***
Его признали гением, а гениев всегда сторонятся. Даже тех, кто вышел рожей, принадлежит к известному древнему роду и является единственным носителем уникального генома. Особенно таких. Пожалуй, исключением из правила можно считать только Седьмого хокаге: он Узумаки, всё ещё джинчурики, герой Четвертой мировой войны и спаситель этого мира. С количеством его поклонниц способна соперничать только толпа преданных фанаток казекаге. К нему же всё это не относится. Гениев его специализации и уровня обходят стороной даже элитные шиноби. Оно и не удивительно. Сам Данзо положил на него глаз из-за высокого интеллекта и способности втираться в доверие. Он освободился от влияния Сасори с помощью господина Орочимару и превзошёл последнего, овладев его силой и силой многих других, чьи клетки пересадил себе, сливая их с собственными, словно они всегда были его частью. Он перехитрил Обито, заставив его заключить союз против Альянса. Легендарная Цунаде признала нехотя, что его медицинские познания и навыки куда лучше, чем у неё в его возрасте. Он макнул надменного Саске в дерьмо и фактически три раза убил Итачи. Тронутый преданностью последнего, он вытащил Саске с того света, всё-таки пра-прадедушка Мадара знатно его почикал и красиво проткнул собственным же мечом. Если бы не старший братец и заклятые друзья, у высокомерного выродка не было бы и шанса. Кабуто предпочитает всё это забыть и желает, чтобы другие об этом тоже не помнили. Теперь он попечитель детского дома Конохи и на его плечах забота о сотнях ребятишек. Отрекаясь от прошлого, в котором он был инструментом в руках других, он отказался от идеи стать похожим на Орочимару и от большинства новоприобретённых способностей. Вот ведь ирония: пересаживая себе клетки хозяина, он думал, что возьмёт над ним верх, даже освоил ради этого режим саннина, и много позже понял, что снова остался в дураках — своего пути у него никогда и не было. Когда война, в которой он сыграл значительную роль, наконец-то закончилась, у него не осталось ничего. Звенящая пустота и шум ветра в ушах. С детства он лишь подчинялся приказам и жил не своей жизнью. Даже мнимая свобода и власть оказались фальшивкой — чужие способности, чужая сила, чужие стремления. Оказавшись предоставлен сам себе, Кабуто не мог понять, чего он хочет. Данзо упивался властью, Орочимару-сама искал бессмертия, Саске грезил местью и стремился к силе. Ему всё это было чуждо: мести он не искал, в салочки со смертью играть не пытался, а сила была всего лишь побочным эффектом его исследований и никогда — самоцелью, но обладание этой силой тоже не сделало его существование хоть сколько-нибудь осмысленным и не принесло счастья. Осознание, что ты был и остаёшься досадной помехой, лишним элементом, неожиданностью не стало. Он всегда это знал: сирота — лишний рот; глаза и уши деревни, знающие слишком много, опасны — умная пешка всегда метит в дамки, и от таких быстро избавляются; сильных и глупых (внушаемых, если вам больше нравится) ещё могут потерпеть, используя как тупое оружие, что пытался провернуть в своё время с Наруто добрый дедушка Третий, а вот сильных и умных приговаривают почти сразу — подчинить сложно, а договариваться зачастую не выгодно. Участь его при любом раскладе незавидна — смерть, в худшем случае тюрьма. Он — паззл неправильной формы: ни к чему не присобачишь, и никакое Сома-но-ко тут не поможет. Дом, близкие, смысл существования... Привязать не к чему, как Учиху. Неожиданное призвание нашло его само в лице давно забытого парня с запоминающейся на самом-то деле физиономией — в Листе редко встретишь нос картошкой. Уж кого-кого, а его Кабуто встретить на поле боя не ожидал, хотя о чём это он. Медики всегда на передовой. Именно засранец Уруши наградил его в шутку дурацким именем. Живо вспомнились те далёкие три года, когда у него была семья — нежная и чуткая