Не совсем страшно (рабочее)

— Чертова хреновина! — Кастиэль, перестань ругаться! Бывают в жизни ситуации, которые нельзя объяснить. Уже битый час Ким пыталась успокоить одноклассника, который, похоже, был недоволен больше всех. И это логично: недовольна была большая часть класса, поскольку известие о подготовке к спектаклю в честь Хэллоуина на них свалилось неожиданно. Ориентироваться пришлось мгновенно: девочки взяли на себя подготовку декораций, а мальчикам пришлось выполнять более тяжелую работу, вроде перетаскивания мебели из подвала в актовый зал. Фон для спектакля, нарисованный Виолетт, весил довольно много, да и остальные, уже готовые декорации сами себя не поставят. — Может быть, мы все-таки продолжим и не будем терять время зря? И так уже накричались вдоволь, — Роза оторвалась от цветной бумаги, из которой пыталась сотворить что-то похожее на летучую мышь. — И какого черта мне дали вырезать декорации? Я умею только ткань кроить! — Потому что Пегги сейчас раскрашивает плакат, а Мелоди помогает Тине с шариками, — Ким была практически руководителем процесса подготовки, но вскоре начала помогать Виолетт разрисовывать маски для спектакля. Интересно, их рискнут вообще надеть? По-моему, с художественным талантом Ким получалось как-то слишком ужасающе, а с талантом Виолетт — еще и реалистично. Мальчишки во главе с Кастиэлем решили удалиться в другой кабинет. На их тяжелую долю кроме перетаскивания мебели выпало изготовление кольев для спектакля. На этот чертов задний план сцены нужно было источить все руки и нервы. А значит, придется работать полночи. А значит, домой никто сегодня не попадет. Кроме, разумеется, Амбер, которая пожаловалась директрисе на то, что нездорова, и прихватила с собой двух подружек. Когда задания были распределены, все негодования высказаны, а нервы потрачены, ребята более-менее собранно приступили к заданиям. Девочки из-за прикрытой двери класса, в котором занимались подготовкой украшений, слышали отдаленную ругань и грохот, прокатившийся эхом. Возмущения Армина: «Ты наступил мне на ногу, идиот!», бормотание Натаниэля: «И зачем нужно было делать такой громадный фон?», а брани Кастиэля можно было вообще записывать на отдельную пленку и продавать как свод отборных ругательств (с цензурой). Со временем работа продвигалась, как и стрелка на циферблате тихо отстукивающих секунды часов на стене класса - самая короткая показывала два ночи. Тина, не смыкая глаз, зевая и периодически потягиваясь, вырезала совершенно ровные и правильные по изгибам крылья летучих мышей, складывая их в стопку на столе, к наклеиванию которых на стены в актовом зале затем должна была приступить мужская часть класса, поскольку они и ростом повыше, и с равновесием у них получше. Тина еще раз взглянула на часы, зевнула, собрала растрепавшиеся в который раз волосы в непонятного вида пучок и отложила последнюю летучую мышь на край стола поверх остальных. Кажется, их было около пятидесяти… Интересно, что с ними сделают потом, после праздника? Выбросят, наверное. Ей вдруг стало немного жаль своих трудов. Ким уже откровенно зевала за соседней партой, флегматично посматривая на нарисованный плакат. Думала, сколько еще нужно таких плакатов. И с самым постным на свете лицом продолжала рисовать. — Тина, ты освободилась? Помоги мне, пожалуйста, с тыквами, у меня уже руки болят, — Роза умоляюще взглянула на подругу, шмыгнув носом от перспективы продолжать делать все самой. — Я без проблем, Роз, — Тина встала из-за стола и тут же застыла, прислушиваясь к звукам из коридора. Они были непохожи на те, матерные и громыхающие звуки парней. Такое ощущение, будто кто-то громко завывал в горлышко стеклянной бутылки. А потом задыхался. И снова завывал. Что-то дикое и… — Прикольное! — из задумчивости вмиг вывел визг Пегги. — А мне на руке потом такое нарисуешь? — она обращалась к