан. Бонни казалось, что это могло бы понравиться Энзо.       Он обещал быть с ней вечно, а она хотела тепла и заботы, но понимала, что у человека и вампира мало шансов на «долго и счастливо». Правда, она всегда полагала, что именно ей доведется первой покинуть этот мир. Не сложилось. Бонни шмыгнула носом и крепче сжала пальцы на своих предплечьях. Скорее всего, на коже останутся синяки, но какая разница. Это заботило девушку меньше всего.       - Бонни, пожалуйста, пойдем отсюда, - раздался голос за ее спиной, - ты промокла и замерзла. Простоишь так еще хотя бы пять минут и точно заболеешь.       Девушка медленно обернулась и с абсолютным безразличием уставилась на Деймона, стоявшего в двух шагах от нее и державшего зонтик над ее головой. Вампира явно не беспокоили ни дождь, ни слякоть, так и норовившая залезть за воротник и добраться до легких. Зато ему не нравилось, что это все совершенно не беспокоит и Бонни Беннет тоже. Их отношения еще не настолько восстановились, чтобы он мог просто закинуть ее на плечо и отнести в машину, несмотря на ее протесты, поэтому приходилось тратить время на уговоры.       В последние несколько месяцев они были не особо близки, особенно в свете предшествовавших этому событий. Вся эта свистопляска с сиренами и адом чуть не сделала из них чужих друг для друга людей, разведя по разные стороны баррикад, но Деймон искренне верил, что такие узы, как у них с Бонни, так просто не рвутся, даже если они уже не толще волоса. Во что же верила Бонни, знала только Бонни, ибо со стороны судить о ее мотивации в отрыве от Энзо стало затруднительно. Деймон мысленно называл их сиамскими близнецами и каждый раз раздраженно фыркал, вспоминая пресловутое «Я люблю его, я выбираю его…».       Когда же очередное вселенское зло было побеждено (кто бы сомневался, это же Мистик Фоллз, здесь самое страшное зло любого масштаба ждет неминуемый крах либо размягчение мозга), и все вроде бы вернулось на круги своя, все участники тех событий, главные и второстепенные, по умолчанию решили делать вид, будто все нормально. Будто ничего и не было, ведь притворство - это самое лучшее решение проблемы. Разумеется, все нормально у всех было только на виду, но стоило соседу отвернуться, как натянутые улыбки превращались в хорошо, если не оскал, а хотя бы просто равнодушную маску. Деймон почти единогласно был назначен козлом отпущения, а он сам и не спорил. В конце концов, ему не привыкать. Стефан сразу объявил себя Швейцарией и предпочел хранить нейтралитет, в то время как Кэролайн и Аларик не стеснялись в выражениях. Деймон – опять же мысленно – слал их к черту и с любопытством обращал свой взор на Бонни, гадая, какое же обвинение она кинет ему в лицо. Но девушка всегда молчала, с каменным выражением лица цепляясь за руку Энзо, и оттаивала, лишь когда они отходили на некоторое расстояние от Сальваторе. И в эти моменты Деймон, издалека наблюдавший за ней, имел возможность убедиться, что Беннет все еще умеет улыбаться. Просто теперь она улыбается не ему.       День шел за днем, месяц за месяцем, и постепенно напряжение стало спадать. Характеры вновь притирались, воспоминания тускнели. Редкое взаимодействие бывших друзей теперь походило на прогулку по минному полю, но Деймон готов был рискнуть. Бонни, кажется, тоже, хоть она и пряталась по-прежнему за спину Энзо. Как же это было на нее не похоже! Сальваторе помнил Бонни Беннет сильной, волевой и независимой ни от людей, ни от обстоятельств. Что ж, возможно, она была чуть более одинока, чем ему казалось, раз так вцепилась в первого, кто в кои-то веки поставил ее на верхнюю строчку в своем личном списке приоритетов.       Сам Деймон все еще думал о Елене, вот только мысли эти стали тяжелыми и путаными и не приносили ни радости, ни успокоения. Сальваторе сам уже не знал, что же такого они приносят в его жизнь, что он так за них цепляется, но все равно упорно продолжал это делать. Он чертов консерватор и так просто свои привычки не меняет, пусть даже ради этого приходится врать самому себе каждый божий день.       