Чужой среди своих...

      Ник смотрел на свою жену и ничего не чувствовал. Ровным счетом ничего. Она была чужой. Красивой, привлекательной, сексуальной… Она вырастила чудесных, славных ребят, их общих детей. Старалась быть заботливой, внимательной к нежданно обретенному мужу, старалась… Броуди понимал, как тяжело ей делать вид, что ничего не произошло, будто он вернулся в жизнь их маленькой семьи, словно отсутствовал не шесть лет, а шесть дней. Но все таки она была ему чужой.       Он инстинктивно догадывался об отношениях между Джессикой и Майком, но не осуждал ни того, ни другого. Они оба теперь стали для него чужими.       Когда-то Ник с будущей женой учился в одном классе, они танцевали вместе на выпускном вечере. Броуди был чертовски сильно влюблен в нее, отваживал от девушки других кавалеров гневными ревнивыми взглядами, а порой и кулаками.       Джессика стала его первой женщиной, и Ник в то время верил, что она останется и единственной в его жизни. Потом они поженились, родились их дети.       Будни были нелегкими - Броуди, зеленый новобранец, приносил домой гроши, но вместе они преодолевали все, топя все невзгоды в море - нет - в океане их любви друг к другу. Тогда Ник знал, ради чего служит и ради чего возвращается домой.       Что могло перечеркнуть всю его прошлую жизнь, жизнь наполненную покоем, счастьем, уверенностью? Он сам выбрал свой путь воина, но в этом и было своеобразное удовлетворение - испытывать судьбу, чтобы выходить из этой игры победителем, чтобы каждый раз получать свой бесценный приз – желанную женщину, уютный дом, детей – свое продолжение.       Но шести лет, проведенных в плену, оказалось достаточно, чтобы его, Ника Броуди, привычный мир перевернулся. Чтобы были стерты, вытравлены многочасовыми пытками, голодом и жаждой прежние чувства, чтобы вся прошлая жизнь оказалась лишь воспоминанием, волнующим не более, чем впечатление от давным давно прочитанной книги о чем-то незначимом и далеком. Чтобы все ощущения сузились до иссушающей жажды, а все окружающее пространство – до грязной кружки тепловатой дурно пахнувшей воды. Чтобы единственным желанием было не чувствовать боль, физическую боль. Для боли душевной он тогда просто не успевал достаточно долго находиться в сознании. Напившись и, в лучшем случае получив передышку в череде истязаний, Ник проваливался в тяжелый болезненный сон.       Он понимал, что тогда ничем не отличался от животного, движимого лишь желанием сохранить свою жизнь. Дни, месяцы, годы в таком состоянии не могли пройти бесследно. Он согласился со всем, что от него требовалось. Мысленно цепляясь за осознание себя Николасом Броуди, американским гражданином и патриотом, он со временем начал сомневаться, что в нем осталось от настоящего Ника, а что является притворной личиной, которую он был вынужден надеть на себя, чтобы выжить. Где он настоящий? Броуди чувствовал себя если не сломленным, то изменившимся безвозвратно. Его лишили прежней жизни, привязанностей и ориентиров. Оказалось, что такое возможно сделать с человеком, проявив… некую изобретательность и методичность.       У него отняли его семью, его любовь к жене и любовь его жены к нему. Он вернулся к чужим людям, для которых тоже стал чужим. Джессика любила прежнего Ника, Ник теперешний был ей непонятен. Да и сам Броуди, являясь тем, кем стал после шести лет в аду, ничего не испытывал к этой красивой, ухоженной женщине, образцовой хозяйке и матери его детей. Той, что когда-то являлась смыслом его жизни. Его лишили и этого смысла.       Только вернувшись домой, Ник понял, как искалечены его душа, его жизнь, насколько изменилось его место в этом когда-то привычном и родном мире. Он никогда не станет здесь своим вновь. Он всегда будет чужаком. Отчаяние и душевная пустота - его спутники до конца дней, пребывая вечными отголосками и напоминанием того, что с ним произошло.       Кэрри… Непредсказуемая, с болезненно обострённым чутьем на ложь, с множеством своих странных проблем и запутанных отношений, как в семье, так и на службе. Ник знал, что она не доверяла ему, подозревала. Пусть… Ему были не вполне понятны те чувства, что неожиданно возникли между ними – страсть, влечение… любовь? Да, Кэрри хотя бы приблизительно могла представить, что ему пришлось пережить… Но важнее было то, что она полюбила того Ника, каким он оказался сейчас – измученного, отчаявшегося, израненного душевно и телесно, мятущегося между двумя мирами, ожесточенного и… возможно, ведущего двойную игру. Думал ли Броуди, что после всего, что ему довелось пережить, он сможет испытать это нечаянное, робкое, слишком часто омрачаемое взаимным недоверием и подозрениями, недозволенное счастье?       Спасибо тебе, Кэрри… Спасибо за все, что ты испытываешь - за любовь, за ненависть, за ревность и хотя бы за желание доверять и понять. Ведь благодаря твоим чувствам можно снова почувствовать себя не просто существующим, а живым и хоть на самую малость - своим.