Ноно-сан, которая была их общей матерью и наседкой, и десятки таких же сирот, которых можно было назвать своими братьями и сёстрами. Бревенчатый барак, непонятная баланда на завтрак, обед и ужин, светящиеся зелёной чакрой над страшными ранами конохских ниндзя руки, постоянные драки за лучший кусок и лучшее место, когда матушка собирала их по вечерам, чтобы почитать что-нибудь перед сном… Тогда казалось, что это не жизнь, а заранее обречённые на провал попытки выжить. Он не поверил своим ушам, когда услышал, что Уруши всё так же считает его братом, а приют своим домом. Выходит, у него, нукенина, которым пугают не только непослушных детей, но и строптивых каге, по-прежнему есть семья и дом? Новость была настолько оглушительной и прекрасной, что на осмысление ушёл не один день. Для Кабуто эта тонкая ниточка, которая оказалась прочнее, чем он думал, стала единственной возможностью выбраться из лабиринта заблуждений, в котором он плутал столько лет, на свет и найти себя. После судьбоносной встречи ему всё чаще смутно вспоминался один совершенно нелогичный эпизод с его участием: разрушенный мост Неба и Земли, не контролирующий себя Наруто, выпустивший четыре хвоста, отлетевшая от его мощного удара девушка с розовыми волосами, которую он помнил по экзамену на чунина. Что его побудило тогда исцелить её, Кабуто не может себе объяснить до сих пор. Возможно, это была всего лишь проекция: Ноно-сан, которую он так хотел защитить, тот самый предназначенный ему человек, с которым его связала метка на предплечье, погиб от его руки. Она до сих пор является ему в кошмарах: волосы разметались в беспорядке, мутнеющие зелёные глаза смотрят в небо, алая струйка катится с уголка тонких губ, шепчущих: «Врёшь! Я тебя не знаю…» До осуществления мечты, проявившейся совершенно отчётливо и ясно, оставалось рукой подать, только вряд ли ему это позволят. Не заслужил. Сирота. Одиночка. Нукенин. Просто маньяк. И снова, словно в насмешку, судьба сотворила финт. В грёбаной самой лучшей деревне что-то опять пошло не так: неправильному паззлу нашлось место, просто его не тем концом и не к тем фигурам прикладывали, как оказалось. Кабуто не знает за какие заслуги, но ему дали шанс. Странно — не то слово! Он ведь не один-единственный на вес золота Учиха с действующим шаринганом, но предполагает, что хорошими медиками грех разбрасываться даже в мирное время, мало ли что. Особенно такими, которые в состоянии размножить красноглазиков и без его участия, если что-то пойдёт не так. И теперь его семья стала куда многочисленнее и нуждается в нём намного больше, чем раньше. Для этих ребятишек он не средство и не цель, а просто Якуши Кабуто-сан — непререкаемый авторитет и самый лучший папа на свете. Хочется верить, что Ноно-сан гордилась бы им. Семья — люди, которым ничего не нужно доказывать. Они принимают и любят тебя просто потому, что ты есть. Дом — не четыре стены и крыша, а место, где тебя всегда ждут и куда можно вернуться, сколь далеко не занесла бы тебя жизнь. Бесценные сокровища, которые нельзя ни купить, ни украсть, ни присвоить. Что-то, чего нет и никогда не будет у последнего Учихи.***
Сакура теперь Учиха. Она регулярно навещала приют задолго до того, как сменила фамилию: созданная по её проекту и настоянию детская психиатрическая больница открыла двери для тех ребятишек, которые нуждались в такой помощи, и Сакура справедливо рассудила, что среди воспитанников детского дома таковых найдётся немало. И не ошиблась. Психологические травмы, невидимые глазу, куда хуже поддаются лечению и опасны совершенно не предсказуемыми последствиями. Взять хотя бы последнего Учиху. Кабуто понимает это как никто другой и оказывает ей всяческое содействие. Знает, что это просто предлог. В своём отношении к ней он определился довольно давно — в тот момент, когда она появилась в приюте впервые, почему-то