А еще через два месяца погиб Энзо. Дурацкая история, глупая смерть, кучка заезжих охотников на вампиров без принципов и без тормозов. Они появились неожиданно, ничем себя не выдав, выследили Энзо и ночью подожгли их с Бонни дом, пока те спали, устроив на выходе засаду, чтобы добить выживших. В итоге Бонни спаслась, а Энзо нет. Пал смертью храбрых, спасая любимую девушку. Разумеется, головы охотников недолго были соединены с их шеями, вот только Энзо это не вернуло. Бонни проплакала три дня в одиночестве, запершись в выделенной ей комнате в особняке Сальваторе и никого к себе не подпуская, почти ничего не ела и ни с кем не разговаривала. На четвертый день Деймон проигнорировал грозные предупреждения Кэролайн и с плеча вынес дверь в комнату Бонни, держа в руках тарелку с уже давно остывшим обедом.       - Понимаю, что нагло врываюсь в твое личное пространство, - с порога заявил он, стараясь не слишком явно разглядывать мешки под глазами девушки, которые были размером с небольшую европейскую страну, - но ты должна поесть. Вчера ты пожевала какие-то сухари на обед и запила их черным кофе, от ужина отказалась, а сегодня вообще не притронулась к еде. Прости, но так не пойдет.       - Я не голодна, - бесцветным голосом ответила Бонни, сидя на полу с телефоном в руках и в сотый раз прослушивая голосовые сообщения от Энзо. Деймон успел оценить парочку из них, прежде чем вломился внутрь. – Уйди, пожалуйста.       - Не дождешься, - Сальваторе был настроен решительно, а потому уселся рядом с Бонни и поставил тарелку себе на колени. Бонни даже не взглянула на него, но и не ушла. Наверно, это можно считать хорошим знаком.       Деймон, между тем, взял один из миниатюрных куриных медальончиков, заботливо слепленных Кэролайн, макнул его в соус и, показательно втянув носом терпкий аромат, отправил его прямиком себе в рот, не забыв при этом причмокнуть губами и облизать пальцы. Бонни вздернула брови, посмотрев на него как на идиота, а Деймон лишь пожал плечами и протянул ей тарелку. В итоге ему понадобилось три медальона и весь набор причмокивающих звуковых эффектов, прежде чем лицо Бонни чуть смягчилось, а ее тонкие пальцы потянулись к еде.       И вот теперь они вдвоем стояли на кладбище под проливным дождем. Все остальные уже разошлись, решив дать Бонни время побыть наедине со своим горем. Сальваторе старший их подхода не разделял, а потому терпеливо стоял рядом и держал зонт.       - Ну же, пойдем, тебе сейчас только простуды не хватало, - сказал он, подходя к девушке на шаг ближе.       - Это определенно не будет большей из моих проблем, - устало ответила Бонни и вновь впилась глазами в слова на надгробии.       - Поверь, Бон-Бон, нашей самой большой проблемой всегда будем мы сами. Думаю, это что-то кармическое, - Деймон положил руку на плечо Бонни и аккуратно погладил его, пытаясь то ли приободрить, то ли согреть, то ли просто дать понять, что она не одна. Девушка чуть вздрогнула в тот момент, когда его пальцы коснулись тонкой ткани платья, но тут же выдохнула, инстинктивно сделав шаг к Деймону, к его теплу.       Теперь, когда Энзо больше нет, Бонни вдруг поняла, что до чертиков боится остаться одна, но именно это ей и предстоит. Она чувствовала, как тоска сжимает ее горло своей холодной и костлявой рукой, а пустота внутри приобретает размеры и повадки черной дыры. Она росла с каждой секундой и засасывала в себя надежду, радость, силу и даже, кажется, упрямство, на котором Бонни выживала в худшие моменты своей жизни, из вредности цепляясь за соломинку и выходя из очередной передряги победителем просто назло всему. Но сейчас, почувствовав тепло и твердость чужой ладони, она внезапно осознала, что да, все по-прежнему плохо, и каждый вдох дается с трудом и причиняет боль, зато к ней, кажется, все-таки вернулся ее друг. Лучший друг. Что бы там между ними не происходило, она по нему скучала.       - Пойдем, - в очередной раз повторил Деймон, взяв Бонни за руку и легонько потянув за собой, и в этот раз она не стала спорить и послушно направилась к машине, даже не задумавшись о том, почему Деймон не спешит выпускать ее пальцы из своей ладони.

