Конец пути.

Долгий день уже подходил к закату, и одинокий юноша, проведший в пути почти все время с рассвета и сделавший лишь две коротких передышки, чувствовал сильную усталость. Вокруг до самого горизонта раскинулась холмистая равнина, и, поднявшись на очередную возвышенность, путник заметил впереди небольшую реку. Она казалась совсем тонким ручейком издалека, но то ли дело, когда приблизишься к ней и присядешь, согнув уставшие ноги под собой, на ее берегу, слушая, как где-то недалеко вода шумит по камням. Юноша решил остановиться здесь. Отыскав подходящее место для ночлега неподалеку от густой рощицы, он принялся собирать ветки, чтобы с наступлением вечерней прохлады зажечь костер. Здесь водный поток был всего в несколько шагов шириной - скорее всего, он брал начало у подножия высоких гор, недалеко от которых юноша и устроился на ночлег. Эти высокие горы и были конечной точкой его долгого приключения. Сколько он уже шел?.. Время, которое он провел в пути, теперь осталось в его памяти как просто череда похожих друг на друга дней. Зато хорошо уложился в привычку распорядок. Он просыпался ранним утром, когда солнце только начинало всходить, завтракал на скорую руку, собирал свои вещи и, проверив, остыли ли угли, снова отправлялся в путь. Две-три коротких остановки в полдень и примерно в третьей четверти солнечного пути, чтобы ноги отдохнули, - и так до вечера, до места, где можно заночевать. Даже легкий дождик не останавливал юношу, и только дважды сильные ливни заставляли его искать убежища и пережидать, когда непогода пройдет. Жара или холод его не пугали. Однако он надолго запомнил узкое скалистое ущелье, где дули такие сильные ветра, что пробираться через него приходилось, только присев и пригнувшись, чтобы не завалиться на спину. Юноша не помнил точно, сколько дней прошло после того, как однажды ранним утром, пока небо еще было наполовину темным и родная деревня спала, он, проведя ночь без сна, взял заранее собранные тайком вещи, тихо вышел из дома, осторожно закрыл дверь, пошел, оглядываясь, к границам, где поселение заканчивалось, и, набравшись силы перебороть чувство скорой разлуки и легкого страха перед неизведанным, сделал первый шаг в окружавший деревню густой лес - там его следы не найдут. Он не помнил, сколько дней прошло, но запомнил места, которые встречал на своем пути. Запомнил большой зеленый луг, трава на котором была ему по плечи, и, чтобы осмотреться вокруг, ему приходилось подпрыгивать; цветы, росшие в таком количестве, что их приятный запах хорошо ощущался на ветру, и больших мирных животных, которые лежали неподалеку от ручья, в тени деревьев, и с полусонным видом жевали траву. Запомнил он и дерево, умудрившееся вырасти под ручьем, падавшим с невысокого обрыва сверху, и ловившее своими большими плоскими листьями воду. Запомнил высокий холм, с которого были видны заснеженные склоны величественных гор впереди, а их самые крутые пики бороздили густые облака, и те обтекали их, принимая самые причудливые формы - и одной из форм были... перистые птичьи крылья. Запомнил, как случайно вышел на берег широкого тихого озера, затерявшегося посреди бескрайних лесов, росших на холмистых предгорьях; в чистой воде отражались деревья, горы, небо и дальний берег, дорогу к которому еще предстояло отыскать. И запомнил, конечно, обрывистые вершины гор, когда голубое небо и облака будто можно задеть головой или рукой, если чуть-чуть подпрыгнуть, а далеко впереди внизу уже лежит бескрайняя равнина. Вечер пришел быстро, и с ним - пора разводить огонь, чтобы разогнать уже наступившие прохладу и сумерки. Сухие ветки разгорелись быстро, и, устроившись перед огнем, юноша принялся разбирать свою заплечную