смутилась, увидев его, и пробормотала: «Спасибо, что помогли мне тогда. Давно хотела сказать, всё случая не было…» Давно? Не так уж много времени прошло с тех пор, когда её глаза, прежде замутнённые страхом, пылали ненавистью и презрением. Эта война превратила многих заклятых врагов в друзей, чему уж тут было удивляться, но его зацепило. Надоедливое бесполезное насекомое, влюблённо кружащее вокруг Саске, убило Сасори. Это вызвало… любопытство. Девчонка поднатаскалась в медицинских ниндзюцу, обучаясь у Пятой, набралась опыта и наглости, чтобы заявиться в их секретное убежище в Траве вместе с бывшим подопытным его господина, Наруто и этим бледным Саем из Корня, которого Кабуто не знал. Миссию они провалили, но её адресованный Саске взгляд, точно такой же, как у Ноно-сан из его снов, ему теперь не забыть. Снова встретились они на поле боя, где седьмая команда воссоединилась ради спасения мира и занималась именно этим, пока он, как и все остальные, видел счастливые сны. Никто не спрашивал, что ему виделось в прекрасной иллюзии. Девчонка с розовыми волосами была лишена даже этого. Сакура всегда утверждала, что не любит детей и не умеет с ними обращаться, но почему-то упорно продолжает приходить в приют, изредка приводя с собой дочь. Интересно, знает ли об этом Саске? Сарада, хоть и Учиха, никогда не вела себя, как клановая принцесса, а попробовала бы — и незамедлительно получила бы от матери. Сакура приводит её сюда, чтобы показать, что далеко не всем детям повезло так же, как ей, и вместо того чтобы жаловаться, что у неё чего-то (подразумевается «отца») нет, нужно ценить то, что есть, и быть благодарной. Фамилия — ничего не значит, если ты сам по себе никчёмный человек; сила — ничего не значит, если ты не используешь её для того, чтобы защищать дорогих тебе людей. Тайком от Сакуры, Кабуто, пока та разговаривала с другими детьми, выявляя в игре своих потенциальных пациентов, подтвердил её слова Сараде очень кратким рассказом о собственной жизни. На тот момент девочка вряд ли была способна воспринять наставление всерьёз, но ему всё равно захотелось это сказать: главное, чтобы в памяти отпечаталось. Потом, в нужный момент, само всплывёт. У него нет ни отца, ни матери, зато были целых три года с Ноно-сан и остальными, а это целая эпоха! Он встретил свою половинку, родственную душу, которая многому его научила, — редкое везение для шиноби. Ему было приятно говорить об этом. Хорошо, если Сарада усвоит урок до того, как всё потеряет. Когда Сакура приходит в приют в следующий раз, она снова отводит взгляд и тихо говорит: «Спасибо». Он просто кивает в ответ. Несмотря на существенную разницу в возрасте, Ноно-сан была и остаётся для него единственной. Когда он потерял её, он потерял самого себя, и от этой участи господин Орочимару спасти его не мог. Нет таких техник. Соулмейты сами определяют, какой степени близости отношения между ними сложатся: они с Ноно-сан, чью фамилию он носит, были матерью и сыном, лучшими друзьями, успешными коллегами, и никогда — любовниками, но он не хочет никого другого, и в этом, пожалуй, лучше остальных понимает чудаковатого парня со стрижкой горшком, встреченного однажды в купальнях. Рисунок на его предплечье точно совпадает с тем, что испортили шрамы на руке Сакуры. У Кабуто хорошая фотографическая память, так что ошибиться он не мог, и это печально. У красивой молодой женщины с пустыми зелёными глазами есть дочь, Сарада Учиха. Он видит в ней погибшую от его руки Ноно, пытается защитить хотя бы в этот раз и знает, что всё бесполезно. Она медленно умирает, и он не в силах это предотвратить. Она благодарит его и верит в глубине души, что однажды сможет выбраться из ледяного лабиринта и найти себя. Он же смог! На том месте, где когда-то была её метка, красуются шрамы наспех залеченных им ран от удара хвостом Наруто. Она вся кажется себе залеченной впопыхах, в шрамах всё её сердце, и уже неважно, с чьим мог совпасть рисунок на её предплечье. У молодого мужчины со стрижкой горшком есть сын, Метал Ли. Каждому нужна ниточка, которая удерживает его в этом мире. Кабуто знает, кто его мать, но не обмолвится об этом ни одной живой душе, и особенно ей.***