***

      - Бонни, это действительно ты?       Девушка все же обернулась и теперь с наслаждением заново изучала каждый сантиметр так хорошо знакомого ей лица, тонула в бездонных голубых глазах и просто сходила с ума от этой маленькой морщинки, пробегавшей по лбу Сальваторе, когда тот хмурился или чего-то не понимал. Вампир, в свою очередь, тоже не мог оторвать взгляда от Беннет, но смотрел на нее так, будто увидел призрака. Весь его вид выражал сплошное непонимание, смешанное с радостью и помноженное на нерешительность.       - Бонни? – голос Деймона звучал хрипло и слишком низко для него, - что происходит?       - Это я, - улыбнулась Бонни, и Деймон машинально улыбнулся в ответ, будто просто не мог контролировать лицевые мышцы в ее присутствии. – Все хорошо, я тебя ждала.       - Но где мы?       - А ты разве не узнаешь? – и Бонни кивком указала на висевший на противоположной стене электронный календарь.       - Май девяносто четвертого? – не веря собственным глазам, выдохнул Сальваторе, - это не может быть правдой. И он, сглотнув, сделал шаг вперед и неуверенно поднял руку, явно желая коснуться Бонни, но не решаясь, будто боясь, что девушка окажется всего лишь видением, и его ладонь просто зачерпнёт воздух. Он простоял в нерешительности секунду, две, а затем Бонни, не сдержав смеха от переизбытка эмоций, выбежала из-за барной стойки и кинулась ему на шею, более чем убедительно доказывая, что она реальна и она здесь, с ним. Деймону понадобилось целое мгновение, чтобы это осознать, а потом радость и эйфория накрыла его как снежная лавина, и он так крепко сжал Бонни в объятиях, что у нее чуть ли не звездочки перед глазами заплясали.       Бонни продолжала улыбаться, уткнувшись носом в воротник его куртки, хотя из глаз почему-то катились слезы, а Деймон с упоением вдыхал ее аромат и старался запомнить этот момент во всех деталях, отпечатать его на подкорке своего сознания и сохранить там навечно. А потом девушка вдруг подняла голову и принялась целовать его виски, небритый подбородок, кончик носа. Она делала это торопливо и неаккуратно, а ее руки тряслись. Боже, она так долго сдерживала в себе эти порывы и эмоции, что теперь просто не успевала за ними. Пальцы пробежались по черным волосам, очертили линию скул и коснулись приоткрытых губ. От этого простого жеста Деймон задержал дыхание и посмотрел в глаза Бонни так, будто в них скрываются ответы на все тайны вселенной, а затем рвано выдохнул и поцеловал ее. Не только Бонни долго ждала этой встречи.