Виолетт, труды которой сейчас разглядывала на плакате. — Вот эту, рожицу с витиеватыми узорами. — Конечно, — Виолетт слегка улыбнулась. Тина помотала головой, отгоняя глупые мысли. Снова прислушалась. Стояла мертвая тишина, как в коридоре, так и в классе. Даже мальчишек не было слышно, что было странно. Они почти всегда сопровождали то или иное занятие характерными возмущениями. Интересно, это только у них возмущение носило какой-то иной характер в определенные моменты? Девчонка снова собрала непослушные волосы в пучок, на этот раз более плотно затягивая резинку для волос, и села к Розе. Взяла в руки тыкву и нож. Как выяснилось, вырезает она из тыкв гораздо хуже, чем из бумаги. После третьей попытки подравнять криво высеченный глаз и не порезаться, лезвие отсоединилось от рукоятки. А ее сердце ухнуло в пятки на мгновение. — И что теперь делать? — заправляя растрепавшуюся челку за ухо, Тина тяжело вздохнула, глядя на лезвие, так кстати упавшее рядом с ее ногой. — Больше ножей нет. — Сходила бы ты к мальчикам, им выдали несколько. Может, кто уступит, если мило попросить, — Роза подмигнула, улыбаясь, и отложила готовую тыкву к остальным в угол. Поразмыслив с минуту, стоит ли идти в темный коридор, навстречу угнетающей тишине, Тина вздохнула более трагично, чем могла себе представить. Пожевала губу, глядя в небольшой проем приоткрытой двери в классе, пытаясь рассмотреть что-то помимо кромешной темноты, но потеряв шансы на это, просто едва слышно всхлипнула, глотая ком в горле под названием «страх». Кажется, других вариантов у нее все равно нет. Да и времени уже много. Школа открывается в восемь, уроки начинаются в девять, а спектакль — в одиннадцать. Тина уповала на то, что весь их класс в честь выполнения такого количества работы отпустят домой, отсыпаться и отдыхать. Да и не она одна. Еще раз вздохнув — перед смертью не надышишься, вспомнилось отчего-то — и собирая волосы в пучок покрепче, девчонка двинулась к двери. Уже выйдя в коридор, она вздрогнула от хлопнувшей за спиной двери. Черт, и почему она закрылась? Так бы хоть какой-то просвет был. Успокаивая себя тем, что пройти надо всего мимо двух пустых кабинетов, а следующий — с засевшими там мальчишками, Тина с выдохом сделала пару шагов влево, к окну — чтобы прохладный воздух немного ее освежил и привел в чувство. Приоткрыла форточку, вдохнула морозный осенний воздух — так лучше — на мгновение сомкнула глаза, тут же их распахивая, так как резкий и очень громкий хлопок позади заставил обернуться. Так резко, что даже волосы выбились — снова, черт их дери — из пучка, хлестнули по лицу, а резинка канула в небытие, как и дух девушки. Всматриваясь в суровую темноту, девушка заметила напротив кабинетов, возле шкафчиков, тень, которая будто что-то шептала себе под нос. Прислушалась, но ничего не разобрала. Подходить не решилась — уж больно тень была расплывчато-громадная. Тина вообще недоумевала, как в такой темени смогла разглядеть ее, и тут же пришел ответ — тусклый свет почти полной луны из приоткрытого окна. В груди засел легкий ком, будто что-то свербящее, как при першении в глотке. Шмыгнув носом, девчонка тут же развернулась к окну и плотно закрыла его, чуть ли не падая на колени от того, как громыхнула рама. Прислонилась к стеклу лбом, снова на мгновение позволяя себе расслабиться и закрыть глаза. Выдох. Еще один. Медленный вдох. Все не так уж и плохо. За спиной послышался короткий кашель, будто предупреждающий. Так, что сердце чуть не разорвалось в кульбите, а внутренности захотелось резко выхаркать вместе с этим комом в груди ближе к носоглотке. Просто. Немного. Спокойнее. Без резких движений и поворотов. С ожиданием любых событий. — Кто здесь? — задала вполне резонный вопрос, сглатывая, будто пытаясь сам страх проглотить. — А здесь? — голос хрипловатый, совсем чужой. Черт. Да как будто она могла ответить. Если