сумку. Еды уже осталось совсем немного, но больше и не нужно: он почти достиг своей цели. А что дальше? Все скоро решится. По крайней мере, он хотел верить, что не зря стремился именно сюда. Вынув небольшой сверток, юноша достал из него пару рыб, оставшихся после предпоследнего ночлега у удачно выбранного озера. Как он ни пытался тогда продержать их над дымом, чтобы хранились подольше, теперь пахли они... не первой свежестью. Впрочем, на вкус все оказалось намного лучше, и, подыскав подходящие ветки, он повесил рыбу над огнем, чтобы согрелась. Темнота безлунной ночи быстро опустилась на равнину, и, подняв голову, юноша, посмотрев по сторонам, уже не увидел ничего дальше круга неуверенно дрожавшего света, отбрасываемого костром. Осталось только поесть и ложиться спать, а завтра утром - последний переход, и он окажется у гор. А за ними - таинственная долина. Легенды говорят, что их никто еще не преодолевал... Легкий ветерок, гулявший на равнине с полудня, улегся и успокоился. Но все равно дым от костра, не желавший, похоже, подниматься вверх, уже в который раз набегал на юношу, заставляя того зажмуриваться, кашлять и тереть слезившиеся глаза. Огонь, уже давно не получавший еды, понемногу угасал и теперь с трудом давал свет в паре шагов вокруг. Юноша положил горячую рыбу рядом с собой, подкинул оставшиеся ветки в костер и в очередной раз зажмурился, наклонив голову и протирая глаза. Возможно, ему показалось, но как будто высоко над головой что-то прошумело. Хотя, скорее всего, это был все тот же непрекращавшийся шум от реки, прыгавшей по камням недалеко. Ветерок еще раз набежал слабым дуновением, словно в последний раз напоминая о себе перед тем как заснуть, и унес в сторону дым от костра. Юноша уселся поудобнее и принялся за свой ужин. А точнее, хотел приняться за ужин, но его неожиданно прервали. Если шум еще можно принять за шум реки, а набежавший легкий порыв воздуха - за ветерок, то уже ни за что нельзя принять тяжелый удар по земле, раздавшийся где-то неподалеку, и приближавшийся топот чего-то очень большого. Юноша поднял голову и сам поднялся, вглядываясь в темноту, из которой на него сверху глядели два больших светящихся глаза. Моргнули - и снова смотрят так же неотрывно. Он не знал, как лучше поступить, поэтому не двигался, чтобы непонятный гость не напал. Выждав недолго, большое существо подошло еще ближе, остановилось, наклонив голову, чтобы оказаться на одном уровне с человеком, - и оказалось в свете костра. Глаза юноши расширились в удивлении, когда он увидел так близко напротив себя черный нос, круглые глаза с большими черными зрачками, длинные уши и загнутые рога. И - надо же - зрачки вдруг поменяли свой цвет с черного на белый, а потом снова вернулись в прежний вид. Ноздри с шумом втягивали-выдыхали воздух; похоже, большой зверь принюхивался к пришельцу: это ведь была его долина за большими горами. С горловым урчанием, в котором смешивались удивление и интерес, существо повернуло уши, чуть больше поджав их к голове. Юноша пригляделся. Если в первые мгновения он не был уверен в своей догадке, то теперь сомнений у него не осталось. - Я узнаю эти синие уши где угодно, - пробормотал он себе под нос. - Трико! Издав птичий крик, в котором можно было без труда угадать радость от неожиданной, но приятной встречи, большой грифон рванулся навстречу и, сбив юношу с ног, поднял его в воздух, широко раскрыв большие перистые крылья и размахивая ими, будто собирался взлететь. Уже выпрямившись, он скосил глаза и заметил, что друг лежал на его носу, обхватив его руками, насколько мог, и тоже смотрел на него. Проурчав что-то, зверь вернул юношу на землю и, нетерпеливо переступая с лапы на лапу, наклонил