***

      - Как дела? Что нового?       Табурет с высокими ножками противно скрипнул по полу, и Деймон уселся за барной стойкой рядом с Бонни, тут же плеснув себе порцию бурбона.       - Да так себе, - пожала плечами девушка, - ничего нового, ничего интересного. Моя жизнь сплошная тоска и скука.       - А я говорил тебе, что переезд сюда – дурацкая идея, - не сдержался от едкого замечания Деймон. – В твоем распоряжении был весь мир, а ты почему-то выбрала эту дыру.       - Я уже тысячу раз объясняла, что здесь предложили неплохую работу, - раздраженно ответила Бонни и сделала глоток бурбона, - надо же мне на что-то жить, да и после смерти Энзо побег из Мистик-Фоллз казался логичным шагом.       Деймон на ее слова лишь закатил глаза и фыркнул, красноречиво демонстрируя свое отношение к этому.       - Со смерти Энзо прошло уже больше года, а ты по-прежнему торчишь здесь, жалуешься на жизнь и ничегошеньки с этим не делаешь, - вампир пристально посмотрел на Бонни и по выражению ее лица понял, что хоть самой Бонни не хочется этого признавать, но крыть сейчас было нечем. – Не думаешь ли ты, что пора поднять свою прекрасную попку с насиженного места и что-то поменять?       - Думаю. - Вздохнула девушка, машинально очерчивая пальцами грани на своем стакане, - просто я как будто потерялась. Сама не знаю, чего хочу, что делать, куда ехать, вот и живу как по шаблону, все надеюсь на прозрение. Поверь, я сама от этого не в восторге, но вся эта трясина начала затягивать меня в тот момент, когда я была уязвима, и сейчас, если честно, я не отказалась бы от помощи.       - Ты имеешь ввиду, от мотивационного пинка? – усмехнулся Деймон, и Бонни не сдержала улыбки от его комментария. – Да без проблем, я к твоим услугам двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю. Ты же знаешь, я тебя одну не оставлю.       - Знаю, - Бонни в один глоток допила бурбон и потянулась за сумкой, - подбросишь меня до дома?       - Всего-то подбросить? – вскинул брови Деймон, - я, честно говоря, хотел напроситься к тебе переночевать, все-таки мне до дома не десять минут ехать.       - Да на здоровье, тем более что мой диван и так уже имеет форму твоего туловища.       Съемная квартира, которую Бонни называла домом скорее по привычке, а не потому, что действительно так считала, встретила их темнотой, тишиной и сыростью. Девушка щелкнула выключателем, но услышала только резкий хлопок где-то в коридоре.       - Черт, - раздосадовано шикнула она, - опять пробки полетели. Что ж, сегодня будем без света, а завтра вызову электрика.       - Не надо, - отозвался сбоку голос Деймона, - я сам разберусь с твоим щитком. С трубой же в прошлый раз разобрался, и с розетками в позапрошлый, и еще в тот раз, когда у тебя проводка искрила…       - Спасибо, я уловила мысль, - со смехом перебила его Бонни, вспоминая, как быстро ее договор аренды позволял ей отсюда съехать без лишних трат. Вытащив телефон, она подсветила себе дорогу в крошечную гостиную, Деймон последовал за ней.       - Слушай, - вдруг резко развернулась Бонни, отчего Сальваторе едва не налетел на нее, - а как хорошо вампиры могут видеть в темноте? Почему-то никогда раньше об этом не задумывалась.       - А сама как думаешь? Даю подсказку: мы вообще-то ночные существа и днем можем сгореть от солнечного света, - ухмыляясь, ответил Деймон, пытаясь бочком протиснуться мимо Бонни прямиком к дивану, про себя отмечая, что у нее новые духи. Приятный аромат, ему понравился.       Девушка, тем временем, явно не на шутку задумалась о физиологических свойствах вампиров, так как не торопилась уступать ему место в узком проходе. И какого черта ее квартира настолько крошечная? Не видя другого выхода, Деймон предпринял еще дну попытку, буквально прижав Бонни своим телом к стене, как вдруг девушка внезапно ожила. Она удивленно посмотрела на торс Деймона, оказавшийся прямо на уровне ее глаз, а потом перевела взгляд на его лицо, которое было всего в нескольких сантиметрах от ее собственного. Эта ситуация могла бы показаться неловкой, но оба ясно осознавали, что неловкости между ними нет ни на йоту, и это напряжение совсем другого толка.       