В том, что Сакура Сараде не родная, у Кабуто нет никаких сомнений. Опыт и знания из подкорки просто так не вытравить. Взять хотя бы Уруши — выдающийся во всех смыслах нос даёт веское основание подозревать родственные связи сироты-подкидыша с Камнем, ведь наследственные признаки никуда не денешь, достаточно вспомнить шнобель того же Ооноки. Вот и с Сарадой примерно то же самое. К тому же, он неплохо изучил Саске, чтобы утверждать подобное с вероятностью девяносто девять и девять десятых. Наследование родительских признаков это всегда пятьдесят на пятьдесят: волосы могут быть мамины, а глаза папины, или наоборот. Для амбициозного, склонного к перфекционизму Учихи подобная погрешность непростительна, так что строгать детишек в надежде, что шаринган пробудится хотя бы у одного из троих, он не собирался изначально. «Как Ками пошлёт» — не его сценарий. Возрождение легендарного клана слишком рисковый проект, чтобы подходить к нему с такими примитивными расчётами. Скандальные розовые волосы у одного из его потомков? Кабуто хотел бы на это посмотреть! Итак, один сперматозоид и одна яйцеклетка дают эмбрион с неповторимым набором генетических характеристик, к котором сочетаются гены матери и отца. В лабораторных условиях их можно соединять, отслеживая наследуемые признаки, и выбирать только эмбрионы с нужными параметрами — особую комбинацию ценного генетического материала, желаемую комбинацию. Саске нужен был шаринган. Что бы не думали другие, у него есть цель и совершенно определённые методы её достижения. У Карин есть наработки Орочимару, ключ к нескольким уцелевшим лабораториям и то, чего нет и никогда не будет у Сакуры, — кровь Узумаки. Уникальный геном погибшего клана во все времена делал «красноволосых демонов» желанной добычей: он не конфликтовал ни с чьей кровью и только усиливал геном, с которым вступал во взаимодействие. В результате Саске получал отпрысков с гарантированным сохранением своего кланового додзюцу и живучестью мастеров фуин. Это согласовывалось с тем, что Кабуто знал, например, о Наруто: внешность, стихию и нрав он унаследовал от отца, а вот огромные запасы чакры и возможность её контроля — от не менее легендарной матери. То что нужно! Зато у Карин нет того, что есть у Сакуры, а именно: скромность, довольно покладистый (всё познаётся в сравнении!) характер, родители и уважаемые среди всего мира шиноби друзья, которые помогут ей дать достойное воспитание наследникам клана. Карин выживала, как умела, докатилась до садистки-надзирательницы в одной из лабораторий Орочимару-сама, а Сакура жила в родной деревне, в полной семье, окружённая друзьями, вот вам и вся разница. Саске не отвечает взаимностью Карин, но и Сакуру не любит. Он вообще никого не любит. Попросту не умеет. Прожив бок о бок с Саске довольно большой срок, Кабуто знает о нём кое-что ещё: женщины Учиху не интересуют. Сказалось длительное пребывание в компании господина Орочимару, или же всё случилось гораздо раньше и лавхейт к брату ось сдвинул, теперь неважно. Он мог бы предупредить Сакуру, но в этом нет смысла. Просто якорь. Любящая, но не любимая. Жена, но не половинка. Не мать, а всего лишь футляр для его детей, нянька, пожизненная гувернантка. Именно его, а не их, потому что ей, бесклановой, не обладающей никакими уникальными генетическими признаками, нечего ему предложить. Лучше бы он её тогда убил. А потом ещё раз. Саске убивает её снова и снова, а она продолжает ждать его. Совершенный, самый извращённый вариант Эдо тенсей, исполненный на одном-единственном человеке.