бы даже и могла, уже бежала бы со всех ног как сумасшедшая. А еще… Ей казалось — пусть просто казалось — тень надвигалась. Шаг, два, три: тень — на нее, она — в сторону кабинетов, потому что пятиться было больше некуда. Справа — шкафчики, это со стороны неизвестно-чего, слева — кабинеты, сзади — окно, спереди — Хэллоуин его знает, что. Самым безопасным вариантом были кабинеты, хотя с закрытием двери оттуда вообще ничего не слышно стало, даже из кабинета мальчишек, которые матерились обычно громче всех. Сейчас будто звукоизоляция появилась — ни звука, ни шороха, слышно даже, как громко стучит сердце, отдавая в горло, потому что тень двигалась в ее сторону — прямо и чуть левее, и казалось, что была она на расстоянии вытянутой руки. Трудно было что-то разобрать — пелена перед глазами, все размыто, как при плохом фокусе фотоаппарата. И на некоторое время Тина остановилась — прищурилась, пытаясь впереди разглядеть, насколько близко тень, да и в каком месте этажа она находится сейчас, тоже понять было трудно. Тень была близко. Тина сообразила это, когда к ней протянули руку. Судя по всему, это была рука. — Отойди, мать твою! Впервые в жизни она посмела сказать что-то подобное вслух. И не дошло даже то, что тень, вообще-то, вполне осязаемая, ее можно потрогать и почувствовать кончиками онемевших от страха пальцев. Да Боже, этого страха здесь было так много, что его тоже можно было потрогать. Громыхание. Стук. Треск. Металлический звук. Что-то скребущее. Она слышала это все, как будто позже, чем нужно. И глаза. Блестящие. Абсолютно точно блестящие, живые, перепуганные. Не меньше, чем у нее самой, она готова была спорить. — Что случилось?! — коридор тут же наполнился светом, льющимся едва-едва из кабинетов, но после кромешной темноты казалось, что его было слишком много. Слишком. — Все живы?! Что здесь… — вслед за мужскими криками послышались и женские. Но женский голос оборвался, будто испугавшись. Увидев что-то. Или услышав. Тина сдула прядь длинных волос, чтобы разглядеть происходящее. Это было немного… Неправильно, что ли. Это было немного ошибкой. Двери обоих классов были распахнуты, виднелись силуэты девчонок и мальчишек, и она была готова спорить на собственную жизнь, что лица их были перепуганно-обеспокоенными. Почувствовала легкую дрожь в коленях. Опустила взгляд на ноги, понимая, что восседает верхом на чьем-то туловище, которое еще минуту назад — или две, или три — было «тенью», а сами колени ее опущены на холодный пол. Сморгнула, отгоняя странное наваждение. Подняла глаза чуть выше. И увидела пару таких же выпученных. Черных. Блестящих, как никогда. В них едва ли угадывался зрачок… — Вы н-ничего не хотите нам объяснить? — Мелоди сглотнула, подавая голос из-за спины Ким. — Например, то, что мы сейчас видим. До Тины медленно начали доходить события. Аккуратно, по порядку, по действиям, произошедшим здесь, дабы объяснить ее глупой пугливой голове, как получилось так, что она повалила Кастиэля на лопатки и села на него верхом в темном коридоре. Он ее напугал. И вдруг все стало предельно просто. Он. Ее. Напугал. Всего-то самозащита. Правда, теперь от насмешек она долго не отделается. Трусиха. — Так что происходит?! — Я вышел перекурить и отдохнуть от этих… дебилов, а она, — это не было аккуратной репликой, впрочем, он никогда и не стеснялся выражать свои мысли прямо, это было что-то вроде страха. Красноволосый перевел взгляд ниже, на руку девушки. — Убери. А еще она приставила лезвие от ножа ему к горлу. Да, совсем забыла. Как и забыла убрать. А взгляды друзей дикие-дикие, перепуганные. Она боится даже что-то сказать. Мало ли, накинутся. — А… у Вас ножа запасного нет? Мой сломался, когда я тыкву резала, — Тина, вспомнив слова Розы, мило улыбается, так и не додумавшись убрать лезвие с горла одноклассника. Бывают в жизни ситуации, которые нельзя объяснить.