Вампир замер, боясь пошевелиться, и даже задержал дыхание, одновременно желая продолжения и надеясь, чтобы его не было. Все это было так странно, так дико и вместе с тем так естественно. Он чувствовал, как кожа покрывается мурашками, но ведь это же Бонни, его Бонни, которую он знает тысячу лет и с которой они прошли огонь и воду… Вот именно, мелькнула вспышка в сознании, это его Бонни. Она его.       А сама Беннет, списав свою внезапную решительность на слишком большое количество выпитого бурбона, молилась небесам, чтобы его действие не заканчивалось. Второй раз она может на такое и не решиться. Ведь это же против всех правил, против логики и здравого смысла, но, черт возьми, как же это соблазнительно! Закусив губу, она осторожно, готовая в любой момент остановиться от одного его неодобрительного знака или взгляда, подняла руку и потянулась к лицу Деймона, коснувшись кончиками пальцев его разгоряченной кожи. Впрочем, он весь уже пылал как огромный костер, не в силах оторвать от Бонни полного восхищения и желания взгляда.       Оба понимали, что они совершают ошибку, что потом будут корить себя за это, и оба отчаянно желали переступить эту черту. Они смотрели в глаза напротив, пытаясь понять, почувствовать, взаимно ли их желание, и с нервами, натянутыми, словно гитарные струны, ждали, кто же сделает первый шаг. Все мысли пропали, уступив место инстинктам, в горле пересохло, и Бонни непроизвольно облизнула губы, нажав на курок. Это был выстрел в голову без шансов на спасение, и Деймон, повинуясь порыву и отдаваясь на растерзание своим желаниям, голодным и диким, резко подался вперед и поцеловал Бонни. Поцеловал жадно, по-собственнически опуская одну руку ей на талию, а второй обхватывая шею.       Секунда, другая, третья, и вот он уже ведет Бонни в комнату, укладывает на диван, а та не сопротивляется, лишь сильнее прижимаясь к нему. Она податливая, как пластилин, ее тело горит и плавится, и Деймон слышит, как громко и истерично звучит ее сердце. Он никогда не забудет этот звук, просто не сможет забыть, даже если захочет. Закрывая глаза, он тонет в ощущении близости, в стонах и шепоте Бонни, он тонет в ней, понимая, что пропал, но не жалеет об этом ни капли. А Бонни гладит его плечи, перебирает пальцами смоляные волосы и думает, что впервые за долгое время больше не чувствует себя потерянной.       Утро застало их спящими в объятиях друг друга на маленьком диване в крошечной съемной квартирке. Казалось, в этот момент весь мир лежит у их ног, и дружелюбное будущее можно кормить с руки. Они были счастливы и смотрели только вперед, держась за руки и не обращая внимания на косые взгляды и удивленные возгласы. Кто-то назвал это предательством, но ни Деймон, ни Бонни так не считали. Они бы и рады сказать, что их мучила совесть, но это не было правдой. Друг в друге они нашли свет и свободу, которые просто не могут существовать рядом с предательством, и они назвали это спасением.       Поэтому когда через семь месяцев Бонни умерла прямо посреди магазина, куда она пошла за молоком и хлопьями, первым порывом Деймона было отправиться следом за ней. Врачи сказали, это был оторвавшийся тромб, подобные вещи не всегда удается вовремя заметить, и у Бонни не было шансов. Как такое вообще возможно? Это ведь просто глупо! Могущественная ведьма с несгибаемой волей, пережившая тысячу сверхъестественных опасностей, она даже не дождалась приезда скорой.       Удержал Деймона от опрометчивого шага Стефан, который убедил его, что Бонни всегда хватало сил пережить любую беду, и ему надо брать пример с нее. Он не отходил от брата ни на шаг, тенью следуя по пятам за старшим Сальваторе, хотя больше походил на тень сам Деймон. Потерянный, осунувшийся и сломанный столько раз, что заново собрать уже не получится. Он не знал, что и как будет делать дальше, на ощупь проживая час за часом, держась за руку Стефана как за единственную возможную опору, а уже на следующий день Кэролайн привезла из Нью-Йорка проснувшуюся Елену.