голову к нему и, закрыв глаза, принялся, урча и часто фыркая, тыкаться в него носом. - Я тоже все это время вспоминал о тебе, - ответил друг, поглаживая Трико, насколько мог и успевал дотянуться. - Только не... ох! Слегка потеряв меру, грифон толкнул его и сбил с ног, опрокинув назад. Впрочем, стоило другу оказаться на траве и сесть, как большой зверь подогнул лапы и тоже плюхнулся всем телом на землю с глухим звуком, подняв ветер. Все еще урча что-то, Трико лизнул юношу коротким языком, отчего его волосы спереди мгновенно оказались в беспорядке. - И я очень скучал, - смеясь, заметил друг, вытирая глаза. - Хороший Трико, хороший... ой, не так сильно! Немного увлекшись, грифон захватил губами его руку и чуть было не куснул. Издав короткое урчание, будто извиняясь, Трико потерся носом и снова устремил на друга неотрывный взгляд. Юноша тоже смотрел в большие, преданные и как будто слезившиеся глаза и не понимал, если честно, отчего у него самого наворачиваются слезы: то ли из-за дыма костра, то ли из-за ветра, поднимаемого дыханием Трико, то ли... это просто были слезы радости от долгожданной встречи. - А я думал, чтобы найти тебя, мне придется лезть через горы, - добавил юноша, поглаживая теплый нос грифона. Трико с довольным видом положил голову на землю, чтобы ему было удобнее гладить, и закрыл глаза, зато чуть-чуть приоткрыл рот, тихо урча. Друг поднялся и медленно пошел вокруг его головы, почесав переносицу, погладив непонятные наросты на лбу Трико, под его рогами; не обошел стороной и уши, забавно мелко дергавшиеся от прикосновений. Вдруг грифон зашевелился и, повернувшись, лег на бок, вытянув шею и будто прося всем своим видом, чтобы юноша почесал ее. - И давно ты видел, что я здесь? - поинтересовался друг, разглаживая немного беспорядочно уложенные перья. Ответ, конечно же, был ему непонятен, но такое общение, наверное, даже в переводе не нуждалось. Главным для юноши было то, что они наконец могли поговорить. Что-то задело его спину. Он оглянулся и увидел, что это был длинный хвост, который улегся на землю почти у самых его ног и, шевельнувшись последний раз, замер. - Твой хвост... - юноша присмотрелся и, наклонившись, провел ладонью по немного неровной шерсти. - Он снова прежний! Грифон издал не совсем понятное ворчание и, приподняв голову, с интересом посмотрел, куда смотрел друг, как будто для него отросший заново кончик хвоста был самым обычным делом. Похоже, это интересовало его мало, и Трико легко толкнул юношу щекой, потеревшись и будто прося не обращать внимания на такие мелочи. Друг посмотрел на него, улыбаясь этому поведению. - Ты останешься на ночь? - спросил он, снова почесывая пальцами шею Трико, на что тот еще громче заурчал, не открывая рта, и изогнул шею, запрокинув голову немного назад. - Или... у тебя есть дом там? Он имел в виду "в долине". Понял ли грифон этот вопрос или же просто так совпало, но он широко зевнул, осторожно потянувшись, чтобы не задеть лапами друга, и посмотрел на него. - Здесь? Юноша стоял у самой шеи Трико. Большой зверь лег на живот и, осторожно придвинувшись к нему почти вплотную, лег, закрыв глаза. Но, приоткрыв один глаз, он посмотрел на друга, ожидая его действий. - Ты прав. Уже поздно. Мягкие перья на теплом животе грифона приятно согревали, и ночная прохлада совсем не беспокоила двоих друзей, устроившихся возле бежавшей по камням реки. Угли потухшего костра еще временами тихо потрескивали, и к шуму воды добавилось мерное сопение большого зверя. Долгое путешествие привело юношу в земли, где раньше не решался проходить никто из людей, потому что больше всего в жизни он хотел еще хотя бы на мгновение увидеть того, кто стал для него частью этой самой жизни.