***

      - Как она отреагировала? – спросила Бонни, усаживаясь за столик напротив Деймона и буквально пожирая его глазами от нетерпения. На столе уже стояли початая бутылка бурбона и два стакана.       - Так себе, - пожал плечами Деймон. – Сначала не хотела нам верить, думала, что это какой-то дурацкий розыгрыш, а потом была в шоке. Долго, несколько дней. Поплакала по поводу твоей смерти, но, кажется, новость о том, что мы были вместе, несколько уравновесила в ее сознании эти две драмы.       - Хочешь сказать, ей было легче принять мою смерть, зная, что я увела у нее парня? – Бонни вскинула брови и хмыкнула. Воистину, неисповедимы реакции человеческие. Впрочем, самой Беннет уже все равно, а если Елене так и правда проще, то пусть думает, как хочет.       - Типа того, - кивнул Деймон, плеснув себе еще жидкости в стакан. – И ты никого не уводила, это было обоюдное решение. В любом случае, было очевидно, что я не собираюсь пить ее крови и становится человеком, поэтому наши пути разошлись. Честно говоря, я просто не видел смысла в дальнейшем общении, да и о чем нам было разговаривать?       - И чем же ты занимался все это время?       - В основном путешествовал, работал в нескольких барах, хотел написать книгу, но я слишком ленив для этого. Иногда гостил у Стефана с Кэролайн. Они ведь до сих пор вместе. Я-то думал, что их с Барби семейная жизнь долго не протянет.       - А я тебе говорила, что ты зря в них сомневаешься, - улыбнулась Бонни, делая глоток бурбона.       - Но десять лет вместе – это солидный срок, Бон-Бон, - серьезно заметил Деймон.       - Еще какой серьезный. Не расскажешь, кстати, что случилось с тобой?       - Ты правда хочешь это знать?       Бонни решительно кивнула, и Деймон не стал с ней спорить. Рассказ не занял много времени, впрочем, и его смерть не была особо примечательной. Ей не сопутствовали интриги, загадки и древние злодеи с невероятными силами, скорее уж пара опрометчивых поступков и толпа разъяренных вампиров. Что поделать, Деймон всегда знал, что его длинный язык не доведет его до добра, да и для Бонни это не стало особым сюрпризом, хотя она искренне надеялась на долгую и счастливую жизнь для Деймона, пусть и без нее.       - Так что это получается, - вдруг спросил Сальваторе, - ты все это время ждала меня здесь?       - Ну, - задумчиво протянула Бонни, - получается, что так. Но я не прям всегда здесь безвылазно торчала, я частенько ходила в гости к бабуле, да и вообще достаточно знакомых здесь встретила, что неудивительно, учитывая смертность в Мистик Фоллз.       - Прости, но, кажется, я перестал тебя понимать, - замотал головой Деймон, - что значит «ходила в гости» к бабуле? И что это вообще за место?       - Это, - Бонни обвела руками помещение, как бы подразумевая заодно и весь мир за окном, - наша персональная личная версия рая. Я ее не выбирала, она просто сразу была такой, что, наверно, странно, учитывая мою попытку суицида в настоящем тюремном мире. Но мое подсознание, очевидно, думает иначе. Видимо, воспоминания о нашей совместной жизни здесь и о тебе сильнее всех плохих вещей, случившихся со мной в девяносто четвертом. Да я и привыкла уже, не хочу ничего менять, - с улыбкой добавила девушка.       - Значит, - неуверенно сказал Деймон, - у каждого есть своя версия рая, в которой он живет, как в доме, и может ходить в гости к соседям и родственникам?       - Именно.       - Но я уж точно не заслужил рая.       - Не волнуйся, я заслужила его за нас обоих, - засмеялась девушка. – Какой смысл в рае, если ты не счастлив в нем? А мое счастье невозможно без тебя.       Деймон в ответ лишь улыбнулся и, взяв Бонни за руку, перетянул ее к себе на колени. Но тут его внимание на секунду переключилось с девушки на соседний стол, и он заметил лежащее там письмо, о котором уже успел забыть.       - Это мое письмо? То, что я написал перед тем, как на три года лечь в гроб?       - Оно самое, - кивнула Бонни.       - Ты хранишь его даже здесь? – удивился Сальваторе, - и почему оно по-прежнему не открыто?       - Потому что я его не прочитала, и даже не собираюсь. Что бы там ни было написано: признание в любви или проклятия, этими словами ты прощался со мной, а я не намерена была тебя отпускать. – Деймон подался, было, вперед, собираясь что-то сказать, но Бонни заставила его откинуться обратно на спинку стула, приложив палец к его губам. - Знаешь, я довольно часто приходила в вашу библиотеку и доставала это письмо, разглядывала конверт, проводила пальцами по бумаге, а потом прятала его на место. Думала, что если прочитаю его, то наше прощание станет реальным, и мы больше никогда не увидимся. Поэтому я так его и не открыла. И мне хотелось, чтобы ты тоже это понял, поэтому я и принесла письмо сюда с собой. Понял, что я не буду с тобой прощаться, Деймон. Прости, но ты застрял со мной.       - Что ж, о большем я и мечтать не мог, - улыбнулся Деймон и поцеловал Бонни, прижимая ее к себе, чтобы теперь уже точно никуда не отпускать.